Меняющееся функциональное значение информационного пространства в российско - американском политическом диалогеНазад
Меняющееся функциональное значение информационного пространства в российско - американском политическом диалоге
Концепция многополюсного мира, в последнее время более или менее активно проповедуемая российским руководством, требует определённого изменения информационной и пропагандистской политики России, поскольку логика различных мировых полюсов политической, экономической и военной мощи по определению предполагает и наличие дифференцированных информационных полюсов, функционирующих в современном стремительно глобализирующемся информационном пространстве. Процессы глобализации в наибольшей степени затронули экономическое и информационное пространства, приведя к их растущему единству, взаимозависимости и взаимопроникновению. В информационном пространстве наиболее зримым проявлением процесса глобализации стало формирование всемирной паутины - Интернета, который стал активно развиваться именно в последнее десятилетие ХХ века, а также стремительное развитие спутникового телевидения и спутникового вещания. Распад СССР и окончание идеологической конфронтации между СССР и США, возможно, имели своим важнейшим побочным эффектом развитие Интернета, не признающего географических, идейных и идеологических границ и цензурных ограничений.
Дисперсия информационных потоков в глобальном информационном пространстве.
Либерально-рыночный настрой гг. заметно сказался и на конфигурации информационных потоков в Интернете, которые стали рассматриваться как носящие сугубо рыночный характер, т.е. не подлежащие регулирующим началам, в том числе и со стороны государства и его органов информационной политики, а тем более целенаправленному воздействию на количество вэб сайтов и их контентное содержание. До известной степени такое положение явилось закономерной реакцией на организационную структуру ведения идеологической конфронтации между СССР и США в годы холодной войны, предполагавшей наличие мощных централизованных пропагандистских центров, контентное содержание распространявшейся через них информации также было в значительной степени идеологически поляризовано и подчинено цели эффективного противодействия пропаганде и контентному содержанию информации противоположного полюса и связанных с ним центров меньшего влияния и значимости ("подполюсов"). Характерно, что олигопольно организованное информационно пропагандистское пространство предопределило и симметричную ей структуру потребительского рынка, который может быть определён как рынок массового спроса на недифференцированную продукцию идейно идеологического содержания, контентно организованного вокруг базовых стереотипов противоборствующих идеологем.
В частности, один из идейных полюсов постоянно транслировал тезис об отсутствии в пределах противоположного полюса политических и демократических свобод и присутствии обусловленной этим однопартийной политической системы, ущемлении прав личности, в том числе на свободу передвижения в пространстве и на свободу получения информации из независимых источников; другой полюс в целом оказался не менее эффективным в контрпропаганде непримиримых антагонизмов между "трудом и капиталом", в распространении стереотипов об эксплуататорском происхождении материальных богатств на пространстве, входящем в орбиту влияния противоположного полюса, в постоянном ущемлении социально экономических прав, в том числе прав на забастовки, о наличии безработицы, о притеснении профсоюзного движения и т.п.
Рекурсивные эффекты постоянно повторявшихся во второй половине 1980#8209;х гг. стереотипов возымели своё действие, по крайней мере, на советское общество; по сути, в тот период началось разрушение контролируемого государством информационного пространства СССР, которое, по мнению многих аналитиков, и сыграло решающую роль в последующем распаде материальных структур, в том числе, экономической и политической системы СССР. По всей видимости, именно в гг. как в США, так и в России и возникло представление о том, что свободное от государственного регулирования информационное пространство является важнейшим и необходимым условием процессов глобализации, неотъемлемой чертой нового миропорядка.
Более того, в широкое обращение вошли так называемые "теории хаоса", в том числе теория И. Пригожина, общий смысл которых может быть интерпретирован таким образом, что усиление энтропии, т.е. хаоса, в рамках информационного пространства является самым лучшим способом его "выключения" в качестве возможного источника усиления международной напряженности и напряженности во взаимоотношениях между мировыми геополитическим полюсами, в том числе во взаимоотношениях между Россией и США[1]. Эти теории в целом не следует сбрасывать со счетов и в настоящее время, поскольку они в той или иной мере отражают важнейшую особенность пользователей Интернета - отсутствие у большинства из них идеологической ангажированности, предрасположенности к основным идеологическим стереотипам как разновидности "безусловных рефлексов", что обусловлено самой природой сетевой структуры Интернета. Они рассматривают Интернет как потребители его продукции, удовлетворяющей их запросы и преференции, в рамках которых идейно#8209;идеологические стереотипы не имеют особых преимуществ перед любыми другими.
Меняющаяся роль федерального правительства США в мониторинге и регулировании мировых информационных потоков
События 11 сентября 2001 г. коренным образом изменили отношение федеральных властей США к возможности контроля над информационными потоками в Интернете и их последующего использования в деятельности правоохранительных органов США, в том числе и для активного противодействия терроризму и террористическим атакам. В октябре 2001 г. Конгресс США принял вызвавший большой резонанс Закон о патриотизме (P.L. 107#8209;36), который по сути наделил органы федерального правительства неограниченными правовыми возможностями по мониторингу информационных потоков в Интернете. Это законодательство узаконило использование специальных "жучковых" программ для контроля информационных потоков провайдеров интернет услуг, вэб сайтов и персональных компьютеров, а также специальных баз данных на их основе в системе федеральных органов, отвечающих за национальную безопасность и правоохранительную деятельность (Агентство национальной безопасности и Федеральное бюро расследований, к которым после 2002 г. было добавлено и созданное в конце 2002 г. Министерство внутренней безопасности).
Законодательство разрешило правоохранительным органам устанавливать на оборудовании соответствующих интернет провайдеров программы непрерывного отслеживания информационных потоков и их содержания у тех лиц, которые могут представлять опасность с точки зрения совершения терактов, могущих повлечь человеческие жертвы и нанести определённый материальный ущерб. Законодательство также предусматривает контроль над информационными потоками и их содержанием по специальному судебному решению и в отношении всех прочих лиц, которые могут иметь потенциальное отношение к совершению террористических актов.
Законодательство разрешило и узаконило систему "пассивного" контроля над информационными потоками в Интернете (по решению суда), а также хранение соответствующего банка данных в федеральных правоохранительных органах. Помимо этого, законодательство разрешило определённым лицам перехватывать информационные потоки, проходящие через защищенные персональные компьютеры или адресованные им.[2]
Возможности не только органов федерального правительства, но и штатных и местных властей по контролю над информационными потоками в Интернете, были существенно расширены Законом о правовом обеспечении кибербезопасности, явившегося частью законодательства 2002 г. о создании Министерства внутренней безопасности (P.L. 107#8209;296). Это законодательство значительно понизило порог оснований, на основании которых правоохранительные органы и структуры на всех уровнях - федеральном, штатном и местном - могли осуществлять контроль над информационными потоками и перехват содержания информационных сообщений в сети Интернет. По сути, с созданием Министерства внутренней безопасности в США правоохранительные органы при наличии малейших подозрений на возможность совершения террористических атак получили право устанавливать контроль над соответствующими информационными потоками в сети Интернет и неопределенно долго следить за входящими и исходящими потоками информации с определенных персональных компьютеров или информационных сетей.
Чрезвычайно показательно, что законодательство 2002 г. вплоть до самого недавнего времени запрещало осуществление надзора законодательных органов над различными формами исполнения его положений, т.е. предоставляло неограниченные возможности правоохранительным органам по контролю над информационными потоками в Интернете. В декабре 2005 г. президент Дж. Буш своей директивой разрешил Агентству национальной безопасности осуществлять мониторинг телефонных звонков и электронной почти по всей территории США без судебных решений. Нет нужды говорить о том, что американские спецслужбы уже давно используют возможности Интернета по мониторингу информационных потоков за пределами США, а также между США и другими странами, что даже законодательно разрешено положениями закона о национальной безопасности, первая редакция которого была принята в 1947 г.
В начале 2006 г. в американскую печать просочились сведения о том, что такие поисковые интернет#8209;компании, как "Гугл", "Яху!", "Эм Си Эн" и "Америка онлайн" почти официально сотрудничают с Министерством юстиции США и предоставляют всю требуемую американским правоохранительным органам властям информацию.[3] Иными словами, эти широко известные во всем мире компании, услугами которых активно пользуются и в России, либо стали "платными осведомителями" американских правоохранительных органов и спецслужб, либо по существу превратились в их "филиалы под крышей" разумеется, за определенные комиссионные и прочие вознаграждения и выплаты. Рыночный механизм функционирования современного мирового информационного пространства, безусловно, включает в себя в качестве неотъемлемого элемента "свободную" покупку и продажу информации заинтересованным лицам и структурам, в особенности, если она щедро оплачивается из федерального бюджета США.
Сравнительно недавно, в декабре 2005 г., также стал достоянием гласности тот факт, что практически все ключевые министерства и ведомства федерального правительства, включая Белый Дом, Министерство обороны, Министерство финансов, Агентство национальной безопасности, "на рутинной основе" внедряют "жучковые файлы" в персональные компьютеры тех лиц или организаций, которые хотя бы раз обратились у услугам вэб сайтов соответствующих министерств и ведомств федерального правительства США для последующего контроля над исходящими и входящими потоками информации[4], которые, по всей видимости, анализируют в Агентстве национальной безопасности США.
Следует при этом также иметь в виду, что ещё до событий 11 сентября 2001 г., #8209; 9 октября 1998 г.,; в США был принят очень важный, с точки зрения обеспечения национальной безопасности, документ: Объединенная доктрина информационных операций (Joint Doctrine for Information Operations). Данная доктрина предполагает проведение оборонительных и наступательных информационных операций, причем не только в военное, но и в мирное время.[5] Эта информация убедительно свидетельствует о том, что в начале XXI века в США произошёл решительный поворот в сторону достаточно целенаправленных попыток высшего политического руководства США установить, как и в годы холодной войны, государственный контроль над информационным пространством, в том числе и растущим числом его мировых сегментов. Естественно, что установление такого контроля открывает широкие перспективы использования информационного пространства в самых различных целях, в том числе и для ведения целенаправленных пропагандистских компаний против определённой страны или группы стран, которые в какой то момент могут оказаться - по тем или иным причинам - в состоянии идейно идеологической конфронтации с США.
"Иракский синдром" в мировом информационном пространстве
Процессы глобализации в гг. породили ощущение, что они имманентно являются весьма подвижными и "флюидными" явлениями, не имеющими тенденции к продолжительным остановкам или топтанию на одном месте. Военная операция НАТО в Югославии в 1999 г. в значительной мере способствовала выработке у высшего политического руководства США (и, возможно, других западных стран) мнения, что отныне военную стратегию США будет отличать "комплекс Александра Македонского", который великий полководец древности выразил как "пришёл, увидел, победил". Эта флюидность в немалой степени способствовала понижению роли информационной составляющей в идейном обеспечении военно#8209;стратегических операций США, поскольку постоянный упор на использование силового варианта при решении всех возникающих международных проблем мог почти наверняка вызвать нежелательную ответную реакцию.
Ситуация драматическим образом изменилась после 11 сентября 2001 г., когда администрация Дж.Буша стала открыто исповедовать концепцию "оси зла". И если "воздушно кавалерийский" налёт на Афганистан прошёл более или менее успешно, то вторжение в Ирак в 2003 г. обернулось прочным и по всей видимости долгим "увязанием" американской военной машины в пустынях междуречья Тигра и Евфрата, и в этих условиях вновь стал постепенно возникать "вьетнамский синдром" второй половины 1960х - начала 1970х гг. Общий смысл этого синдрома может быть определён как постепенное долгосрочное понижение военного фактора как такового и резкое возрастание роли информационного фактора как определяющего судьбу военной компании. Американские эксперты недавно вновь напомнили, что "вьетнамская война была проиграна не на полях сражений, а в информационном пространстве при освещении военных операций". В частности, последнюю точку в президентстве Л.Джонсона (1963-1969 гг.) поставило не наступление сил вьетнамского сопротивления (Вьетконга) в феврале 1968 г., а посвященная ему передача видного американского телекомментатора того времени У.Кронкайта, которая, по оценке самого Л.Джонсона, стоила ему поддержки американского среднего класса. Как признался Л.Джонсон своему ближайшему окружению, "если я потерял Кронкайта, значит, я проиграл войну".[6]
Увязание США в Ираке, также как и эскалация военных действий в Индокитае 40 лет назад, объективно ухудшили российско#8209;американские отношения; однако если во второй половине 1960х годов - начале 1970х гг. это ухудшение шло на фоне мощной военной поддержки Демократической республики Вьетнам (ДРВ), то в настоящее время оно проистекает именно вследствие того, что Россия и США являются "союзниками по антитеррористической коалиции". По всей видимости, в какой-то момент российское руководство осознало, что участие в продолжительной глобальной войне с терроризмом постепенно требует самого активного участия вооруженных сил России в военных действиях в самых горячих точках планеты, что и ожидают от союзников; с другий стороны, нарастание недовольства в США внутренней и внешней политикой нынешнего российского руководства чётко коррелирует с эскалаций военных действий США в Ираке, на Ближнем и Среднем Востоке в целом, т.е. с 2003 г., ибо что это за союзник, который, по сути, всеми своими действиями демонстрирует, что "его хата с краю, и он ничего не знает"?[7]
Растущее значение информационного поля в российско американских отношениях
В настоящее время объективно возрастает значение информационного поля во взаимоотношениях между Россией и США как одного из возможных факторов "ассиметричного ответа" России на военные действия США. При этом важно иметь в виду, что РФ, в отличие от бывшего СССР, - это государство, находящееся в процессе самоидентификации. С этой точки зрения принципиально важным является устранение из российско#8209;американских отношений излишней декларативности и постановки заведомо невыполнимых задач, что способно лишь нанести им ущерб. Нынешнее состояние России, второй десяток лет продолжающей оставаться в виртуальном пространстве "переходного периода", характеризуется потерей, но уже со скоростью стартующей в космос ракеты, исторически отпущенного стране времени для перехода в новое качество правосубъектного государства.
Как глас отчаяния воспринимается констатация известного писателя Виктора Ерофеева, что в условиях современной России исчез нравственный стержень, который "был уничтожен коммунизмом, а потом был разрушен и коммунизм". Получается "вакуум в квадрате". Заслуживает внимания вывод В.Ерофеева, что "сейчас необходима концентрация интеллектуального потенциала, сравнимая с концентрацией танков на Курской дуге. Такой потенциал есть, но он так разбросан, что не способен работать на страну". Как представляется, одной из главных причин отсутствия в России концептуальных идей, дополняющих общепринятые универсальные нормы жизни, является наблюдаемая раздробленность среди российской интеллектуальной элиты. Многие ее представители в результате происходящих в стране внутренних процессов остались как бы "не у дел".
Централизация и усиление регулирующих начал в информационном пространстве России немыслимы без кадрового обеспечения, выдвижения ярких и влиятельных идеологов, которые имели бы такой же "индекс цитируемости" в российском информационном пространстве, какое имеют Г.Киссинджер и З.Бржезинский в американском. Российско#8209;американский политический диалог предполагает формирование определённой системы ценностей, которая вполне могла бы контрастировать с американской системой базовых ценностей. Опыт и советско#8209;американских отношений конца 1980х - начала 1990х гг. и российско#8209;американских отношений 1990х гг. объективно показал, что наибольший ущерб нашим отношениям в информационном пространстве нанесла именно концепция "общечеловеческой системы ценностей", которую в СШA просто восприняли как попытку адаптации к современным российским условиям американской системы базовых ценностей - идей свободы и демократии. Так, например, в инаугурационной речи президента США Дж. Буша 20 января 2005 г. теме свободы и демократии было посвящено 1 564 слова (в 2001 году - 431 слово). Причем слово "свобода" было использовано 27 раз. Естественно, что в этих условиях американцы понимают общий смысл российско#8209;американского политического диалога как форму постепенного приобщения российской политической элиты к "правильному" американскому пониманию соответствующей терминологии, что американцам хорошо удавалось во времена А.Козырева и плохо получается в период С.Лаврова.
При этом представители нынешней вашингтонской администрации не скрывают, что российско американское информационное поле по#8209;прежнему остаётся разновидностью "игровой площадки" с достаточно жесткими правилами и условиями конкуренции. Новая внешнеполитическая доктрина США (доктрина трансформационной дипломатии) предполагает активный экспорт демократии по американски в Россию. США намерены активизировать работу в области публичной дипломатии и информационной деятельности за рубежом. Об этом, в частности, заявила госсекретарь США К.Райс в сенатском Комитете по иностранным делам на слушаниях по утверждению ее кандидатуры на пост Госсекретаря США. "Если мы хотим победить в "войне идей", нам придется вести соревнование на игровой площадке намного более успешнее, чем мы это делаем в настоящее время", #8209; подчеркнула К.Райс. Таким образом, администрация Дж.Буша открыто провозгласила и реализует курс на активизацию политико дипломатических методов информационной экспансии.
В частности, финансирование деятельности Государственного Департамента США в 2008 финансовом году, начинающемся 1 октября 2007 г., базируется на том, что США остаются приверженными "поддержке демократических движений с конечной целью покончить с тиранией в мире". США предполагают выделить на эти цели 460 млн. долл.: для финансирования программ поддержки независимых средств информации, партийного плюрализма, образования избирателей, наблюдения за выборами и человеческих прав в недемократических странах, и почти 1 млрд. долл. для поддержки правопорядка, продвижения идеи реформ. Для финансирования деятельности Национального фонда поддержки демократии будет выделено 80 млн. долл.
В бюджетном документе администрации Дж.Буша прямо говорится, что необходимо "победить в войне идей"; соответствующие формулировки являются четкими и недвусмысленными. "Продвижение демократии и противодействие насильственному экстремизму посредством лучшего понимания в мире Соединенных Штатов и улучшение нашего понимания мира является критически важным компонентом глобальной войны с терроризмом".[8] Финансирование из федерального бюджета США радио, теле и интернет вещания предполагается увеличить с 646 млн. долл., уже потраченных в 2006 финансовом году, до 668 млн. долл. в 2008 финансовом году. По сути, нынешняя позиция республиканской администрации Дж.Буша является ни чем иным, как повторением позиций республиканской администрации Р.Рейгана (1981 - 1989 гг.). В частности, ещё в самом начале своей деятельности Р. Рейган в своей речи в британском Парламенте 8 июня 1982 г. заметил, что "исход борьбы, развернувшейся в мире, будет зависеть не от числа бомб и ракет, а от победы или поражения стремлений и идей".[9]
При активизации информационного поля, в том числе и Интернета, во взаимоотношения между Россией и США важно руководствоваться и соображениями обеспечения коммуникационного баланса (более или менее одинаковых по объему информационных потоков Россия #8209; США и США Россия). Информационное поле - в отличие от других элементов и структур российско#8209;американских отношений занимает особое место. Российско американские отношения, хотя и не в такой мере, как советско#8209;американские, остаются одним из главных направлений внешней политики обоих государств и важным элементом современных международных отношений. Состоянию и развитию этих отношений уделяет неизменно большое внимание руководство России и США. Постоянные личные встречи, контакты по телефону президентов России и США, работа комиссии по экономическому и технологическому сотрудничеству, частые переговоры министра иностранных дел России и государственного секретаря США, российских и американских дипломатов, представителей деловых кругов и т.д., наглядно свидетельствуют об этом. Отношения с США особенно важны для России, поскольку США играют доминирующую роль в решении многих международных вопросов, региональных конфликтов, в работе мировых финансовых учреждений. Со своей стороны, Вашингтон не может не считаться с тем, что по многим параметрам Россия остается великой страной ядерной державой, постоянным членом Совет Безопасности ООН, огромным потенциальным рынком и источником сырья.
Однако в информационном поле, по всей видимости, действовали и действуют свои специфические закономерности, которые заставляют относить его к зоне перманентных конфликтов и столкновения российско#8209;американских интересов. Именно это обстоятельство настоятельно требует выработки государственной информационной политики в сфере российско#8209;американских отношений, исходя из общемировой тенденции, состоящей в том, что в современных условиях объективно возрастает роль и значение государственных структур одних из самых активных игроков в мировом информационном пространстве.
[1]И.Пригожин. Философия нестабильности. - Вопросы философии. - 1991. No6.- С. 46-57
[2] CRS Report for Congress. Smith M. Internet Privacy: Overview and Legislation in the 109th Congress, 1st Session. January 2006, p. CRS-8.
[3] Ibid., p. CRS-10.
[4] Ibid., pp. CRS-5-CRS-6.
[5] Следует указать, что в России даже в настоящее время подобного документа не существует.
[6] J. Keegan "Your view: Has Iraq become the new Vietnam?" - Telegraph, 20/10/2006.
[7] Кстати, можно в этой связи отметить, что в несколько иной форме, но вновь возникла ситуация Второй мировой войны во взаимоотношениях между СССР и его союзниками по антигитлеровской коалиции - США и Великобританией, когда советское руководство постоянно подозревало своих союзников в том, что они намеренно не открывают второго фронта в Европе, который и Ф.Рузвельт, и У.Черчилль обещали открыть в 1942 г. (но открыли только в начале лета 1944 г. высадкой союзников в Нормандии), дожидаясь, пока Германия и СССР не изнурят друг друга в кровопролитных битвах на Восточном фронте, что позволит западным союзникам резко уменьшить для себя издержки победы во Второй мировой войне, а то и вообще признать себя единоличными победителями в войне против фашизма.
[8] State and International Programs. State of the Union Message #8209; 2007. - The White House. FirstGo.gov.
[9] R.Reagan. Address to Members of the British Parliament . - June 8th, 1982. Цитата: J.Woolley and G. Peters. The American Presidency Project [online]. Santa Barbara, CA: University of California. URL: http://www.presidency.ucsb.edu.
Никитенкова М.А., к.э.н., руководитель Центра мультимедийных исследовательских и образовательных проектов Института США и Канады РАН; шеф-редактор электронного научного журнала "Россия и Америка в XXI веке", г. Москва
