Наталия Нарочницкая: Народ Южной Осетии имеет право на демократическую процедуру высказывания своего мнения по ключевым моментам своего исторического бытияНазад
Наталия Нарочницкая: Народ Южной Осетии имеет право на демократическую процедуру высказывания своего мнения по ключевым моментам своего исторического бытия
Как уже сообщалось, в РИА "Новости" состоялась пресс-конференция, посвященная ситуации в Приднестровье и Южной Осетии. Публикуем выступление и ответы на вопросы СМИ заместителя председателя Комитета по международным делам Госдумы, доктора исторических наук, президента Фонда исторической перспективы Наталии Нарочницкой.
- Ситуацию, сложившуюся в Приднестровье и Южной Осетии, я буду освещать с позиций председателя комиссии Государственной Думы по изучению практики соблюдению прав человека и основных свобод, контролю за их соблюдением в иностранных государствах. Правозащитные аспекты происходящего, в данном случае, имеют колоссальное значение. Как бы мы не относились к статусу "непризнанных территорий", здесь живут люди, которые имеют право на демократические процедуры волеизъявления по фундаментальным вопросам исторического развития. Правозащитные проблемы нельзя игнорировать, несмотря на различные мнения относительно юридических следствий данных событий.
Причина конфликтов, которые развиваются на наших глазах уже второе десятилетие, лежат в неправовом выходе из СССР тех союзных республик, которые желали увести за собой территории, не желающие уходить. Сегодня много говорится о праве нации на самоопределение, поэтому часто возникают параллели с любым многонациональным государством. К примеру, почему бы не признать право Чечни на независимость, или такое же право басков, корсиканцев, которые хотят отделиться от Испании и Франции...
Согласно современной международной практике, "самоопределение" - это право нации на культурную и национальную автономию, то есть признается возможность продолжать национальную жизнь, где бы народ не находился. И лишь доказанные факты геноцида могут поставить вопрос об отделении. В Устав ООН право нации на самоопределение вошло в качестве интерпретации деколонизации заморских владений великих европейских держав. Говоря о "непризнанных республиках", нужно учитывать именно такой международно-правовой фон.
Очень важно учитывать способ, который они избрали для своего отделения. Известно, что союзная республика, имевшая на своей территории автономию, по закону о выходе 90-го года, обязана была предоставить отдельное право всем своим автономиям решить путем референдума вопрос об отделении, и только достигнутый консенсус мог дать право дальше проводить все процедуры выхода.
Еще до 1991 года возник клубок противоречий, который был связан с решением вопроса государственности, будущего, - того, на каких основаниях союзная республика может стать независимым государством. Тогда на этот конфликт закрыли глаза, признав союзные республики независимыми государствами, объявив внутренние республиканские границы международными и неприкосновенными. Конфликт, который возник из-за этого, объявили сепаратистским, как если бы он возник на территории давно сложившегося и легитимно признанного государства. Но в случае с Приднестровьем и Южной Осетией сепаратистами назвали именно тех, кто хотел остаться.
Мы знаем опыт Югославии: то же самое было в Боснии и Герцеговине. Только консенсус отдельно опрошенных общин боснийских мусульман, хорватов и сербов может изменить статус республики. На это также закрыли глаза - Босния и Герцеговина стали независимыми. Это и послужило причиной жестокого конфликта. Аналогичный сценарий повторился и на территории Грузии. Внутренний конфликт в Грузии возник именно в связи с несоблюдением права народа высказываться по своему государственному будущему. Стороны конфликта не без оснований имеют право считать нынешний статус Грузии юридически небезупречным (я специально так деликатно говорю), а весь процесс конституирования в независимое государство - неокончательным и незавершенным.
В случае с Приднестровьем, Румыния избрала юридический тезис, ссылаясь на пакт Молотова-Риббентропа, который признан как наиболее трудный для аргументации. Приднестровье в определении судьбы Бессарабии, как известно, не участвовало.
На территории любого из "непризнанных государств" происходили жестокие конфликты. Такая неприязнь не излечивается быстро...
Будучи наблюдателем на выборах в Осетии, я была впечатлена единодушием народа. Люди, приходили с утра, устраивали очереди. За первый час проголосовали 25% избирателей. Никаких нарушений международные наблюдатели не обнаружили. Народ Южной Осетии, - как бы не относиться к этому референдуму, - имеет право на демократическую процедуру высказывания своего мнения по ключевым моментам своего исторического бытия.
... Когда мне водитель показывал кладбище осетин, погибших от рук грузин во время жестоких столкновений, я не слышала ни одного глумливого слова о грузинах... У меня сложилось впечатление, что этот народ четко выражает "за" что он, а не "против" кого.
Исходя из этой парадигмы мышления, я готова ответить на ваши вопросы.
- Наталия Алексеевна, Вы говорили, что были в Южной Осетии. К чему, по вашему мнению, приведет этот референдум? Америка и Евросоюз не признали его итогов. Скажите, признает ли итоги плебисцита Россия, и что это даст Южной Осетии? Поясните ситуацию, сложившуюся там. Альтернативный референдум также дал своего президента, и мнение грузинских сел нельзя не учитывать. К чему может привести ситуация с двумя признанными президентами? Поясните позицию России в этом вопросе.
- Начну со второго вопроса. Да, нам хорошо известно, что в грузинских селах, находящихся под контролем грузинского спецназа, на территории Южной Осетии также состоялся референдум. Но международным наблюдателям туда не удалось попасть, поэтому мы даже не можем сказать, соответствовало ли число жителей этих сел числу проголосовавших. Тем не менее, я признаю факт проведения там альтернативных выборов. И результат - прямо противоположный "осетинскому" единодушию. Это доказывает, что невозможно соединить несоединимое. Такие вопросы надо решать мудро. Заставить вместе жить народы, когда каждый из них считает себя угнетаемым другим, нельзя. Проблема в том, чтобы найти мудрый и постепенный выход. Я вполне признаю это право за жителями грузинских сел.
...Вы спрашиваете, что будет с итогами этого референдума? Я прекрасно знаю и мнение Евросоюза, и мнение Америки, и мнение Грузии... Другого мы не ожидали. Грузия - признанное государство, Южная Осетия - непризнанное. Но это не меняет тот исторический факт, что осетины были лишены права демократического выбора. Заявление МИДа России по итогам референдума в Южной Осетии, на мой взгляд, рассудительное и здравое: мы просим международное сообщество открыть глаза, осознать и принять к сведению проблему, которую придется решать. Я против радикальных действий. Это решение должно созреть. Что касается моего личного мнения, то я, безусловно, признаю право осетинского народа на единство и на самостоятельное решение вопроса о своей судьбе именно на основании того, что сейчас этот народ реализует право, которое у него было отнято.
Я всегда обращала внимание на неконституционность развала Советского Союза: даже признавая объективный факт глубочайшего кризиса в отношениях между республиками и центром, понимая, что не могут жить вместе те, кто этого не хочет, нужно было делать это цивилизованно. Грузия должна была предложить народу, который она уводит, право решать. В этом случае мы не имели бы то, что имеем сейчас. Прошло пятнадцать лет. То, что я наблюдала в Осетии, подтверждает, что желание определять свою судьбу - это не прихоть части элиты и не эпизод в исторической жизни, связанный с накоплением противоречий. Это последовательное и осознанное желание. И не следует здесь искать прецеденты для многонациональных государств.
...Россия признает право Южной Осетии на волеизъявление. Мы не должны, подобно Грузии, уничтожать себя ложной политикой.
- Что может послужить решающим толчком для признания Приднестровья и Южной Осетии Россией: решение косовского вопроса, радикальная смена власти в России?..
- Если честно, кое в чем я завидую Америке, хотя и принадлежу к ее яростным критикам. В США, даже несмотря на радикальную смену власти, вектор внутриполитического и внешнеполитического развития не претерпевает особых изменений. Стратегические цели остаются, меняется только тактика. В России радикальная смена власти приводит к дисбалансу. Как аналитик, я уверена, что нам не грозит радикальная смена власти, и надеюсь на преемственность внутренней и внешней политики. Но решение косовского вопроса, как правильно сказал В.В.Путин, будет иметь характер международно-правового прецедента, что скажется на Приднестровье и Осетии. Тем не менее, каждая ситуация будет иметь свои параметры.
В отношении "непризнанных" прогрессом является то, что западное сообщество стало готовиться к обсуждению этого вопроса. Раньше, еще 5 лет назад, от него отмахивались.
- В отношении карабахского конфликта - насколько абсурдным Вы считаете право на повторное волеизъявление? И что если народ Северной Осетии - тоже осетины - вдруг проведет свой референдум, не обойдется ли с ними Россия, также как с Чечней?
Именно для того, чтобы избежать подобных аналогий, нужно вернуться к юридическим проблемам периода распада СССР и проанализировать, как республики конституировали свой выход из государства. Российская Федерация, которой принадлежит Северная Осетия, не заявляла о выходе из состава СССР. Поэтому перед ее автономиями не стоял вопрос государственного самоопределения. По союзной конституции, автономии сами не имели права выхода - таким правом обладала только союзная республика.
При этом нужно учитывать, что самоопределение не признается современным международным правом как основание на отделение. Это - право на "национальную жизнь": думать, говорить, получать образование на родном языке.
Что касается Нагорного Карабаха, я очень хорошо знаю, когда был заложен этот конфликт. Он имеет своих дизайнеров. Все конфликты, которые мы до сих пор имеем, являются следствием федерализации советского государства на доктринах, которые исповедовали воинствующие большевики.
- Не станет ли право нации на самоопределение оправданием экстремизму и сепаратизму? Не будет ли это аргументом для развала многонационального государства?
- Не стоит путать права союзных республик и автономных образований. Союзные республики имели конституционное право выхода, но для этого нужно было пройти юридическую процедуру, которая была прописана в законе. Именно этот закон и нарушила Грузия, которая вышла из состава Советского Союза неправовым путем. Я очень сомневаюсь, что, проведя все по закону и лишившись черноморского побережья, Грузия стала бы таким выгодным союзником для Америки.
Тема самоопределения включает массу противоречий. Она очень сложна и деликатна, требует мудрой политики и компромиссных решений. В Канаде, например, проводят повторный референдум, но уже через десять лет после предыдущего, чтобы другое поколение подтвердило "неслучайность" выбора. Так что сложность процедуры соответствует драматизму темы.
- Что вы предпринимаете для того, чтобы ваша позиция в этом вопросе приобрела практическое выражение?
- Прежде всего, я буду выступать в роли председателя комиссии по правам человека за рубежом. Я очень хотела бы принять участие в разных форматах переговорного процесса, прежде всего, ставя вопрос о соблюдении прав человека. Я буду сотрудничать с подобными комиссиями в Приднестровье, в Молдавии. Это тот формат, который позволяет взорвать тупик переговоров. Официальные министерства, профильные комитеты не всегда достигают необходимого результата в переговорном процессе. Правозащитная же проблематика открывает дорогу, решает конфликты. Причем, делает это деликатно и на всех территориях.
- Считаете ли вы, что в урегулировании затянувшихся конфликтов именно парламентские структуры могут сыграть ключевую роль, и им надлежит быть более активными? Ведь исполнительная власть изначально предполагает некую ангажированность в подходах...
- Парламентское измерение во всех международных переговорах - это веление времени. Да, правительства всегда ангажированы и отличаются предвзятостью. Более того, правительства, будучи частью государственной системы, исконно нарушают права человека. Роль парламентов, если их вводят в формат урегулирования конфликтов, могла бы стать очень благотворной. В этом смысле парламентская комиссия по изучению практики соблюдения прав человека за рубежом могла бы быть крайне полезной.
Участие профильных комитетов иногда может вызвать прямо противоположный эффект - не возобновить, а, наоборот, заблокировать переговорный процесс. Я надеюсь, что в ближайшие дни мои визиты в Тирасполь, в Кишинев и в Киев увенчаются успехом - созданием некой конфигурации между комиссиями и комитетами соответствующих законодательных органов, которые позволят ввести в этот переговорный процесс парламентское измерение. А это значит, что появится возможность учитывать реальные чаяния людей.
По материалам ИА
ноябрь 2006
http://www.narochnitskaia.ru/cgi-bin/main.cgi?item=1r300r061120193049
