Павел Медведев: Банкиры латают дыры в рисованных капиталахНазад
Павел Медведев: Банкиры латают дыры в рисованных капиталах
Самый горячий вопрос банковского законодательства закон "О потребительском кредите"
За последний год произошло немало изменений в банковском законодательстве. Некоторые из них существенно изменили жизнь банковского сообщества. Что сделано и что еще предстоит сделать в ближайшей перспективе - своим видением проблем банковского законодательства с "БО" поделился первый заместитель председателя комитета по кредитным организациям и финансовым рынкам Госдумы Павел Медведев .
- Павел Алексеевич , как бы вы оценили нормотворческую активность в банковской сфере за последний год? Какие наиболее важные изменения в законодательстве можете отметить?
- Я считаю, что Государственная Дума четвертого созыва за промежуток времени чуть больше года достигла чрезвычайно заметных успехов в банковском законодательстве. Под занавес предыдущей Думы уже наметился определенный сдвиг в работе. Однако нам просто не удалось довести тогда дело до конца, поскольку оказывалось откровенное противодействие. Самый яркий пример - поправки в законы "О банках и банковской деятельности" и "О банкротстве банков" не были приняты. Третья Дума так и не ввела так называемого корпоративного ликвидатора и корпоративного конкурсного управляющего. Нынешняя Дума преодолела противодействие, причем достаточно легко. Теперь Агентство по страхованию вкладов (АСВ) является и ликвидатором, и конкурсным управляющим.
Этот год прошел под знаком выполнения закона о страховании вкладов. Считаю, что в этом отношении год был тяжелым и для банков, и для Центрального банка. Мне с самого начала казалось, что принятие главы закона о страховании вкладов, которая касается перепроверки банков перед вступлением в систему страхования, может иметь негативные последствия. Думаю, что, как следует из истории лета 2004 года, отчасти я был прав. Каждый банк не был уверен, что его банки-партнеры войдут в систему страхования, и на всякий случай закрывал на них лимиты кредитования. Это привело к кризису межбанковского рынка, следствием которого стал кризис ликвидности. Однако я признаю, что был прав только отчасти. Сейчас задним числом готов признать, что положительные результаты принятия этой главы превосходят отрицательные.
Банковская система в течение второй половины 2004 года и в 2005 году заметно подтянулась, и кредитные организации, работающие с физическими лицами, подняли свой уровень.
Главный результат состоит в том, что банки, которые намеревались попасть в систему страхования вкладов, поняли, что сделать это не так просто. И если в работе были допущены какие-либо ошибки, их пришлось исправлять. Я не могу говорить за всю банковскую систему, но те банкиры, с которыми у меня давно установились хорошие личные отношения, рассказывали, что происходило в их банках. И это действительно можно назвать прогрессом.
Банкиры раскрыли структуру собственности. Если в этом вопросе встречаются неточности, они относительно малы и несущественны. Теперь раскрытие структуры собственности нужно не только для того, чтобы облегчить Банку России надзор. Это необходимо и в связи с поправками, которые были приняты совсем недавно в закон "О банкротстве банков". Наконец, субсидиарная ответственность становится реальным фактором борьбы с неаккуратными должниками. Если банк попадает в трудное положение и собственники не выполняют предписаний Центрального банка, а кредитная организация разоряется, то по долгам банка владельцы несут субсидиарную ответственность. Вина собственников однозначно доказуема. Я вовсе не хочу сказать, чтобы за банк, который не может расплатиться со своими долгами, пришлось доплачивать, мне бы не хотелось даже, чтобы банки банкротились, но в любом случае указанная норма станет своеобразным дисциплинирующим фактором.
Сейчас структура собственности на том уровне, на котором это необходимо для нормальной работы, раскрыта.
Еще одна проблема - капитализация банковской системы. Сколько было анекдотов о рисовании капиталов! Некоторые из них, наверное, еще останутся. Я не уверен, что рисование капиталов на 100% прекратилось. Однако это происходит уже совсем не в тех масштабах, как было два-три года назад. Некоторые банкиры даже публично сообщили, что возвратили личные деньги из-за границы и внесли в свои банки, для того чтобы залатать дыры в рисованных капиталах. Реальная капитализация банков возросла.
Выросла банковская дисциплина. Вспоминаю начало 1990-х годов. Тогда у меня возникла приемная, которая стихийно получила название "для обманутых вкладчиков". Когда-то там были толпы людей, потому что в то время понятие "банковский вкладчик" стало синонимом "обманутого вкладчика". Если вложил куда-то деньги, тебя наверняка обманут.
Сейчас ситуация радикальным образом изменилась. Безусловно, эпизод с Содбизнесбанком был абсолютно неприличным, но очевидным исключением, а не иллюстрацией правила. Теперь в эту приемную приходят не обманутые вкладчики, а обманутые заемщики. Это тоже нехорошо. И я совсем не хочу оправдывать те немногие, к счастью, банки, которые, рекламируя одни процентные ставки, на самом деле устанавливают совсем другие. Но обманутых граждан стало заметно меньше и претензии уже другого рода.
- Какова ваша оценка пакета ипотечных законов? Что больше всего вызывает нареканий?
- Скорее, даже не нареканий, а разочарований. Разочарования не имеют отношения к самой ипотеке. Они возникают в логической цепочке значительно раньше ипотеки, в том месте, где речь идет о земле. К сожалению, ситуация, например, в Москве очень сильно "антиипотечная". Москвич не должен хотеть, чтобы развивалась ипотека. Ведь и так жилье стоит очень дорого. Цена за квадратный метр доходит до двух с лишним тысяч долларов. А ипотека - это новые деньги, выбрасываемые на рынок. Поэтому вопрос не в ипотеке, а в том, чтобы расширить предложение жилья, которое на сегодняшний день абсолютно недостаточное. Сейчас в год строится 36 млн кв. м. Для сравнения вспомним, чего хочет президент страны. Он хочет, чтобы в России выдавался 1 млн ипотечных кредитов в год. Будем считать, что на один кредит надо отвести хотя бы 50 кв. м жилплощади. Умножим эти 50 кв. м на миллион. Получается, что под ипотеку нужно сдавать 50 млн кв. м. А у нас 36 млн жилищного фонда - на все про все! Остановить продажу жилья за наличные деньги было бы безумием. Прекратить выдачу бесплатного жилья тоже нельзя. Получается, что 50 млн кв. м по стране надо под ипотеку, 50 - под наличные (чтобы снизить заоблачные цены), 50 - под бесплатную отдачу (чтобы в очереди не нужно было стоять 20 лет). Необходимо как минимум 150 млн кв. м. А у нас имеется только 36 млн кв. м.
Безусловно, ипотеку надо развивать, и хорошо, что уже начали это делать. Но боюсь, что "узкое место" не здесь. Первое дело - резкое увеличение предложения жилья.
Я уже не говорю, что нужно срочно преодолеть грубый перекос в доле строительства жилья в Москве и остальной России (Москва строит вдвое более интенсивно, чем в среднем по стране), иначе в столице скоро нельзя будет не только проехать, но и пройти.
- Как бы вы оценили действующие процедуры ликвидации кредитных организаций? Нужны ли изменения в закон "О банкротстве"?
- Какие-то изменения понадобятся. Но мы совершили такой серьезный рывок в передаче АСВ не только ликвидации, но и банкротства банков, что это надо пережить. Хочу отдать должное АСВ. Они еще до вступления в силу поправки о передаче им функций ликвидации и конкурсного управления тренировались выполнять эту работу. Если по ходу будут возникать шероховатости, АСВ о них скажет.
- За последнее время по заявлению АСВ было возбуждено несколько уголовных дел по преднамеренному банкротству в отношении руководства нескольких банков. То есть можно говорить, что это не разовая акция, а принципиальная политика агентства. Банкиры относятся с некоторой опаской к более широкому использованию Уголовного кодекса в регулировании банковской системы. Ваше мнение по этому поводу?
- Я не думаю, что это кампанейщина. АСВ ведет себя очень осторожно. Кампанейщина скорее была, когда такие дела не возбуждались. С содержательной точки зрения было понятно, что деньги украли, но никого нельзя было не то что наказать, но даже обвинить. Сейчас из-за поправки, о которой я уже говорил, возникает некая ясная конструкция для возврата денег. Правда, если их удается найти. Появилось доказуемое в суде право требовать субсидиарную ответственность. Можно еще, конечно, украденные деньги спрятать. В таком случае придется возбуждать уголовное дело.
- Можно ли сказать, что по сравнению с прошлым годом государство усилило свое давление на банковскую систему?
- Усилило, конечно. Но это не злобное давление. Когда-то Петр I собственноручно сек купцов, приговаривая: "Торгуйте честно, самим, дуракам, выгоднее". Но его не очень-то слушались. Сейчас никто никого не сечет. Существуют цивилизованные нормы, прописанные в законе, и подзаконные акты ЦБ РФ. Есть нормы респектабельного поведения, которые вписываются в общую тенденцию. В 1993 году было 3,5 тыс. банков. Сейчас чуть больше тысячи. Редкий банк на рынке существует 15 лет. Значит, образовалось принципиально новое банковское сообщество, которое осознало, что торговать надо честно, потому что это самим выгоднее.
Закон о страховании вкладов оказал давление на банки. Но мне кажется, что в подавляющем большинстве случаев кредитные организации восприняли все адекватно и сделали определенные шаги, чтобы соответствовать новым требованиям.
- Насколько эффективно сейчас работает закон "О валютном регулировании и валютном контроле"? На ваш взгляд, нужны ли какие-то изменения, дополнения?
- Изменения и дополнения недавно были приняты, но они ничуть не изменили дух закона. Были просто залатаны дыры, часто смешные и досадные.
Я к этому закону еще на стадии его принятия относился несколько настороженно. Закон очень либеральный. Принципиально важно, если сказали А "рыночная экономика", сказать и Б "свободное обращение капиталов, валюты, товаров". Однако есть одно "но". Мы сейчас, с одной стороны, боремся с инфляцией, с другой - с укреплением рубля. Все надежды возлагаются на Центробанк, у которого в руках мощный инструмент - купля-продажа валюты. Он покупает валюту и тем самым увеличивает инфляцию. ЦБ РФ не покупает валюту, она падает и укрепляется рубль. Банк России хватается за другой инструмент, который, кстати, мы ему недавно дали, и выпускает облигации. Для того чтобы привлечь деньги под свои облигации, он должен предложить хорошие условия. Что он и делает. Под них притекают деньги из-за границы. Получается, что Центробанк хотел отобрать деньги с рынка, а они притекли из-за границы. И с этим почти ничего нельзя поделать, поскольку закон либеральный. Сейчас еще можно кое-какие ограничения ввести. А с 1 января 2007 года - принципиально никаких ограничений. Еще раз повторяю, я в душе либерал, но мне кажется, что мы немножко торопимся.
Теперь по поводу банковской системы. Мы воюем с ВТО, и правильно делаем, за то, чтобы нам разрешили на несколько лет - семь или восемь - не позволять открывать филиалы иностранных банков. Мы должны защитить нашу развивающуюся банковскую систему.
Одна иностранная кредитная организация, пришедшая к нам на рынок, может оказаться мощнее всей нашей банковской системы. Последствия этого для российских банков очевидны. Хорошо, если это будут только известные иностранные кредитные организации с хорошей репутацией. Но ведь может сложиться и по-другому. Если принципиально разрешить открытие филиалов иностранных банков, то нельзя сказать: допускаются банки только с определенным разрезом глаз! Со стороны могут прийти плохо контролируемые на своей территории филиалы иностранных банков. ВТО как будто бы в этом вопросе нас понимает. Однако при этом трансграничные банковские операции в России никак не ограничиваются. За что же бьемся? Может быть, разрешить иностранные филиалы, ведь при таком раскладе они все равно не сильно изменят ситуацию? Разве сложно просто позвонить в Нью-Йорк и попросить кредит? У нас 40% кредитов - трансграничные! Еще раз повторю, что в этом вопросе мы слишком торопимся.
- Какие изменения прежде всего необходимо внести в законодательство, чтобы обеспечить нормальное функционирование банковской системы? Какие законодательные акты планируется принять в ближайшее время?
- У нас сейчас очень остро стоит вопрос о принятии закона "О потребительском кредите". Этим занимается соответствующий департамент Минфина. У меня положительное впечатление от его работы. Тем не менее задача оказалась очень трудной. И, пожалуй, мы опаздываем. Закон, который оберегал бы заемщиков, надо было принять еще вчера. Он должен содержать как минимум две части. Первую надо сделать похожей на правила рекламирования папирос. Она должна требовать на первой странице кредитного договора крупными буквами писать "Банк предупреждает, если вы вовремя вернете кредит, то должны заплатить такую-то сумму". К сожалению, это легко сказать, да трудно сделать. Возникает проблема многозначности отношений по возврату кредита. Ведь важно не только, сколько вернуть денег, но и когда. Если человек получает кредит и ему говорят "завтра все верните и заплатите проценты" - это одно. И второе, если сегодня клиент получает кредит, вернуть который должен через два года. Как сопоставить суммы, которые один клиент платит за то, что держит средства два года, а второй - один день?
Вторая часть закона должна быть написана номинально в пользу заемщика, который признается слабой стороной. Заемщику нужно дать своеобразный период охлаждения. Например, он сгоряча подписал договор, еще не забрал деньги (или холодильник, который покупает в кредит), а уже понимает, что расплатиться ему будет трудно. Некоторые банкиры говорят: надо было думать раньше, нельзя разрешать расторгать договор, пусть он фактически и не вступил в силу. Я считаю, что именно банкирам выгодно расторгать такой договор, потому что тогда вероятность возврата будет выше. Получится себе дороже - сначала заставить такого клиента сохранить договор, а потом выжимать из него деньги.
Должны быть написаны правила по досрочному возврату кредита в пользу гражданина. Я думаю, досрочный возврат не должен облагаться каким-то штрафом. Если человек сегодня имеет деньги, чтобы вернуть, заставлять его эти деньги хранить, затем вовремя возвращать, как написано в договоре, это опять себе дороже. Для человека это нервотрепка, дополнительные расчеты, сложное планирование бюджета. Кто знает, как сложится ситуация через полгода, может быть, у него вообще не окажется денег. Не лучше ли банку взять сегодня возвращаемый кредит без всяких штрафов. Все это должно быть аккуратно прописано в законе.
Второй закон, который номинально принят, но реально, мне кажется, еще очень слабо отредактирован, - закон "О кредитных историях". Он для нас становится вопросом номер один. Сейчас внесен закон "О поправках к закону о кредитных историях". Анатолий Аксаков, заместитель председателя комитета по кредитным организациям и финансовым рынкам Госдумы, предложил некий проект-скорлупу, в который можно будет многое вложить.
В нынешнем законе есть целый ряд, мягко говоря, неловкостей. Одна неловкость - заемщик должен давать два разных разрешения. Первое - на то, чтобы заглянуть в кредитную историю. Второе - чтобы пополнить кредитную историю. Это нелепость. Необходимо сделать так, чтобы оба разрешения давались одновременно. Иначе возникнет возможность манипулирования. Клиент, например, всю жизнь будет разрешать заглядывать в свою кредитную историю, но никогда никому не разрешит ее пополнить.
Я давно ношусь с двумя идеями. Когда принимался первый закон, мне не удалось убедить коллег в необходимости их принять. Думаю, сейчас удастся. Одна идея - преодолеть недоверие. Вторая - создать стимулы. Недоверие возникает из-за того, что есть негативное общественное мнение по поводу утечки информации, которое, к сожалению, поддерживается разными неприятными фактами. Действительно, самые разные базы данных стали доступны широкой публике. Если хоть раз информация о кредитных историях утечет, мы потом десятилетие не расхлебаем эту кашу. Я вношу поправку о жестком шифровании информации, настолько жестком, чтобы прочитать ее мог только субъект. Определенные хитрости продуманы для того, чтобы клиент не смог обмануть банк и предоставлял только подлинную информацию. Это можно сделать с помощью электронной подписи. Кстати, с электронной подписью проблема, по существу, тоже никак не решается. Чтобы пользоваться электронной подписью, нужны электронные нотариусы, которые подтверждали бы правильность такой подписи. Нужная инфраструктура, к сожалению, не создана.
Кроме того, мне хочется создать стимул для банков. Какой резон кредитным организациям передавать кому-то информацию, как клиент обслужил свой кредит. Сам банк об этом знает. Зачем еще кому-то об этом говорить? Стимул для передачи информации мог бы быть следующий. Считать тот кредит, который выдан без обращения к кредитной истории, плохим, заставляя банк создавать резервы.
Вот эти два закона - "О поправках к закону о кредитных историях" и "О потребительском кредите" - для нас первоочередная задача.
- Кроме этих крупных законов над какими законодательными актами будет вестись работа в 2006 году?
- Есть целый ряд законов, не имеющих глобального смысла. Например, закон "О металлических счетах и вкладах". С принятием закона о валютном регулировании вне закона оказались депозиты в мерном золоте. Немногие банки держат такие депозиты. Однако некоторые все же держат. Здесь недопонимание возникает с юристами, которые считают, что мы предлагаем ненужный закон, поскольку все регулируется законом "О драгметаллах и драгоценных камнях", хотя это и не так.
Еще не удалось преодолеть недоверие в отношении наделения совета директоров Центрального банка правом принимать решения, какими бумагами может торговать Центробанк на открытом рынке. Это недоверие, по-моему, нелогично. Ведь мы смело поручаем этому органу ворочать многими миллиардами долларов, а по поводу каких-то копеек, связанных с бумагами, сомневаемся.
Сми: Банковское Обозрение, Город: Москва
Дата: 1 Декабря 2005
