В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Александрова О.А.: Качество государственного управления как фактор социально-экономического развития территорий Назад
Александрова О.А.: Качество государственного управления как фактор социально-экономического развития территорий
Одним из приоритетных национальных проектов является проект по сельскому хозяйству. Нет сомнений в том, что в силу ряда существенных обстоятельств, связанных с продовольственной безопасностью, вопросами заселенности территорий, демографической ситуацией, также имеющих отношение к национальной безопасности, эта сфера действительно нуждается в повышенном государственном внимании. В этом смысле наличие подобного проекта среди приоритетных абсолютно оправданно. И с точки зрения самого набора мер этот проект практически не вызывает нареканий со стороны специалистов, сомнения скорее вызывает объем средств, направляемый в эту сферу, в том числе в рамках приоритетных национальных проектов.
Вместе с тем представляется важным обсудить тот процесс, который идет одновременно с реализацией национальных проектов и имеет, на мой взгляд, гораздо более фундаментальный характер, и, соответственно, более долгосрочные последствия. Речь идет о стартовавшей в 2006 году реформе местного самоуправления, тем более что на этапе ее обсуждения на всякого рода парламентских мероприятиях идеологи реформы из Администрации президента, Министерства регионального развития и профильного думского Комитета подчеркивали, что она в первую очередь нацелена на возрождение села.
Летом 2006 года мы провели исследование, посвященное реализации муниципальной реформы в одном из регионов Южного федерального округа , и мне представляется, что накопленный нами материал дает немало пищи для размышлений о предмете нашего обсуждения.
Можно, наверное, достаточно долго говорить о критериях, позволяющих оценить качество государственного управления. Для краткости сформулирую их на языке обыденного сознания: как минимум - когда правая рука знает, что делает левая и действует с ней согласованно, а голова, что заведует координацией движений, точно знает, чего хочет, и имеет адекватное представление об объекте управления.
Прежде чем перейти к нашим данным, отмечу, что проблемы с целеполаганием в вопросах стратегического характера, к которым по упомянутым выше причинам относится и вопрос возрождения села, обнаруживаются и вне муниципальной реформы. Так, на недавнем заседании рабочей группы в Комитете по образованию Государственной Думы обсуждался вопрос законодательного регулирования поддержки сельских учителей, связанный с возникшей законодательной коллизией: федеральный закон об образовании содержит норму о гарантированном предоставлении сельским учителям бесплатного жилья с отоплением и освещением, а печально знаменитый 122-ой закон содержит норму о "мерах социальной поддержки сельских учителей", осуществляемых субъектами федерации. В итоге остается не ясным, чьей ответственностью является поддержка сельских учителей - какой уровень власти ее финансирует, и каков масштаб льгот: гарантированное бесплатное жилье и нерасшифрованные федеральным законодателем "меры социальной поддержки" - вещи разные. Руководители на местах, непосредственно сталкивающиеся с недовольными гражданами и вынужденные, так или иначе, решать проблему, обращаются к федеральным властям с просьбой разрешить создавшуюся коллизию. Какое же решение предлагает федеральный центр и, главное, какова система аргументации, как она включена в общий проблемный контекст?
Как стало понятно из выступлений присутствовавших членов Комитета и представителей Министерства финансов, "есть решение": Министерство образования должно выйти в Думу с инициативой изъятия из федерального закона об образовании нормы о праве на бесплатное жилье для сельских учителей с тем, чтобы действующей осталась только норма 122-го федерального закона, предусматривающая "меры социальной поддержки", объем и порядок предоставления которых определяется на уровне регионов. Как пояснили лукавые парламентарии, сами депутаты в предвыборный год с такой законодательной инициативой выступить не могут, но внесенную исполнительной властью поправку, разумеется, не афишируя, примут. На необходимости разрешить правовую коллизию именно таким, а не обратным образом настаивали и представители Минфина, логика которых была такова: чьи полномочия - тот и финансирует, то есть: школьное образование - вопрос не федерального уровня, пусть на местах с сельскими учителями и разбираются. На мои слова о том, что при нынешнем экономическом положении в большинстве субъектов РФ, а также системе межбюджетных отношений, перекачивающей основную долю финансовых ресурсов в федеральный центр, многие регионы будут не в состоянии обеспечивать льготу, способную удержать на селе учителей, и это может интенсифицировать исход из сельской местности не только учителей, но и семей с детьми, последовало возражение с отсылкой к словам президента о том, что "неправильно из Москвы диктовать регионам, где баню строить". Мол, и в этом случае субъекты федерации, исходя из своих возможностей, пусть сами решают, нужны им эти села или не нужны. Таким образом, проявилось очевидное непонимание или нежелание понимать, что вопрос сохранения на селе социальной инфраструктуры, а, в конечном счете, самой жизни, - это вопрос не "бани" и не регионов, а российского государства, как будто бы озабоченного демографическим кризисом (а где традиционно более высокая рождаемость, как не на селе?), вырождением деревни и т.д., и при этом, в отличие от регионов, сегодня располагающего огромными по масштабу финансовыми ресурсами.
Вернемся к информации, полученной в ходе реализации нашего проекта, исследовавшего ход реформы местного самоуправления в Республике Адыгея. Имея в виду серьезную внутрирегиональную дифференциацию и необходимость иметь базу для сравнения с тем, чтобы отделить объективные факторы от субъективных причин, мы исследовали пять вновь образованных муниципальных образований: два сельских поселения, два городских поселения и один городской округ, притом, что названные городскими данные образования включают в себя и сельские территории.
Наша методика основывалась на положениях, принятых в рамках так называемых "implementation research" - исследованиях, посвященных ходу реализации социальных реформ, внедрению социально-экономических инноваций. Согласно этим положениям, успешность социальных реформ формируется в трех областях, связанных с: 1) собственно замыслом реформы, ее идейным содержанием и конструкцией; 2) организациями, занимающимися непосредственной реализацией реформы; 3) ожиданиями затрагиваемых реформами социальных групп, их доверием к субъектам, инициирующим и реализующим реформы. Соответственно, в рамках проекта мы, во-первых, ознакомились с нормативно-правовой базой, формируемой республиканскими и муниципальными органами власти во исполнение рамочного федерального законодательства; во-вторых, изучили правоприменительную практику и ее влияние на организационно-финансовые возможности местного самоуправления; в-третьих, исследовали ожидания, которые связывают с реформой местного самоуправления представители местной власти, хозяйствующие на территориях субъекты и местное население.
В ходе углубленных интервью с руководителями местных органов власти нас, прежде всего, интересовали представления респондентов о том, имеются ли у территории собственные экономические возможности для решения вопросов местного значения сегодня и в перспективе, какие проблемы стоят на пути максимально эффективного использования экономического потенциала территории; как протекает процесс перераспределения полномочий и имущества между уровнями власти и т.д. Кроме того, нас интересовали возможные интерпретации мотивов затеянного федеральным центром переустройства системы государственного управления; оценка качества подготовки реформ и их информационно-методического обеспечения; оценка осознанности населением новых реалий в распределении полномочий и ответственности между уровнями власти и др.
В рамках общения с руководителями расположенных на территориях относительно крупных предприятий, являющихся основными налогоплательщиками и держателями рабочих мест, мы также стремились узнать, что они думают о возможных источниках пополнения местной казны, перспективах использования экономического потенциала территории и т.д. Нам также представлялось важным получить информацию о степени их осведомленности о муниципальной реформе, их мнении о последствиях реформы для социального развития территорий, а также об ожидаемом поведении местной власти по отношению к бизнесу в условиях происходящего процесса перераспределения полномочий и ответственности. Аналогичного характера вопросы предлагались и представителям малого бизнеса.
В ходе фокус-групп с населением муниципальных образований среди прочих вопросов, касающихся наиболее острых социальных проблем, экономической базы местного самоуправления и т.п., также прояснялись информированность населения о сути и основных положениях реформы местного самоуправления, представления о мотивах подобного переустройства системы государственного управления и вектор ожиданий в отношении его результатов.
Таким образом, анализу подвергалась каждая из составляющих реформы: финансово-экономическая - связанная с вопросами ресурсного обеспечения местного самоуправления; управленческая - связанная с организацией и качеством взаимодействия различных уровней власти; организационно-техническая - связанная с информационно-методическим, кадровым и т.п. обеспечением реформы; социальная - связанная с представлениями, установками и ожиданиями местного социума. И в рамках каждой из составляющих обнаруживались проблемы, имеющие отношение к качеству государственного управления. На что же с учетом ограниченности формата, хотелось бы, прежде всего, обратить внимание?
Начнем с экономической базы местного самоуправления. Согласно законодательству, к основным местным налогам отнесены налог на землю и налог на имущество физических лиц - по единодушному заключению наших респондентов, самые сложные, не собираемые налоги. В сельской местности, не являющейся пригородной, земля не становится серьезным источником налоговых доходов местного бюджета, поскольку, как выразился один из респондентов, "это - земли сельхозугодий, а не подмосковные земли под поместья, расхватываемые москвичами, которым надо куда-то девать деньги, заработанные где-то в другом месте". В итоге рыночная стоимость многих земель настолько невелика, что, их переоценка при кадастровом учете, сократив бремя для налогоплательщиков, одновременно сократит и доходы бюджета.
Что касается имущественного налога, то здесь серьезной проблемой является процедурно сложный, затратный материально и по времени механизм регистрации имущества. Об этом нам говорило как население, так и местные руководители: как выразился глава муниципального района, "человеку оформить домовладение, это караул: в БТИ цены запредельные - на монопольной функции намывают огромные деньги". Таким образом, препятствием формированию налогооблагаемой базы служат необоснованно высокие расценки на услуги государственных организаций и явно недостаточная численность их персонала - при том росте госаппарата, который наблюдается в постсоветской России в последние годы. С учетом развития коммерческих структур, предоставляющих услуги по оформлению собственности, и нередко располагающихся на территории соответствующих госучреждений, можно предположить, что эти ограничения являются намеренными, направленными на создание спроса на услуги частных фирм. Но ведь в решении вопросов, связанных с регистрацией собственности, заинтересованы не только мающиеся по инстанциям граждане, но как будто бы и государство, заявляющее о намерении создать дееспособное, опирающееся на собственные ресурсы местное самоуправление.
Более того, мало местным властям проблем, связанных с незавершенностью процесса оформления земельной и иной собственности (кроме прочего, муниципалитеты не могут принуждать население к ее регистрации) и традиционно низкой налоговой дисциплиной, в последнее время возник ряд обстоятельств, еще более усложняющих сбор местных налогов.
Одновременно совпал ряд факторов. Во-первых, поправки в Налоговый кодекс создали правовую коллизию: местное самоуправление, будучи субъектом налоговых взаимоотношений, оказалось лишено полномочий по сбору налогов. Ранее в штате местных администраций имелись налоговые работники, которые, непосредственно взаимодействуя с жителями, стимулировали уплату налогов. Теперь сбор налогов осуществляется централизованно отделениями ФНС, обслуживающими сразу несколько муниципальных районов. Главная же проблема состоит в том, что налоговая служба не мотивирована на осуществление усилий по сбору налогов, не поступающих в федеральный бюджет и, соответственно, не являющихся предметом ее отчетности. Как нам пояснил председатель одного из муниципальных советов: "В общем плане ФНС земельный налог - 1%. Что легче: с 3700 дворов в станице собрать или с одного предприятия получить? С предприятий взяли - план выполнили. В итоге собираемость местных налогов упала в 3-4 раза". Руководители муниципальных образований пытались протестовать, но услышаны не были. Региональный парламент пытался решить проблему, внеся в Кабинет министров проект распоряжения о временном соглашении между муниципальными образованиями и федеральными службами, передающем местным властям часть полномочий территориальных органов ФНС - с тем, чтобы временно создать более адекватный и работоспособный механизм сбора налогов, однако и эта попытка оказалась безуспешной.
Во-вторых, одновременно произошла реорганизация деятельности территориальных отделений практически государственного Сбербанка РФ, состоящая в значительном сокращении числа сберкасс и их исчезновении из небольших населенных пунктов - притом, что механизм уплаты налогов предусматривает использование банковской системы. В итоге местный житель, получив налоговое уведомление из ФНС, должен дополнительно проявить недюжинное гражданское самосознание, предприняв для его оплаты поездку в районный центр. Комментируя бессилие местной власти в этом вопросе, глава муниципального района провел такую параллель: "У хлебокомбината тоже есть населенные пункты, где ему не выгодно торговать, но он на нашей территории - мы ему завтра создадим проблемы".
Таким образом, в вопросе создания налоговой базы местного самоуправления и налогового администрирования наблюдается, во-первых, явный недоучет реалий - о том, что отданные на уровень сельских поселений налоги не смогут в краткосрочной перспективе в необходимой степени обеспечивать местную казну, и это станет фактором дискредитации самой идеи самостоятельного местного самоуправления, представители территорий предупреждали идеологов реформы еще на этапе ее подготовки, и, во-вторых, очевидная рассогласованность политики федеральных структур, приводящая к тому, что действия территориальных отделений федеральных служб и банка с высокой долей госучастия противоречат заложенной в реформу системы государственного управления идее соответствия возможностей и ответственности.
Отсутствие мотивации к надлежащему исполнению своих обязанностей у территориальных отделений федеральных ведомств не позволяет вновь образованным муниципалитетам наладить и эффективное использование земель арендаторами, получившими землю в аренду до начала муниципальной реформы. По словам местных властей, механизм предписаний, которым они располагают, не оказывает на арендаторов, нерационально или недобросовестно использующих предоставленную им землю, должного эффекта. В то же время различные структуры, имеющие федеральную подчиненность (карантинные, природоохранные и тому подобные службы) и находящиеся вне контроля местной власти, наделены адекватными полномочиями, но не используют предоставленные им для исполнения надзорных функций рычаги. В итоге, по словам глав местных администраций, ситуация складывается следующим образом: "Парадокс: если в деятельности землепользователей федеральными инспекциями обнаруживаются нарушения, то вместо того, чтобы подать на нерадивого хозяина участка в суд, составляется протокол на администрацию поселения. Но ведь у местной власти нет рычага - одно предписание, на которое землепользователи плевали. В результате: были лишены земельных участков лишь единицы использующих землю не по назначению".
Одновременно наблюдается такой, осложняющий деятельность местного самоуправления, момент, как практика перекладывания территориальными отделениями федеральных ведомств своей работы на плечи муниципалитетов - без соответствующей финансовой компенсации. Наша исследовательская группа была свидетелем подобной попытки во время интервью с руководителем одного из муниципальных районов, пояснившего нам эту типичную ситуацию следующим образом: "Звонят из Кадастровой службы: дайте сведения по участкам. Получается: им дали на эти цели средства, а мы теперь должны за бесплатно обойти подворья и всю эту работу сделать. Пусть оформляют нам это отдельным государственным полномочием, дают финансирование, и мы все сделаем". Действительно, федеральный закон предусматривает передачу любым территориальным органом федерального ведомства (ФНС, кадастровой службы) своих полномочий муниципальному образованию с соответствующим перечислением финансовых средств - в случае, если муниципалитет может лучше справиться с данным полномочием. Но, как сообщил нам председатель Комитета по местному самоуправлению республиканского парламента, соответствующего республиканского закона пока нет, и хотя парламент выражал готовность рассмотреть подобный закон в ускоренном режиме, кабинет министров его не вносит. По мнению парламентария, причина в сохраняющейся "советской психологии", когда местное самоуправление рассматривается не как самостоятельный уровень государственного управления, а как низовые органы в системе исполнительной власти.
Более того, если в данном случае речь идет о деятельности, которую муниципалитеты в принципе не обязаны осуществлять, то на практике распространена ситуация, когда органам местного самоуправления не перечисляются средства на реализацию официально возложенных на них так называемых отдельных государственных полномочий. Так, ряд глав вновь образованных поселений сегодня привлекается к административной ответственности (штрафу в 3 тыс. руб.) по предписанию Инспекции по труду за невыплату заработной платы работникам военно-учетных столов, притом, что правительство РФ, возложившее на муниципалитеты мобилизационные полномочия, не переводит положенные средства. Прокуратура, к которой пытаются апеллировать местные власти, по их мнению, "закона о местном самоуправлении не читала" и вставать на защиту необоснованно подвергнутых штрафу глав администраций не собирается. Остроту возникающих при этом эмоций передает комментарий председателя Комитета по местному самоуправлению республиканского парламента, в кабинете которого мы встретили таких глав поселений: "Получается парадокс: государство передало полномочия, не обеспечив финансами, да еще наказывает за то, что не вовремя поступили деньги. В прежние времена такое назвали бы вредительством...".
Исследуя перспективы возрождения сельских поселений, нельзя было пройти мимо темы кредитования сельскохозяйственной деятельности, которая также высветила ряд проблем. Так, получение кредита личным подворьем требует предоставления уполномоченному в рамках национального проекта Россельхозбанку справки о подушевом доходе членов домохозяйства. Однако, сегодня в селах далеко не все, кто имеет желание и человеческий ресурс для подобной деятельности, располагают требуемым доходом: готовность заняться нелегким сельскохозяйственным трудом диктуется, в том числе, и отсутствием иных возможностей занятости. В итоге жители поселений вынуждены просить глав администраций войти в их положение и "скорректировать" состав домохозяйства для приведения данных о подушевом доходе домохозяйства в соответствии с требованиями банка. Другой проблемой получения подобных кредитов являлось требование наличия работы у заемщика, что вызывало у местных властей и жителей поселений недоумение: "Неужели не понятно, что невозможно заниматься животноводством и параллельно работать в другом месте!".
В принципе, действия банка, направленные на защиту от недобросовестных заемщиков, понятны. Однако если речь идет не о коммерческой деятельности кредитных организаций, а о решении государством важных социальных задач - обеспечении занятости населения в депрессивных регионах, развитии экономической базы сельских поселений и т.п. - а в декларациях провозглашалось именно это - то должны быть продуманы и применены иные, специфические механизмы страхования рисков уполномоченного государством банка.
Наконец, возникают проблемы и вовсе абсурдного характера. Как сообщил нам коммерческий директор Майкопского редукторного завода, данное предприятие, сумевшее пережить перипетии 90-х и одно из немногих стабильно развивающихся сегодня, приступило к организации в двух районах республики животноводческих хозяйств: приобрело заброшенные фермы, привлекает население, провело серию консультаций с лучшими российскими селекционерами и т.д. Однако воспользоваться льготным кредитом Россельхозбанка не смогло - исключительно (!) в силу отсутствия подготовленного Минсельхозом РФ списка организаций, в которых на данный кредит можно приобретать племенной скот (замечу, что этого, как выяснилось, имеющего принципиальное значение списка не оказалось, спустя 9 месяцев после объявления о начале реализации национальных проектов). Почему, в случае, если племенной скот закупается в лицензированном, но не внесенном в список Минсельхоза РФ хозяйстве, целевой кредит Россельхозбанка перестает быть субсидированным, для нашего респондента так и осталось загадкой. Хотя, зная о главной черте сложившейся в России системы управления - наличии так называемого бюрократического рынка с бесконечным торгом по поводу направлений перекачивания потоков государственных ресурсов в частные карманы (в данном случае направление потока определяется включением в список "уполномоченных" хозяйств), о причинах задержки с составлением списка догадаться можно.
Обращаю внимание: мы сейчас оставляем за скобками комплекс серьезнейших проблем, препятствующих развитию сельского хозяйства, да и всего реального сектора экономики, и связанных с диспаритетом цен; с вопиющими диспропорциями в прибыльности производственной и торгово-посреднической сфер; с блокирующими сбыт произведенной в регионах продукции монополизацией сбытовых и торговых сетей в российских масштабах и незащищенностью внутреннего рынка от экспансии зарубежных производителей и т.д. Речь в данном случае идет о "накладках", не связанных со сложными управленческими решениями. Но в нашем исследовании мы постоянно наталкивались на нечто подобное - другой пример связан с лесопользованием, вернее, с туристической деятельностью, реализуемой на лесных угодьях, которая на территориях, обладающих уникальными природными ландшафтами, вполне может быть одним из локомотивов развития. Как выясняется, создав туристическую инфраструктуру, предприниматель не может оформить ее в свою собственность, так как, с одной стороны, на лесных землях возводить разрешается только не имеющие фундамента временные сооружения, а, с другой стороны, Регистрационная палата постройки временного характера не регистрирует. Возникает замкнутый круг, исключающий подобного рода туристические объекты из оборота и, соответственно, снижающий число тех, кто был бы готов попробовать свои силы в этом виде деятельности.
Если коротко говорить о проблемах в рамках составляющей реформы, обозначенной нами как управленческая, то здесь они в первую очередь связаны с издержками рамочного федерального закона, касающимися перераспределения между уровнями власти предметов ведения и связанного с ними имущества. Как сформулировала председатель городского собрания республиканской столицы, "все аморфно - нет четких и ясных правил по разграничению полномочий". В итоге наблюдается перманентный процесс перетягивания одеяла между региональным уровнем, уровнем муниципального района и низовыми муниципалитетами, в котором более высокий уровень власти стремится взять себе полномочия, подкрепленные социальной инфраструктурой и финансированием, в то же время полномочия, менее бюджетно и имущественно обеспеченные передать вниз. Несогласные с этим муниципалитеты пытаются, апеллируя к федеральному закону, в принципе предусматривающему возможность соглашений между любыми уровнями власти, обращаться к более высоким уровням власти с предложением не менять сложившуюся в социальной сфере структуру управления, однако имеющий больше рычагов влияния более высокий уровень власти не идет на использование данной нормы. В итоге создается ситуация неразберихи (как сообщили нам в мэрии Майкопа, "все замерло, имущество зависло - на конец II квартала не знаем, как подвести баланс"), дополнительно ухудшающая качество жизни населения.
Отмечая тенденцию уклонения федерального центра от принятия четких и однозначных правил игры, региональные и местные руководители приводят в пример и многолетнее непринятие на федеральном уровне государственных минимальных социальных стандартов. Нежелание федеральных властей ограничивать себя подобной стандартизацией государственных обязательств приводит к непринятию соответствующих стандартов на более низких уровнях управления. Таким образом включенная в новый закон о местном самоуправлении норма, обязывающая местные органы власти разрабатывать и принимать муниципальные социальные стандарты, превращается в обычную декларацию и освобождает местные власти от обязанности адекватно финансировать социальную сферу.
Говоря об организационно-технической составляющей реформы, следует отметить, во-первых, отмечаемый как жителями поселений, так и представителями местных органов власти чрезвычайно низкий уровень информированности населения о целях и сути реформ в период, предшествующий выборам органов власти вновь образованных поселений и началу реализации реформы, во-вторых, кадровые проблемы вновь образованных муниципальных образований, и, в-третьих, испытываемые даже опытными кадрами сложности, связанные с перманентными изменениями в федеральном законодательстве (как выразился один из глав местных администраций, "сегодня законодательство прет и прет: с 1 января начало реформы - 30 декабря новый закон").
Что же касается социальной составляющей реформы, связанной с представлениями о целях преобразований и связанными с ними ожиданиями основных затрагиваемых реформой субъектов, то можно говорить о следующем. В представлениях населения преобладающим оказывается мнение о стремлении власти продолжать перекладывание на плечи населения все большего социального бремени, и скепсис в отношении конечного результата очередных реформ. Таким представлениям сопутствует демонстрируемое большинством жителей всех возрастных групп неведение относительно механизмов самоуправления и представительной демократии и неверие в возможность их эффективной реализации в настоящий момент.
На уровне руководителей местных органов власти, а также представителями региональной власти, курирующими местное самоуправление, инициатива федерального центра по усилению местного самоуправления в принципе приветствуется. В то же время есть и немало претензий, связанных как с определенной непоследовательностью центральных властей в проведении муниципальной реформы, так и с макроэкономической политикой, прежде всего теми ее аспектами, что имеют отношение к защите отечественного производителя, антимонопольной политике, созданию условий для эффективного функционирования реального сектора экономики, межбюджетным отношениям.
Местное бизнес-сообщество демонстрирует больший скепсис в отношении своевременности и перспектив реформ и определенную тревогу в связи с властным переустройством, перекладывающим на местное самоуправление значительный объем социальных функций. Представители бизнеса склонны ожидать от поставленной перед необходимостью срочного изыскания средств на реализацию своих полномочий местной власти скорее большего прессинга, нежели создания условий для экономического развития территорий.
Таким образом, даже неполное изложение выявленных в ходе нашего исследования сбоев и противоречий, говорит о наличии серьезных проблем в каждой из трех основных областей, в которых, согласно положениям "implementation research", формируется успешность социально-экономических инноваций. На наш вопрос, логично возникающий в ходе общения с респондентами, раз за разом указывающими на очевидные изъяны в конструкции реформы, практических шагах по ее реализации, макроэкономической политике и т.д., о том, что стоит за этим: незнание федеральным центром реальной ситуации на местах или нежелание с ней считаться, респонденты отвечали примерно так, как председатель Комитета по местному самоуправлению республиканского парламента: "Исходя из патриотических позиций, хочется думать, что это просто ошибки, непродуманность до конца, попытка переложить опыт европейских стран без учета российской специфики. Но степень непродуманности такова, что эта позиция начинает колебаться: а вдруг это подвох, который предусматривает своей целью разрушение всей системы управления. Ведь недовольство населения, сегодня направленное на глав поселений и региональную власть, начинает поворачиваться и в адрес федерального центра: когда же вы тут наладите порядок, ведь должно быть лучше, а все хуже и хуже". Остается надеяться, что исследования, подобные нашему, в которых реализация социальных реформ отслеживается с позиции независимого наблюдателя, станут элементом в системе обратной связи - этом непременном условии эффективного управления, которым нынешние российские власти, увы, нередко пренебрегают.

07.07.2007

Док. 334931
Перв. публик.: 07.07.07
Последн. ред.: 10.07.07
Число обращений: 517

Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``