Владимир Катальников: Стране снова нужен угольНазад
Владимир Катальников: Стране снова нужен уголь
Наша газета продолжает серию интервью с депутатами Государственной думы РФ - членами межфракционной группы "Солидарность" по взаимодействию с профдвижением. В этом номере - беседа с Владимиром КАТАЛЬНИКОВЫМ , заместителем председателя Комитета Госдумы по энергетике, транспорту и связи. Владимир Дмитриевич работает в Думе более девяти лет и представляет, в первую очередь, интересы горняков российского Донбасса.
ПРОФСОЮЗ И ОТРАСЛЬ
- Я участвую в шахтерском рабочем движении с 1989 года, когда оно еще зарождалось, и до сих пор являюсь председателем Ростовской территориальной организации Росуглепрофа. Так что мою деятельность как в профсоюзе, так и в парламенте трудно отделить от судеб отрасли. Распад СССР не привел к улучшению ситуации в угольной промышленности. В постсоветский период шахтеры своими стачками (либо их угрозой) вынуждены просто вырывать у власти и собственников хоть какие-то уступки для облегчения условий жизни и работы.
- Но ведь в начале 90-х шахтеры ненадолго оказались одним из самых "привилегированных сословий"...
- Вот именно - ненадолго, и то благодаря своей жесткой позиции, постоянной готовности к коллективным действиям и "знанию предмета". При этом шахтеры отстаивали не только свои "сословные" интересы, но и интересы большинства трудящихся.
Вот яркий пример. В начале 1992 года, во время гайдаровских реформ, горняки не бастовали. Ведь они стали первой и одной из немногих групп наемных работников, зарплаты которых были многократно увеличены. Как мы этого добились? Очень хорошо помню: в декабре 1991 года мы в правительстве ходили по коридорам из кабинета в кабинет с рамочным проектом отраслевого тарифного соглашения. И все эти деятели смотрели на нас круглыми глазами и спрашивали: что это такое, кто вы, зачем, откуда взялись, чего на самом-то деле хотите? Тем не менее 3 декабря 1991 года в полночь в кабинете у Гайдара было подписано отраслевое тарифное соглашение (ОТС) на 1992 год. А с 15 по 23 января 1992 года шли непрерывные переговоры профактива с правительством по условиям ОТС в угольной отрасли. На них удалось договориться об увеличении втрое минимальных тарифных ставок и должностных окладов горняков. И 23 января мы подписали соответствующий протокол. После этого шахтер в среднем стал получать в десять раз больше, чем, скажем, учитель. В ОТС были закреплены доли, выплачиваемые из госдотаций на зарплату горнякам и развитие производства. Борьба профсоюза за подписание ОТС стала одним из главных мотивов объединения работников российского углепрома.
Правда, правительство быстро решило отменить господдержку углепрома. После 1993 года стартовала печально знаменитая реструктуризация российской угольной отрасли. Началось акционирование угольных предприятий с предоставлением им самостоятельности и постепенной отменой госдотаций. Большая часть средств господдержки выделялась на ликвидацию убыточных предприятий. А на поддержку, развитие и техническую модернизацию стабильно работающих предприятий средств почти не выделялось.
Реструктуризацией российского углепрома занялся Международный банк реконструкции и развития (МБРР). Под свои займы он дал обязательные к исполнению рекомендации: закрытие шахт, разрезов и прочих производств; продажа госпакетов акций и приватизация предприятий отрасли. К середине 1996 года акционирование угольных предприятий в основном завершилось - взамен госпредприятий создали пятьсот АО, что привело к практически полной бесконтрольности их руководителей. Обычной практикой стало нецелевое использование средств.
- Как у депутата, какие у вас претензии к порядку реформирования отрасли?
- Реструктуризация отрасли и изменение структуры управления проводились без нормального законодательного обеспечения - в основном по указам президента. В результате шахты закрывали абы как, без обеспечения экологической безопасности, поддержания инфраструктуры в горняцких регионах, не говоря уж об организации новых рабочих мест. Лишь бы от "балласта" избавиться. И это сходило с рук. Ведь под реструктуризацию не подвели даже минимальную законодательную базу... И профлидеры, бывшие ранее поборниками независимости шахт, добиваются сейчас усиления централизованного госуправления отраслью, дабы гарантировать ей необходимый объем господдержки. А обвальное закрытие шахт вызвало резкий протест и противодействие горняков. К тому же с мая 1995 года была введена такая система начисления средств господдержки отрасли, которая дала работодателю практически полную самостоятельность в определении нужной ему численности персонала.
- Вернемся к вашей законодательной деятельности...
- Я работаю в "профильном" комитете и вхожу во фракцию "Единая Россия". И у меня есть возможность доносить свои идеи до коллег... Конечно, многие законы, которые мы принимаем, несовершенны. Вот закон о льготах - в нашей-то области их сохранили, и протестов там никаких нет. А что в других регионах творится?
Другой пример - пропорциональная система выборов. Сейчас я одномандатник, меня наняли на работу избиратели (уже третий раз подряд!), я постоянно контактирую с ними, веду прием, принимаю тысячи людей, я единственный депутат от области, который живет в небольшом городе, в Шахтах. Остальные - либо в Ростове, либо тут, в Москве. И что потом? А люди вопросы задают, на которые их представитель должен давать ответ.
Кстати, приведу такие цифры. В результате реструктуризации российского углепрома более 93% убыточных, бесперспективных и опасных производств прекратили добычу угля, 188 шахт "перешли в стадию ликвидации", а на 153 шахтах техническая ликвидация к 2003 году была завершена. Доля средств, выделяемых из федерального бюджета на господдержку углепрома снизилась в десять с лишним раз.
- Цифры красноречивые... А как рабочему-то живется в "пореформенный" период?
- Государство даже на тех предприятиях, где оно имеет контрольный пакет, самоустранилось от решения социальных проблем. В 1993 - 96 гг. социальные издержки реструктуризации нарастали из-за того, что при ликвидации убыточных производств власти даже и не пытались смягчить социальные тяготы, вызываемые этими переменами. Увольняемые с шахт горняки получали льготы и соцгарантии в неполном объеме, так как почти все госдотации шли на покрытие издержек убыточного производства. Горнякам из дотационных средств почти ничего не перепадало. По закону выходные пособия, долги по зарплате, матпомощь на период трудоустройства, пособия при уходе на пенсию должны выплачиваться из средств предприятий. Однако работодатели не могли, а подчас просто не хотели выполнять эти обязательства, вынуждая работников уходить "по собственному желанию", дабы не оказывать полагающейся им помощи. Массовый и длительный характер приобрели задержки зарплат. В 1996 - 97 гг. ситуация усугубилась кризисом неплатежей.
Кроме задержек зарплаты, к акциям протеста людей толкают длительные отключения электроэнергии, отопления, водо- и газоснабжения в жилых домах и организациях, невозможность обеспечить полноценное питание детей и получить гарантированное медобслуживание. И сейчас мало что изменилось... Падает и производственная безопасность. Необходимо восстанавливать систему аттестации руководящего состава и инженерно-технических работников, переобучения рабочих. Частник этим заниматься не хочет, у него другие проблемы - нынче здесь, завтра там...
Напомню, что второй "угольный" транш Всемирного банка был выделен России в 1995 г. исключительно на оплату процесса передачи имущества шахт в частные руки. А в 1999 г., согласно договоренности правительства и ВБ, угольные объединения должны были продаваться на аукционах, причем исключительно частным лицам. И если заявки на аукцион не подавались, и покупателя не находилось, угольные объединения подвергались банкротству. Этим же соглашением с ВБ предусматривалась возможность замены приватизации угольных объединений их полной ликвидацией. В итоге эти объединения доставались новым хозяевам фактически даром, за бесценок. Причем на конкурсах обычно заранее понятно, кто победит (второй участник таких тендеров выставляется, мягко говоря, проформы ради).
- А какова в принципе механика всех этих комбинаций с собственностью и занятостью в отрасли сейчас?
- Вот приходит новый "инвестор" и говорит: я подниму шахту, выдам зарплату, работников ни в жизнь не уволю. Я смотрю документы - а у него баланс отрицательный! Я ему говорю: ведь тебя уже через несколько месяцев здесь не будет с твоим нулем, на твое место придет другой такой же - а людям чего делать, если их опять безо всего оставите?! Он божится: нет, я возьму кредит, я честно все сделаю. И это повторяется из года в год...
- И что делают профсоюзы в таких ситуациях?
- Они объясняют людям, что с ними опять могут проделать. Но надо учесть, что это депрессивный регион, малые города, угольные предприятия - градообразующие. И люди нам в ответ говорят: да если вы, профсоюзы, никого сюда не будете вообще пускать, у нас и надежды никакой не останется! Куда нам ехать, если тут заработать будет негде - в Москву на "Три вокзала"?.. А иной-то хозяин, может, и хочет что-то для людей и производства сделать, но не получается. Ведь в отрасли практически нет финансово чистых угольных предприятий. Практически у всех угольных компаний кредиторская задолженность превышает дебиторскую. То есть им ни один банк не даст кредита...
- Как же быть профсоюзу?
- Профсоюз оказывается меж двух огней. С одной стороны, "инвестор" рабочим на нас кивает и говорит: вот профсоюз ваш мне палки в колеса ставит. А с другой стороны, люди тоже недовольны и нам говорят: вдруг при новом-то все нормально будет, не мешайте ему! Поэтому с каждым новым собственником профсоюзам приходится договариваться. Правда, потом обычно все равно до конфликтов, а то и до коллективных акций протеста доходит...
УГОЛЬНЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ
- В начале 90-х многие "спецы" заявляли, что угледобыча у нас неэкологична, а главное - нерентабельна, и страна, мол, разоряется из-за этого угля. Не пора ли угольщикам как-то "оправдаться"?
- Прежде всего, следует учесть, что через 8 - 10 лет "газовая пауза" в мировой энергетике закончится - дешевым газ не будет. Цена газа вырастет как минимум в пять раз (во столько же раз может подорожать электроэнергия), так как традиционные месторождения вырабатываются, а освоение новых требует огромных затрат. Такие ценовые перепады могут поставить реальный сектор нашей экономики на грань краха. И уже в ближайшие 10 лет произойдет стабильное снижение добычи углеводородного сырья - нефти и газа. Между тем уголь - универсальное топливо, ценное сырье для производства удобрений, лекарств, масел, моторного топлива... Для огромной части страны уголь - самый доступный бытовой энергоноситель. Уголь продолжает оставаться основой мировой энергетики - его добычу наращивают почти все страны мира. В ближайшие годы прогнозируется рост спроса на уголь в некоторых крупных европейских странах - из-за закрытия там большинства шахт.
Главная проблема в том, что в РФ нет стратегии развития углепрома. Не произошло модернизации производственных фондов, внедрения инновационных технологий. А без этого достичь конкурентоспособности отрасли не удастся. Новая стратегия должна будет диктовать качественно иное отношение к углю. Сейчас уголь - энергоноситель, но впоследствии он может стать сырьем для производства многих видов промышленной продукции. Это - ресурс и для социального развития угледобывающих регионов. Угольные районы как источники энергоресурсов способны стать зонами опережающего развития. По разведанным запасам угля РФ занимает третье (после США и КНР), а по прогнозируемым - первое место в мире. И для устойчивого роста отрасли, основанного на притоке капиталов, нужна инвестиционная привлекательность российской экономики. В противном случае об инвестициях и модернизации по-прежнему будут много говорить, а бюджет продолжат формировать сырьевики...
***
"А"-СПРАВКА
Владимир КАТАЛЬНИКОВ родился в 1951 году. Живет в г. Шахты (Ростовская область). Окончил Московский горный университет и Академию народного хозяйства. Кандидат социологических наук. В 1969-93 гг. работал на шахтах российского Донбасса. Один из основателей Росуглепрофа, член ЦК Рсуглепрофа с 1991 г. С 1993 г. - бессменный председатель Ростовской территориальной организации Росуглепрофа. С 1998 г. - председатель общероссийского политического общественного движения "Шахтеры России". Избирался депутатом Совета народных депутатов Ростовской области. Депутат Госдумы РФ 2-го, 3-го и 4-го созывов (по Шахтинскому одномандатному избирательному округу No148 Ростовской области). Член фракции "Единая Россия". Зампред комитета Госдумы по энергетике, транспорту и связи, член Счетной комиссии, комиссий по проблемам Северного Кавказа, по мандатным вопросам и вопросам депутатской этики.
