Наталия Нарочницкая. Будущее России - будущее ЕвропыНазад
Наталия Нарочницкая. Будущее России - будущее Европы
Вселенская дилемма "Россия и Европа", которую не обошли вниманием почти все крупные умы России прошлого, опять встает перед нами, поскольку дискуссия о Войне и нашей Победе, точнее сказать - травля России разворачивается на фоне очевидного передела мира и соперничества за российское наследство.
Мировой энергетический эллипс
Но давление обрело знакомые очертания - граница его опять проходит именно там, где Священная Римская Империя и Ватикан, Речь Посполитая, Наполеон и Габсбурги, Германия кайзера Вильгельма и Гитлера стремились оттеснить русских на Северо-восток Евразии, от Балтики и Черного моря, овладеть византийским пространством, а вездесущая Британия противодействовала России из ее южного подбрюшия - Центральной Азии.
Очередной передел мира меньше всего отражает борьбу идеологий двадцатого столетия, которая на самом деле вовсе не так, как казалось, определяла международные отношения даже в период "холодной войны". Демагогические толкования результатов соперничества "тоталитаризма и демократии", увы, слишком напоминают штамп марксистского обществоведения о "главном содержании эпохи - переходе от капитализма к коммунизму". Главное содержание "нашей эпохи" - последнего десятилетия ХХ века - уничтожение сначала потенциально равновеликой всему совокупному Западу геополитической силы, затем самостоятельной исторической личности с собственным поиском универсального смысла человеческого бытия.
Одна из главных целей сегодняшнего передела мира - контроль над природными ресурсами: за это ведутся войны современности. В этом процессе важнейшую роль играет изоляция России от Средиземноморья, Черного моря и Каспия. Это - северная граница Мирового энергетического эллипса, обнимающего Аравийский полуостров, Ирак и Иран, Персидский залив, Северный Иран, российское Предкавказье.
Южная кривая, начинаясь от того же Средиземного моря, призвана соединить англосаксонские позиции в Турции через Персидский залив - Ирак и Иран - с Пакистаном. Эллипс замыкается в Афганистане. Заметим, что этот регион примыкает к Украине, Молдове, Кавказу и Закавказью. Это объясняет втягивание в атлантическую орбиту территорий от Балтики до Черного моря, истерическую травлю Белоруссии - недостающей части мозаики, борьбу за вытеснение России из Крыма, вовлечение Грузии в американскую орбиту и придание чеченскому уголовному мятежу ореола национально-освободительного движения.
Задача евразийской стратегии Вашингтона - обеспечить себе решающий контроль над мировыми ресурсами и необратимо отстранить от рычага управления этими ресурсами все потенциальные центры силы. Обеим целям служит чеченский конфликт после того, как он из обыкновенного уголовного мятежа превращен в инструмент мирового проекта.
Европа весьма способствовала формированию однополярного мира и праздновала утрату Россией ее позиций на Балтике и на Черном море. Российское великодержавие в конце ХХ века было объявлено угрозой и Европе, и идеалам прогресса - суверенитету, самоопределению, равноправию, демократии, правам человека. Но, когда Россия самоустранилась, в тот же миг именно эти основы были попраны.
Поддержанная Европой агрессия против Югославии - суверенного государства, основателя ООН и участника Заключительного акта Хельсинки знаменовала упадок целой эпохи европейской истории. Начавшийся далее поэтапный передел мира с почти ежегодными интервенциями в суверенные страны не только имеет неевропейскую конечную цель, но и неизбежно влечет перегруппировку сил в самом Западе, что стало вполне ясным после приема в НАТО восточноевропейских и прибалтийских государств.
И в тот момент, когда Россия окончательно утратит обретения Петра Великого, не дававших покоя "старушке Европе" с XVIII века, "закат Европы" и утрата ею положения центра всемирно-исторических событий станет свершившимся фактом.
Специфика нынешней ситуации в том, что стратеги
ческие потери России не перейдут на этот раз к ее прежним континентальным соперникам или соседям, сохраняя европейскую направленность исторического импульса и геополитического проекта. Возвращение Прибалтики, Венгрии, Чехии, Польши, балканских государств в западный ареал вовсе не будет реваншем "старой" Европы, даже если она бы еще и ощущала в себе зов предков от крестоносцев до Бонапарта. Все геополитические сдвиги встраиваются в совершенно иные конфигурации, и чем больше этих новых перемен, тем меньше эти конфигурации служат самой Европе. Они служат в эпоху технократического глобализма глобальному управлению и евразийскому проекту.
Старая Европа, похоже, только сейчас ощутила, но неизвестно, осознала ли, что одно из следствий этого передела - это неизбежное падение ее собственной роли в мире и как союзника Вашингтона. США вышли на такие рубежи, где "старая Европа" уже не стержень интересов Вашингтона, а всего лишь обеспеченный тыл, в чем она убедилась слишком поздно, как и в том, что не российское великодержавие угрожает ее роли в мировой политики, а, наоборот, его упадок.
Тезис Рамсфелда о большей важности "новой Европы" - антирусских Польши, Чехии и Прибалтики - действительно отражает принципиальные изменения в геополитическом мышлении части американского истэблишмента, которое устремлено в Евразию, нацелено на глобальное управление и структуризацию под американской эгидой куда более широкого региона. "Укрепление с помощью трансатлантического партнерства американского плацдарма на Евразийском континенте" нужно Вашингтону вовсе не для обороны западной части континента от угрозы с Востока, а для того, чтобы "растущая Европа" стала для США "реальным трамплином продвижения в Евразию". Так сформулировал З.Бжезинский . Почему это не насторожило Европу?
"Новая" Европа
Для глобального управления миром сегодня важнее "новая" Европа - не ее, конечно, "мнение", которое никто не спрашивает, а ее расположение в сплошной меридиональной зоне от Балтики до Черного моря. Эта зона - стратегический подступ к протянувшемуся в широтном направлении "евразийскому геополитическому эллипсу"
Выступая в Вильнюсе 23 ноября 2002 года по случаю официального приглашения Литвы в НАТО, президент США Дж. Буш произнес в высшей степени знаменательные слова: "Мы знали, что произвольные границы, начертанные диктаторами, будут стерты, и эти границы исчезли. Больше не будет ни Мюнхена, ни Ялты". В России это высказывание предпочли не заметить, однако в нем - квинтэссенция атлантической геополитики в Старом Свете. В устах американского президента формула "ни Мюнхена, ни Ялты" буквально означает: "Восточная Европа не будет отныне сферой влияния Германии или России - она будет сферой влияния США".
Противопоставление Д. Рамсфелдом "новой" (Восточной) Европы - Европе "старой" подразумевает перемещение геополитического центра континента на восток, в страны - новые члены НАТО. Эти высказывания обнаруживают глубокую удовлетворенность Вашингтона достижением одной из главных целей всей геополитической стратегии англосаксов ХХ века - овладением Восточной Европой, значение которой превосходно выразил выдающийся русский политический географ В.П.Cеменов-Тянь-Шанский: это ключевой регион между "двумя Средиземными морями - Балтийским и Черным", и тому, кто контролирует этот регион, обеспечена роль "господина мира".
Обе мировые войны и "холодная война" велись во многом за Восточную Европу; Западная - "старая" Европа была объединена, в том числе для того, чтобы растворить Германию и послужить трамплином к прыжку на Восток.
Будущее России - это будущее Европы
Объединение Европы сегодня стало неоспоримым идеалом и ценностью исторического развития. Однако эти цели можно ставить в совершенно разных плоскостях мышления. От того, какую идею единения в грядущем периоде истории выберут Европа и Россия, во многом будет зависеть судьба тех идеалов, которые сделали нашу национальную историю и культуру явлением мировой истории, и судьба и роль нас самих в этой истории.
Можно рассматривать мир и Европу лишь как гигантское хозяйственное предприятие, нуждающееся в постоянной оптимизации. Но на таком пути ценность исторического наследия перестает играть роль по сравнению технократической целесообразностью. Для гигантского киборга нет разницы между микрочипом и Платоном, Шекспиром, Гете и Достоевским. В этом проекте униформного пространства нет места не только православной России, но ни одной из великих духовных и национальных традиций человечества, в том числе и великой европейской культуре.
Русским чисто материалистический идеал и подход знаком, и они лучше других знают, что он обречен. Однако максимального величия Европа достигла тогда, когда ее история была воплощением целей и ценностей человеческого духа и национального бытия, то есть, когда она жила "не хлебом единым". Да и коммунистический и сугубо материалистический СССР поднялся на пик могущества только после того, как война востребовала национальный дух и возврат к традиционным ценностям отечества, долга, самопожертвования.
Разве не очевидно сегодня, что вовсе не российское великодержавие представляло угрозу Европе как самостоятельной геополитической и культурно-исторической величине, и возможности конструктивного взаимодействия на континенте?
Сотрудничество России и Европы действительно может дать обеим мощный и столь необходимый импульс на пороге Третьего Тысячелетия Рождества Христова. Им обеим нужно, чтобы Россия вернула роль системообразующего фактора международных отношений.
Как никогда назрела совсем иная культурно-историческая парадигма взаимодействия в Европе.
Не пора ли Европе отказаться от тиражируемого сегодня как никогда, уничижительного образа России?
Новые вызовы, не побуждают ли по-новому взглянуть на "дилемму Россия и Европа"? Она ведь не изжита именно Западом.
Именно Европа, которая уже построила свой рай на земле, все так и не избавилась от своего нигилизма к русской истории, чувства неуверенности перед ее громадностью, потенциальной самодостаточностью и необычайной устойчивостью в испытаниях, перед вечно самостоятельным поиском универсального смысла бытия. Россия своим сопротивлением переделу мира и поствизантийского пространства в пользу радикальных параисламистских стратегий защищает собой западный мир.
Неужели "Европа в отношении России", все также как и во времена Пушкина, "столь же невежественна, как неблагодарна"?
Пусть "новая" Европа в своей "эйфории роста" пока тешит себя образами "полуазиатской Московщины и цивилизованного Запада" - эта эйфория столь же естественна, сколь недолговечна. Пусть шумят на российского слона Рига, Прага, Варшава. Но пришло время серьезно задуматься с обеих сторон об отношениях России с немцами и французами.
Несмотря на многовековое противостояние, великая романо-германская и русская православная культуры имеют единую апостольско-христианскую духовную основу. Европейцы и русские дали примеры наивысших форм латинской и православной духовности, западноевропеец и русский - мировые гении выразили и две разные формы отступления от Бога - гетевский Фауст воплотил скепсис и сомнение горделивого западного ума, не терпящего над собой никакого судии. Иван Карамазов Достоевского выразил пламенный вызов Богу русской гордыни, не желающей смириться с попущением несправедливостей и грехов окружающей жизни.
Мы же и воевали жестоко, значит, сегодня, в год Победы над фашизмом на нас особая ответственность за выбор будущего Европы и форм ее единства.
Подлинное единство - не в новых разделительных линиях - они ведь не новы и слишком напоминают конфигурации многовекового Дранг нах Остен, теснившего славян от Балтийского и Черного морей. Но континентальной Европе сегодня это ничего не дает.
Подлинное единство и не в диктате идеологических стандартов Совета Европы - это тоже не ново - так действовал Третий Интернационал.
Подлинное единство, которое может принести подъем и самостоятельность Европе - в признании вселенской равноценности наших опытов. Будущее - в конструктивном соединении исторического наследия и творчества всех этнических, конфессиональных и культурных составляющих Европы: германской, романской, и славянской, Европы латинской и Европы православной.
