Сенат Соединенных Штатов Америки может заморозить финансирование строительства системы ПРО в Чехии и Польше. Об этом на днях заявил председатель Комитета Госдумы по международным делам Константин Косачев. Сегодня он был гостем студии телеканала "Вести".
- Здравствуйте, Константин Иосифович. Откуда такие данные появились?
- У нас есть собственные контакты в обеих палатах американского Конгресса. Известно, что обе палаты сейчас контролируются демократическим большинством, то есть оппозицией администрации Буша, и это фактор, который сам по себе влияет на ситуацию. Но мне представляется, что внутрипартийные разногласия здесь все-таки не играют решающей роли. Гораздо важнее то, что с появлением известных российских предложений, сначала по Габалинской РЛС, потом по Армавиру, по созданию совместных центров раннего предупреждения в Москве и в Брюсселе, у авторов идеи размещения компонентов американской противоракетной обороны в Польше и Чехии, в общем-то, не осталось достаточно аргументов. Понятно, что с Россией обороняться от гипотетических либо реальных противников с юга будет заведомо более эффективно, более удобно, более результативно. И отвергнуть эти предложения - значит потратить миллиарды долларов на систему, которая неэффективна, но при этом очевидным образом портит климат международного доверия и сотрудничества в противодействии новым вызовам, угрозам. Это факты, которые американские законодатели, я надеюсь, не будут откидывать - во всяком случае, с порога, - а может быть даже и примут во внимание, не поддержав запрос администрации на финансирование этой программы.
- Все-таки, что касается радиолокационной станции в Габале: американская сторона на недавно проведенных консультациях заявила, что радиолокационная станция в Азербайджане - это не взаимоисключающая, а взаимодополняющая вещь к тем объектам ПРО, которые США собираются построить в Польше и в Чехии. Как вы к такому подходу относитесь?
- Для нас такая позиция очевидно неприемлема - ни технологически, ни политически. Во-первых, радар, который будет установлен в Чехии, - недостаточной дальности, чтобы контролировать всю территорию Ирана, о котором так часто говорят Соединенных Штаты Америки, а Габалинская станция позволяет это делать со 100-процентной уверенностью. Это первое. Второе: когда мы говорим о том, что с территории Ирана нет реальной ядерной угрозы, то мы основываемся не только на имеющихся данных МАГАТЭ о том, в каком состоянии находится иранская ядерная программа, но и на наших данных по тому, в каком состоянии находятся иранские, простите, ракеты. В большинстве стран Востока, включая Иран, это технологии, основанные на старой ракете "Скат" с совершенно очевидным радиусом действия, которая может технологически усовершенствоваться до определенного предела. Наши специалисты говорят, что этот предел - 3,5 тысячи километров и не более. Все остальное - это уже качественный скачок. Это, условно говоря, пересесть с велосипеда на автомобиль, и сделать это незаметно, без каких бы то ни было испытаний просто-напросто невозможно. Так вот, Габала позволяет отслеживать не только пуски, но и любые испытания любых ракет, имея необходимый запас по времени в случае, если иранская угроза действительно станет реальной. Мы говорим о том, что сейчас никаких данных, подтверждающих эту версию нет, и что с помощью наших систем слежения мы можем эту ситуацию держать под полным контролем. Вот что, наверно, не нравится нашим американским партнерам, потому что на самом деле, судя по всему, Польша и Чехия как проект задуманы не столько как антииранская мера, сколько как мера антироссийская.
- И, наверно, в подтверждение этому переговоры по ПРО на уровне экспертов США и России еще не начались, а Кондолиза Райса уже делала неоднократно заявления, что Вашингтон не намерен отказываться от своих планов в Европе. Как вы это воспринимаете?
- Это удивительное заявление. Как раз вот это заявление мне представляется скорее внутриполитическим, нежели внешнеполитическим. Это элемент давления на тех конгрессменов, которые сейчас должны определиться в своей позиции по финансированию. На самом деле между президентами России и США достигнута договоренность. Она была предварительной в рамках "восьмерки", затем на российско-американском саммите было решено, скажем так, окончательно провести экспертные консультации на уровне вторых, третьих лиц в министерствах иностранных дел и обороны, взвесить все "за" и "против". И только после этого выходить на какие-то окончательные решения политического уровня - будь-то министры обороны, иностранных дел и, тем более, президенты. Вот такие консультации пока не начались. Судя по всему, они могут быть организованы в конце этого - начале будущего месяца. А это значит, что окончательные определения политической судьбы вот этих американских и, соответственно, российских инициатив, наверно, возможны не раньше второй половины августа либо начала сентября. Любые заявления до этого, до того как поговорили между собой эксперты, - это не более, чем, скажем так, психологическая атака, акт политического давления на партнеров, на теоретических, гипотетических противников. Именно так я отношусь к заявлению Кондолизы Райз. Я не считаю его окончательным в этой ситуации, развивающейся на наших глазах.
- Но, наверно в продолжение темы, мы видим сейчас правительственный кризис, который разгорается в Польше. Ряд аналитиков считают, что та отставка вице-премьера правительства страны Анджея Леппера связана именно с его позицией по поводу систем ПРО в Польше.
- Даже не только по поводу систем ПРО, хотя это очень важный элемент. Дело в том, что братья Качиньские - это широко известно - сделали ставку на абсолютную, без каких бы то ни было изъятий, трансатлантическую солидарность, стремясь стать основной опорой США если не во всей Европе (там Великобритания претендует на соответствующую роль), то хотя бы в Европе Восточной. Это не устраивает очень многих в самой Польше. И Леппер, его Партия самообороны, олицетворяли эти настроения, попытку придать внешней политике Польше значительно большую самостоятельность. Это отразилось на позиции партии по вопросу отправки дополнительного польского воинского контингента в Афганистан. Это отразилось вот на этой ситуации с ПРО, это отразилось на дискуссиях по поводу сговорчивости либо несговорчивости Польши в контексте отношений между Россией и Евросоюзом, вот это известная тема польского мяса. Все это - точки разногласия, каждая из которых имеет некую конкретную составляющую. Но в общем и целом они складываются в концептуальный геополитический спор - должна ли Польша быть неким придатком европейской политики США, либо это самостоятельная держава, которая должна претендовать на самостоятельные позиции в Европе и в глобальной политике.
- Но Анджей Леппер указывал также на то, что если провести в Польше референдум по поводу того, устанавливать там элементы ПРО Соединенных Штатов или нет, то большинство населения не поддержит никогда эту идею. Вот как вы считаете?
- Опросы общественного мнения говорят о том, что до 70% поляков сопротивляются сейчас этой идее. Но идея референдума, наверно, рано или поздно обретет свои конкретные очертания, потому что альтернативой этому референдуму могут быть только досрочные парламентские выборы. Судя по последним сегодняшним сообщениям, поступающим из Польши, острота кризиса вроде бы снята, и Партия самообороны даже может остаться в правящей коалиции, а это значит, что внеочередные парламентские выборы в этом году не состоятся. А если это так - подчеркну, что ситуация очень подвижная, - но если это так, то референдум, возможно, окажется единственным выходом в этом споре ведущих политических сил в Польше.
- Константин Иосифович, немножко сменим тему. По поводу косовского вопроса. Сейчас в планах ООН - как можно скорее принять резолюцию по Косову. С чем связана такая спешка?
- Ни с чем она на самом деле не связана, может быть только с внутриполитической ситуацией в США, когда администрации Буша на фоне очевидных провалов - и в Ираке, и в Афганистане, и по Ирану, и по Северной Корее, где ситуация по-прежнему не очень ясная - очень важно продемонстрировать какую-то блестящую внешнеполитическую победу. Я бы любой исход ситуации по Косово не назвал бы победой. Это поражение всех, и поражение, спровоцированное достаточное бездумной политикой НАТО в конце 90-х годов, когда косовскую проблему во многом использовали просто как повод для того, чтобы создать дополнительные проблемы, а в дальнейшем свалить правительство Милошевича. Цель достигнута, но косовская ситуация после этого стала жить по своей логике, своей жизнью, выйдя из-под контроля тех, так сказать, авторов, которые данную комбинацию задумывали. Других объяснений у меня нет. Мы знаем, что, скажем, проблема Северного Кипра существует в современной Европе более 30 лет, и никому в голову не приходит подгонять решение этой проблемы под какую-то фиксированную дату. И Косово - это ситуация, которая не требует сиюминутного решения. Там нет открытых боевых столкновений, там нет геноцида той или иной этнической группы, хотя сербское меньшинство находится в положении группы пораженных в правах людей. Но еще раз скажу, что эта ситуация не столь остра, чтобы говорить: либо завтра, либо никогда. Мы имеем косвенную, пока не подтвержденную информацию, что партнеры России по Совету Безопасности работают сейчас над значительно видоизмененным проектом Резолюции. И он может появиться в ближайшие дни. Но принципиальные позиции, которые для России неприемлемы, - вот этот так называемый "отложенный статус" - либо за 120 дней договариваются Белград и Приштина, либо независимость Косова наступает автоматически. Вот этот момент для нас по-прежнему остается абсолютно неприемлемым, и если он останется в новом тексте, в новом проекте Резолюции, то точно так же, как и ранее, мы не сможем его поддержать в Совете Безопасности. Я рассчитываю на то, что в этом случае, - подчеркну: в том случае, если новый проект Резолюции не будет приемлем для обеих конфликтующих сторон, - в этом случае Россия безусловно должна применять право вето при постановке данного вопроса на голосование в Совбезе.
- Но все-таки Ахтисаари продолжает надеяться, что Совбез уже в скором будущем решит эту проблему?
- Ну, для него это вопрос престижа организации, потому что Марти Ахтисаари все-таки был специальным представителем Генсекретаря ООН, пусть и предшественника господина Пан Ги Муна. Я бы не преуменьшал статус господина Ахтисаари, но точно также его бы и не преувеличивал, потому что в конечном итоге это чиновник, который действует по поручению Организации Объединенных Наций и не имеет какого-то политического мандата. Он может предложить некий вариант действий, но окончательное решение, конечно же, не за Ахтисаари и не за Пан Ги Муном. Оно - за членами Совета Безопасности ООН, если этот вопрос будет туда вынесен на голосование. Либо - это наверно, первое - это предмет договоренностей между Белградом и Приштиной, которые рано или поздно должны быть достигнуты. Именно и на этом настаивает Россия.
11.07.2007
http://www.vesti.ru
Док. 341813
Перв. публик.: 11.07.07
Последн. ред.: 22.07.07
Число обращений: 457
Косачев Константин Иосифович
|
