Иван Дмитриевич, на американо-российском Совете по деловому сотрудничеству, который прошел в Вашингтоне, Вы затрагивали проблему интеллектуального потенциала России и утечки мозгов. Утечка мозгов началась в массовом порядке с распадом СССР, и до сих пор остановить этот процесс не получалось. Каков Ваш рецепт?
Это было зафиксировано в первой моей экономической программе в 90-м году, еще в Татарстане. В Казани, кстати, довольно хорошие университеты и хорошая наука.
Несомненно, Советский Союз создал неравновесную науку. Страны с душевым доходом уровня нынешнего российского не имеют вообще никакой фундаментальной науки. Следовательно, применение к нашей системе каких-то рыночных рецептов, в чистом виде либерализации, гарантирует исчезновение науки в России. Просто по душевому доходу. Следовательно, если мы не хотим ее ликвидации, надо что-то делать. Восстановить науку, восстановить школу будет очень сложно. Германия, Япония, например, не могут этого сделать. Германия, имевшая в начале века лучшую классическую, фундаментальную науку не может восстановить ее до сих пор, будучи очень богатой страной. То есть, в научном отношении Германия близка к нулю в масштабах Соединенных Штатов Америки и даже Советского Союза.
Следовательно, мы должны какие-то неравновесные рецепты применять. Если просто подумать с рыночных позиций о нерыночной ситуации, то единственное разумное решение - это продать наших ученых на корню. То есть, производить их и пытаться продать не с утечкой мозгов, а непосредственно в России, используя чужой спрос на науку: американский, немецкий, японский, какой угодно.
Это во всем мире имеет два варианта решения.
Первое, это мощные налоговые преференции. Второе - создание инфраструктурных условий. Те же самые академические городки под крупными научными центрами, которые у нас в принципе уже были готовы. Инфраструктурная часть у нас готова, следовательно, основной ход, который должна была сделать страна, это дать мощные налоговые преференции тем, кто продает здесь на корню наших ученых. Превращает знания в товар здесь и продает их вместе с мозгами без выезда за границу. Я вот с огромным удовлетворением отметил, что эта идея, изначально для меня очевидная, наконец начинает вставать на какие-то практические рельсы. Постепенно появляются варианты продажи наших программистов на корню, проявляются варианты продажи наших инженеров на корню.
Но при этом наше родное правительство в части налоговых льгот действует в прямо противоположном направлении. Оно не только идею преференций не развивает, оно абсолютизирует идею равенства, идею отъема налогов и льгот, в том числе, и у такого рода предприятий. Вот против этого я буду бороться. Я в любом случае буду пытаться проводить через Думу, через систему в целом, хорошие налоговые условия, налоговые преференции для такого рода предприятий.
Еще один фактор, который там, в Вашингтоне, мне подсказали во время выступления, и во время бесед, это то, что действительно появилось среди уехавших туда наших молодых и умных людей, много желающих участвовать в таких вариантах. То есть, людей, которые поняли, что гораздо удобнее расширять свой бизнес, делая предприятия, по сути покупающие наши знания, наш ум, в России. Я со многими из них переговорил и понял, что они четко понимают, что делать, как делать, и разделяют идею хороших налоговых условий.
Но ведь наука - это не только конкретный человек с конкретными мозгами, это еще и условия для работы. То есть, если программисту достаточно компьютера, то физику может потребоваться лаборатория, или несколько, институт и т.д. В США все это уже есть. Они берут человека и помещают его в уже созданные условия. У нас же этого нет, а если и есть, то в очень плохом состоянии. Так каков смысл тем же США вкладывать в российские мозги здесь, когда это дешевле на своей территории?
Вернемся к 60-м годам, когда эти проблемы анализировались. Тогда было подсчитано, что хороший физик, стоит примерно миллион долларов в год. Это физик-экспериментатор. Сейчас, думаю, что его стоимость существенно больше, допустим, миллионов 10 долларов в год.
Понятно, что хороших физиков-экспериментаторов в России не может быть много. Хотя и здесь те же наши научные центры можно было бы пытаться развивать на чужие деньги, то есть, пытаться реализовать эту же идею.
Но, безусловно, вы правы в том, что всю структуру, все 2 миллиона формально существовавших ученых в Советском Союзе сохранить нельзя. Мы можем частично изменить структуру, в том плане, что у нас будет больше математиков, больше физиков-теоретиков на данном этапе, чем экспериментаторов. Но наша наука неравновесна. Если мы не хотим ее ликвидировать, то надо применять нерыночные рецепты с рыночной начинкой. Эта идея не отменяется, ее все равно надо реализовывать. Что-то пропадет, естественно, что-то погибнет, куда деваться. Но если этого не сделать, то все погибнет, потому что по нашим душевым доходам у нас никакой науки не должно быть вообще.
По вашим ощущениям на этом мероприятии в Вашингтоне, каковы сейчас настроения американского бизнеса относительно России?
Элемент эйфории есть у тех, кто еще не работает на российском рынке. В Вашингтоне очень здорово отличались бизнесмены, которые полностью вовлечены и непрерывно работают в России, и бизнесмены, которые хотели бы работать и какие-то пробные шаги делают в нашем направлении.
Один табачный бизнесмен говорит, что по всей этой налоговой реформе на 1 доллар прибыли будет 15 долларов выплат налога. На то, чтобы заработать в России 1 доллар в чистом виде, надо отдать15 долларов налога. Понятно, что это ситуация ненормальная даже для США, и у него никакой эйфории в связи с этим нет. У него есть четкие оценки, что не устраивает американцев в налоговом законодательстве и в плане отношений собственности.
И есть определенная эйфория у другой части, у тех, кто хотел бы работать, но пока не работает. Мне кажется, что эту эйфорию подогревают наши представители правительства, которые рассказывают, какая фантастически замечательная налоговая реформа, как у нас здорово растет валовой внутренний продукт и так далее. Там, в США, на эту тему выступать с комментариями неудобно, неправильно, и, естественно, я никогда этого не делаю, тем не менее, мне кажется, что говорить правду и говорить реалистичные оценки с точки зрения будущего гораздо более правильно и гораздо более эффективно.
То есть, эта эйфория может дать только краткосрочный эффект?
Она даст вспышку, которая опять закончится провалом и негативом. Соответственно на долгие годы опять отношение будет негативным. Должно быть ровное спокойное отношение к этой проблеме. Да, улучшается ситуация, да, стабилизируется. В части отношений бизнес-власть сделаны приличные шаги. В части налогов по крайней мере ситуация несильно ухудшается или не ухудшается для крупного бизнеса. Определенная стабильность есть. Но фиксировать все нужно точно.
11 октября 2001
http://www.opec.ru/comment_doc.asp?d_no=16339
Док. 341217
Перв. публик.: 20.01.02
Последн. ред.: 20.07.07
Число обращений: 201
Грачев Иван Дмитриевич
|
