Михаил Горбачев: Я до конца придерживался принципов демократии, гласности и свободыНазад
Михаил Горбачев: Я до конца придерживался принципов демократии, гласности и свободы
Шестнадцать лет отделяют всех нас от трагических и во многом переломных для страны событий августа 1991 года, когда весь советский народ содрогнулся от слов "путч" и "ГКЧП". И хотя уже на третий день путч провалился, его участников арестовали, а форосский пленник - первый и последний президент СССР Михаил Горбачев - сразу же вернулся в Москву, в столице он уже не был тем безраздельным хозяином положения, каким был совсем недавно. Да и дни некогда могучего и единого Советского Союза были уже сочтены.
Сегодня один из ключевых участников тех драматических событий Михаил Горбачев вспоминает, как все это было, и отвечает на вопросы корреспондента "Родной газеты".
Референдум и референдумы
- Михаил Сергеевич, известно, что на проходившем в марте 1991 года референдуме за сохранение СССР высказалось подавляющее число граждан Советского Союза. Таковых оказалось 113,5 миллиона человек, или 76,43 процента проголосовавших. Однако уже в конце этого же года референдумы в союзных республиках принесли прямо противоположные результаты: люди проголосовали за суверенитет своих республик. Почему всего за несколько месяцев настроения в обществе изменились столь радикально?
- Мартовский референдум 1991 года, кстати сказать, состоялся по моей инициативе. Он был важной акцией. Напомню, что Ельцин выступал категорически против референдума и в период, предшествовавший ему, не скрывая, говорил об этом. Тем не менее люди приветствовали эту инициативу, пришли на референдум и проголосовали за сохранение СССР. Конечно, результат этот не был какой-то юридической базой. Это была консультация с народом, и политики могли руководствоваться результатом этой консультации.
Однако потом, когда после путча началась "разбегаловка", действительно, стали делаться самые различные заявления в адрес Союза и в пользу суверенитетов. Почему в то время союзные республики проголосовали за суверенитеты? Люди, жившие там, видели, что Россия многое берет на себя, и они, по сути дела, остаются за пределами политического процесса. Поэтому как раз в тот период, буквально в течение двух недель, в республиках состоялись референдумы или прошли заседания Верховных советов республик. И союзные республики заявили о независимости.
- Лично для вас это стало большой неожиданностью?
- Ничего неожиданного и противоправного тут не было. Больше того, я считаю, что в самих заявлениях о суверенитетах не было отрицания Союза, не было противоречий мартовскому референдуму. Простой народ сохранил свою приверженность Союзу, и это продолжалось годы. Только сейчас появляются осторожность, иное отношение.
Люди, жившие тогда в СССР, с большой ответственностью относились ко всему происходившему в стране. А за все случившееся тогда мы должны "поблагодарить" тех, кто организовал путч и сорвал намеченное на 20 августа 1991 года подписание нового Союзного договора. Он сохранял Союз в другой форме, но точно в соответствии с Конституцией. Напомню, что и в сталинской Конституции, и в брежневской Конституции было записано, что союзные республики являются государственными образованиями, обладают суверенитетом, правом на самоопределение, вплоть до отделения. Поэтому еще раз скажу: ничего антиконституционного не происходило, когда республики стали заявлять о своей независимости.
Горбачев, Ельцин и ГКЧП
- Вы помните день накануне путча?
- В том, что был допущен путч, большая ответственность лежит на мне. Может быть, члены ГКЧП рассчитывали избавиться и от Горбачева, и от Ельцина. 18 августа они приехали ко мне в Форос и сказали, что по возвращении из Казахстана Ельцин будет арестован и отправлен куда-то в Подмосковье. Потом, наверное, они поразмышляли (у них ведь там были периоды выпивок), и к ним пришли какие-то трезвые мысли. В тот период нереальна была постановка вопроса - принять какие-то жесткие меры.
Проект нового Союзного договора был подготовлен и завизирован. Беловежские соглашения были подписаны в пику новому Союзному договору, когда наши оппоненты увидели, что их идеи не проходят. Люди должны это знать, чтобы не было попыток свалить все с больной головы на здоровую.
- Бытует мнение, что ГКЧП ставил целью сохранить целостность Советского Союза. Что вы думаете по этому поводу?
- Некоторые политики, например, те же сегодняшние коммунисты, говорят, что ГКЧП - это была борьба за сохранение Союза. Может, это так и было. Но больше всего это - корысть, потому что старая номенклатура увидела, что ее время уходит. Идут другие люди, которые иначе хотят устроить дела в СССР.
Когда Беловежские соглашения голосовались в трех славянских республиках, единственным человеком, который их не поддержал, был Александр Лукашенко, в то время бывший депутатом Верховного Совета Белоруссии. Три или четыре человека не поддержали их на Украине, а у нас в России десять человек проголосовали "против" или воздержались. Что же касается коммунистов, то по просьбе Руслана Хасбулатова (в то время председателя Верховного Совета РСФСР. - Ред.) Геннадий Зюганов ходил и уговаривал всех голосовать за Беловежские соглашения.
А потом, как говорится, края сошлись. Когда в 1993 году президент РФ Ельцин расстрелял парламент, избранный на демократических выборах впервые за всю нашу тысячелетнюю историю, возник вопрос о том, чтобы расследовать, почему это произошло. И тогда коммунисты договорились с Ельциным о том, что одна сторона не будет настаивать, чтобы были возбуждены уголовные дела по событиям 1993 года, а другая пойдет на амнистию гэкачепистов. Вот так номенклатура распоряжается мнением народа.
- Был ли у вас шанс сохранить власть после августа 1991 года? Президент России Борис Ельцин давил на вас, требовал уйти?
- Ситуация тогда была очень сложной. Позиции президента СССР оказались сильно подорваны. Причем Ельцин пытался публично унизить президента страны. Ведь телевидение тогда не все показывало. Помню, во время одного из выступлений, когда я находился на трибуне, Ельцин подошел ко мне с какими-то списками, заметками. А в это время зал кричал: "Выгнать всех коммунистов из страны!" И я тогда сказал: "Знаете что, вы с ума не сходите! А то у вас получится похлеще сталинских подходов борьбы с инакомыслием. Вы что же, хотите 19 миллионов коммунистов, а вместе с семьями - это 50 миллионов человек, из страны выгнать? У вас что, голова поехала?!"
Так вот этот эпизод по телевидению всего один раз показали, и больше никогда я его не видел. Зато регулярно показывают, как Борис Николаевич указывает пальцем Горбачеву, как нужно жить дальше.
Железная ставка президента СССР
- В декабре 1991 года благодаря усилиям лидеров России, Украины и Белоруссии Бориса Ельцина, Леонида Кравчука и Станислава Шушкевича Советский Союз перестал существовать. С кем вы обсуждали вопрос о том, как вам, президенту СССР, поступить с участниками беловежского сговора?
- Я обсуждал, как поступить с "беловежскими героями"... с собой. Хотя сейчас нашлось много людей, с кем, оказывается, я советовался по этому поводу. Это вроде того, как с Лениным вместе добровольные помощники несли бревно на субботнике в 1919 году. Когда подсчитали, сколько человек заявило о том, что несли это бревно, то оказалось, что оно должно было быть длиною в полтора километра. Так примерно и с моими "советчиками".
В действительности же я сам пришел к выводу, что действовать силой тогда уже было нельзя. Тем более что я до конца держался принципа: началось у перестройщиков все с демократии, гласности и свободы, и демократически все надо решать. Вот такая железная ставка у меня была.
- Она вам никогда не мешала?
Таким остался в истории август 1991 года
- Иногда, конечно, мешала. Например, Ельцина еще после его октябрьской выходки - выступления на пленуме ЦК КПСС в октябре 1987 года - надо было отправить на дипломатическую работу. И на этом кончить с ним.
- Однако вы так не сделали. Почему?
- Допустил ошибку. Но тогда я думал: что же мы в своем "домашнем кругу" - в ЦК КПСС, в Политбюро ЦК КПСС - будем так расправляться с людьми? Больше того, я тогда ему предложил: "Вы свои слова об отставке, об уходе не возьмете назад?" Он ответил, что нет.
И в случае с Беловежскими соглашениями я рассуждал следующим образом: на основе свободных выборов избраны все Верховные советы республик. Так пускай же Верховные советы обсудят этот вопрос - там у них уже был и новый договор, и Беловежские соглашения. Я считал: так пусть рассмотрят вместе эти документы. Думается, что в данном случае я поступил правильно.
- При желании силовыми методами вы тогда могли действовать?
- Не знаю, не уверен, удалось бы мне спокойно, опираясь уже на силу, решить эту проблему. Был бы как минимум раскол. А в стране, напичканной таким оружием, поляризованной это могло бы привести к трагедии. В общем, я сам себе отказал.
День сегодняшний
- А как сегодня, 22 года спустя после начала перестройки и гласности, вы оцениваете итоги этой политики?
- Полагаю, то, что перестройка довела процессы до точки, от которой возврата назад уже просто нет. А это самое важное. Даже если мы видим какие-то откаты назад, в частности, в отношении свободы прессы. Сейчас - переходный период.
- А не движение назад, как уверяют некоторые критики?
- Я не сторонник того, чтобы квалифицировать происходящее в стране как движение назад, вспять, желание восстановить старые порядки. Линию Владимира Путина на то, чтобы в стране все делать в интересах большинства, чтобы политика и институты работали бы в интересах этого большинства, я разделяю и поддерживаю. Она правильная. Главное - удалось стабилизировать страну, открыть возможности для преобразований!
Думаю, мы состоимся и в демократическом плане. Сейчас, как я уже сказал, идет переход. А всякий переход, особенно в такой перегруженной проблемами стране, как наша, с ее непростой историей, обязывает нас делать выводы и оценивать происходящее. Необходим учет сложившейся ситуации, надо видеть исторический контекст того перехода, который мы осуществляем.
Конечно, каких-то ошибок можно было и не делать. "Единая Россия" шаг за шагом, используя свое большинство в парламенте, по существу демонтировала многие завоевания избирательной системы, чтобы проложить себе дорогу к успеху. А это не демократично. И тут надо было бы вмешаться президенту России.
- Вы - бывший Генеральный секретарь ЦК КПСС, бывший президент СССР, покинув в свое время большую политику, не исчезли с горизонта, а нашли свое прочное место в общественной жизни. Как вы думаете, какое место может занять Владимир Путин по окончании срока президентских полномочий?
- Он поступил правильно, заявив, что будет действовать согласно Конституции России и уйдет со своего поста. Это аргумент за то, что мы имеем дело с серьезным человеком, который привержен демократическим ценностям. Мы должны оценить эту позицию, которая очень важна для страны и для мира. Ведь мы формируем новую страну. И очень важно, как мы относимся к таким вещам. Владимир Путин своими действиями показывает, что не будет "хромой уткой", а до конца президентского срока будет действовать ответственно, в интересах страны. И даже с большей энергией, чем до сих пор. Не сомневаюсь, что место президенту Путину в политической жизни найдется и это место будет серьезным. Вот-вот это прояснится.
- В этом году исполнилось семьдесят лет с начала массового террора, развернутого Сталиным в 1937 году. Однако в Москве до сих пор не установлен памятник жертвам политических репрессий...
- Считаю это очень серьезной проблемой, которую мы до конца не решили. Но самое главное все-таки в том, что перестройка возобновила процесс реабилитации жертв политических репрессий. В свое время в сталинских лагерях оказались незаконно осужденные люди. И погибшие там, и отбывшие многолетние сроки сегодня реабилитированы.
Еще на Верховном Совете СССР и на Съезде народных депутатов СССР поднимался вопрос о том, чтобы установить памятник жертвам политических репрессий. Тогда этот камень (Соловецкий камень на предполагаемом месте будущего памятника на Лубянской площади в Москве. - Ред.) был положен. Но памятник не создан. Считаю, это надо сделать. Это важно для всех нас. Мы можем спорить, выяснять отношения в рамках демократии, но должны все сделать для того, чтобы в будущем репрессии никогда не повторились. И, конечно же, я выступаю за то, чтобы такой памятник был установлен.
Записал Виктор ВОДОЛАЖСКИЙ
Визитная карточка
Михаил Сергеевич ГОРБАЧЕВ родился 2 марта 1931 года в селе Привольное, на Ставрополье.
В 1955 году окончил юридический факультет МГУ, в 1967 году - экономический факультет Ставропольского сельскохозяйственного института.
С 1955 по 1970 год - на комсомольской и партийной работе в Ставропольском крае.
С 1970 по 1978 год - первый секретарь Ставропольского крайкома КПСС.
В 1978 году избирается секретарем ЦК КПСС.
С 1980 года - член Политбюро ЦК КПСС.
С 1985 по 1991 год - Генеральный секретарь ЦК КПСС.
С марта 1990 года - президент СССР.
22 августа 1991 года сложил с себя обязанности генсека ЦК КПСС.
В декабре 1991 года объявил о своей отставке с поста президента СССР.
В настоящее время - президент Международного фонда социально-экономических и политологических исследований ("Горбачев-фонд").
Награжден многими советскими и иностранными орденами и премиями (в том числе тремя орденами Ленина).
Лауреат Нобелевской премии мира (1990 год).
"РОДНАЯ ГАЗЕТА" No 26(210), 16 августа 2007 г.
Док. 355059 Опублик.: 16.08.07 Число обращений: 577
