Сегодня ровно год с того дня, когда во Франции начался бунт иммигрантов, продолжавшийся до середины ноября. Были сожжены 10 тысяч машин, подверглись нападению 233 госучреждения, оказались разгромлены десятки магазинов, школ, спортивных заведений; общая сумма убытков составила 200 млн. евро. И вот дежавю: в парижском предместье Грини вновь заполыхали автомобили, произошли столкновения молодежи с полицией. Французские власти опасаются нового бунта. И больше, чем кто-либо, повторения прошлогодних событий не желает министр внутренних дел Николя Саркози. Он собирается победить на предстоящих вскоре президентских выборах, и массовые беспорядки в стране ему сейчас вовсе некстати.
Волнения, охватившие Францию осенью прошлого года, породили вопросы. Мусульманское восстание или революция бедных? Стихийный протест или спланированная акция? Локальный конфликт или столкновение двух цивилизаций? Но чаще звучало: погромы в парижских пригородах - это кризис политкорректности, кризис либерализма; надо было проводить более жесткую, более решительную иммиграционную политику, а не одаривать "пришельцев" социальными благами.
Французское правительство прислушалось к общественному гласу. И поступило двояко. С одной стороны, все-таки продолжило государственную опеку над иммигрантами, дав за год работу или специальное образование 46 тысячам человек, предоставив нуждающимся 84 тысячи квартир из фонда социального жилья и заложив в бюджете на будущий год 3,7 млрд. евро для подобных же целей. С другой же, заявило устами Николя Саркози: "Франция не может принимать у себя всех, кто хочет к нам приехать. Мы не в состоянии обеспечить их ни работой, ни жильем". После чего Национальным собранием был принят новый закон об иммиграции. Закон жесткий. На въезд в страну введены квоты. Чтобы получить вид на жительство сроком на 10 лет, иностранцам придется взять на себя определенные обязательства, за соблюдением которых установят строгий контроль. "Овладеть основами французского языка и французской цивилизации" - главное условие "интеграционного контракта". Автоматическое получение вида на жительство для нелегалов, проживших во Франции более 10 лет, упразднено. В этом году 25 тысяч из них были выдворены из страны - в два с половиной раза больше, чем в 2002-м. Зато для одаренных художников, артистов и спортсменов, желающих въехать в страну, введен льготный режим под названием "Компетентность и таланты". Кроме того, закон пронизан пониманием: без иммигрантов французская экономика рухнет. Коренных французов практически нет ни в сфере обслуживания, ни в текстительной промышленности, ни в строительном секторе. А официанты - кто? А средний медперсонал? Людям востребованных профессий вид на жительство гарантирован. Тем же, кто едет не работать, а получать социальные пособия, новый закон ничего хорошего не обещает.
В миграционной политике Франции было несколько периодов. В том числе и период, когда государство всячески поощряло иммиграцию. В ту пору ее представителям было выгоднее не работать, чем работать. Кроме того, действовала знаменитая модель интеграции иммигрантов во французское общество. Модель простая: один народ, одна страна, один язык. Но прошлогодние события показали: нарочитое игнорирование этнических различий не смягчает отношения между коренными и некоренными французами, а только обостряет их. Полной интеграции африканцев или арабов в европейскую цивилизацию добиться не удается. Но самое очевидное, доступное даже беглому взгляду: "инородцы" локализованы в определенных кварталах, превратившихся в гетто.
Словом, Франция признала: сколько ни внушай алжирцу сознание его приобщенности к единой гражданской нации, этнические группы в стране имеются. И они требуют к себе отдельного подхода. Новый закон об иммиграции - попытка отказаться от прежних стандартов в работе с некоренным населением. Французские социологи установили: даже если осыпать иммигрантов социальными благами, это ничего не изменит, наоборот, лишь повысит градус общественной напряженности.
Нужен ли России столь же жесткий закон? И что случится, если его не принять? Не повторится ли у нас французский кошмар с той лишь разницей, что сжигать автомобили будут не мигранты, допустим, с Кавказа, а скинхеды? "У нас не может повториться это, - считает руководитель Центра изучения ксенофобии и экстремизма Эмиль Паин. - У нас может быть только хуже. У нас есть то, чего нет во Франции и, вероятно, не будет никогда. У нас есть Северный Кавказ, где не камни бросают, а стреляют, и где не ночью выступают, а днем. И еще. Основной ксенофобный лозунг у нас пока не иммигрантский. Он - античеченский".
ЕСЛИ ксенофобия прогрессирует (события в Кондопоге, взрыв на Черкизовском рынке - что дальше?), если она уже становится политической силой, власть должна как минимум оценить серьезность этой угрозы. И осознать, что у нее впервые появился такой оппонент. Оппонент неслучайный. Его выход на политическую сцену был подготовлен всем ходом развития России конца 90-х годов - ростом традиционализма, страхов, различных фобий. Народ боится тех, кто будто бы хочет оторвать жирные куски нашей территории. Боится олигархов. Боится "оранжевой революции". И этот страх постоянно воспроизводится. Но нельзя одновременно и продуцировать страх, и с ним бороться.
Есть ли у России внятная иммиграционная политика? Да как сказать. Есть импульсивные реакции на обострение ситуации то там, то тут. Такую политику нельзя назвать ни жесткой, ни либеральной. Результативной борьбы с нелегальной миграцией все равно не получается. Где нелегальная миграция, там нелегально все: нелегальный бизнес, нелегальный рынок труда... Если человек, преодолев чудовищные препоны, нелегально обосновался в стране, он будет держаться за нее зубами, даже если у него нет ни работы, ни жилья. Пониманием этого, судя по всему, руководствовался уполномоченный по правам человека Владимир Лукин, недавно предложивший объявить амнистию нелегальным мигрантам: "К людям, которые оказались на нашей территории и сильно ни в чем не провинились, нужно отнестись более гуманно". А именно - без тягостных процедур выдать миграционные карты всем нелегалам и тем самым узаконить их нахождение здесь.
По данным Федеральной миграционной службы, без надлежащего оформления в России живут сейчас более 10 миллионов наших бывших сограждан из ближнего зарубежья. Но предложение Владимира Лукина едва ли найдет позитивный общественный отклик. Как показывают опросы, лозунг "Нелегальных мигрантов - вон из Москвы!" поддерживают 59 процентов жителей столицы. Еще около 40 процентов сомневаются, что миграция полезна для экономики или сможет выправить демографическую ситуацию. Более 60 процентов опасаются роста преступности, которую связывают с нашествием чужестранцев, и боятся, что приезжие могут отобрать рабочие места у местных жителей. Почти 70 процентов согласны поддержать въезд в страну русского и русскоязычного населения, ограничивая иммиграцию представителей других национальностей.
Безболезненных способов направить миграционные потоки в контролируемое русло не существует. Опыт Франции, кое-что сделавшей за год после волнений в парижских предместьях, не оставляет иллюзий на этот счет. Но французский же опыт и убеждает: только свободный, прозрачный рынок труда ставит заслон нелегальной миграции.
http://www.rg.ru/2006/10/27/bunt.html
Опубликовано в "Российской газете" (Федеральный выпуск) N4208 от 27 октября 2006 г.
