Развитие отечественной науки становится одним из приоритетов государственной политики. Об этом свидетельствует внимание к этим вопросам со стороны Госсовета, Совета Безопасности и Президента Владимира Путина. Не осталась в стороне и Счетная палата Российской Федерации, которая провела фундаментальную проверку того, как используются средства федерального бюджета, выделяемые на содержание научно-исследовательских организаций (НИО) Министерства обороны, какова эффективность военно-научных исследований в интересах Вооруженных Сил и национальной безопасности нашей страны. О результатах проверки рассказывает аудитор Счетной палаты Александр Пискунов.
- Александр Александрович, что, на ваш взгляд, в наибольшей степени актуализирует необходимость развития нашей науки, в том числе военной?
- Сегодня, когда Соединенные Штаты Америки сделали поворот в своей военной доктрине от оценки угроз своей безопасности к оценке собственных экономико-технологических возможностей как основе военного строительства, со всей остротой встает вопрос их отрыва от других стран в области военных технологий. Поэтому проблема эффективного использования финансовых средств для организации науки в России и, как следствие, для научного обеспечения мероприятий военной реформы, реструктуризации оборонно-промышленного комплекса, модернизации средств и способов вооруженной борьбы становится очень актуальной в плане обеспечения надежной обороны страны. В связи с чем по нашему предложению Счетной палатой была запланирована проверка эффективности научно-исследовательской деятельности в Министерстве обороны.
К большому сожалению, результаты проверки свидетельствуют о невысоком уровне организации исследований в этой сфере и невостребованности имеющегося потенциала и достигнутых результатов. Лишним подтверждением этому служат шараханья из стороны в сторону, которые были в последние годы при принятии решений по составу, структуре, задачам видов Вооруженных Сил и ОПК. Еще предстоит подсчитать, во что обошлось стране непродуманное объединение и разъединение различных воинских формирований, ратификация многих международных соглашений, которые сегодня теряют смысл.
О серьезности проблем, стоящих перед страной в этой сфере, говорят следующие цифры. В общих расходах на государственный оборонный заказ расходы непосредственно на оборону составляют около 50 процентов, а на исследования в военных НИО, включая их содержание, менее 0,5 процента, что несоизмеримо с масштабом и сложностью решений, принимаемых военно-политическим руководством страны для обеспечения национальной безопасности.
- Но ведь буквально три года назад была издана директива министра обороны о реформировании военных научно-исследовательских организаций. Что реально сделано за это время?
- Да, такая директива была подписана 25 ноября 1997 года, и согласно этому документу сейчас должен быть в разгаре второй этап преобразований в военно-научной сфере. Но практически реформирование происходило только на бумаге. Научно-исследовательские организации Минобороны все еще живут по канонам постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 30 сентября 1987 года о переходе на полный хозрасчет и самофинансирование. Кстати, тогда в тексте постановления не было слов об обязательном переходе военной науки на хозрасчет. Но, как водится, отрапортовали, не удосужившись создать соответствующих организационных, правовых, финансовых условий для такого перехода.
В результате сейчас среди военных НИО есть и государственные учреждения, и государственные унитарные предприятия, а 6 организаций "умудрялись" осуществлять хозрасчетную деятельность, не обладая статусом юридического лица. У них вообще отсутствовали какие-либо уставные документы. При этом ни одно государственное унитарное предприятие не было внесено в реестр федерального имущества. Их уставы не соответствуют утвержденным нормам: в них отсутствуют положения, обязывающие предприятия перечислять в федеральный бюджет часть прибыли от использования имущества, формировать резервные фонды для покрытия убытков, выполнять установленные основные экономические показатели деятельности, ежегодно проводить аудиторские проверки и т.д. Ничего этого и не делалось.
Но дело даже не в формально-юридической стороне вопроса, хотя и она очень важна. Оказалась выхолощенной сама суть вложения государственных денег в науку. В соответствии со статьей 69 Бюджетного кодекса финансирование научных исследований, проводимых государственными унитарными предприятиями, должно было осуществляться за счет средств, выделяющихся из федерального бюджета на оплату работ и услуг по государственным контрактам. Проверка же показала, что в рамках гособоронзаказа в Министерстве обороны выполняется менее 5 процентов НИОКР. Фактически хозрасчетные научно-исследовательские организации финансировались точно так же, как и бюджетные. Вместо оплаты военно-научной продукции, производимой НИО, выделялись деньги на их содержание. И происходило это, главным образом, за счет средств, предусмотренных на боевую подготовку и материально-техническое обеспечение Вооруженных Сил.
Строго говоря, Счетная палата имела все основания квалифицировать эти расходы как нецелевые и взыскать деньги с Министерства обороны. Но мы предложили не делать этого, учитывая плачевное состояние военной науки и те серьезные меры, которые начало реализовывать новое руководство Минобороны по упорядочению финансирования военной науки.
- Александр Александрович, но ведь проблема, наверное, еще и в том, что денег на нее выделяется просто-напросто мало?
- Да, это так. В 1999-2000 годах ассигнования на финансирование военной науки были утверждены на уровне примерно 60 процентов от сумм, заявленных Минобороны. Практически этого хватало только на денежное довольствие и заработную плату сотрудникам НИО с необходимыми начислениями. В основном деньги "проедаются", а оставшиеся используются крайне неэффективно. Одной из главных проблем военной науки является мелкотемье. Одновременно в институтах ведутся десятки работ, каждую из которых выполняют 3-4 человека в течение года-двух. Какую серьезную задачу можно решить такими силами? Стоит ли после этого удивляться, что за год на испытания представляется только один образец по результатам примерно 100 НИОКР, выполнявшихся по заказам Министерства обороны?
Несмотря на разнообразие проводившихся в последние годы исследований, в том числе в части военно-научного обеспечения разработки Государственной программы вооружения, так и не была создана целостная система разработки, производства, эксплуатации, модернизации и утилизации вооружения и военной техники в течение всего их жизненного цикла. Продолжаются разработка однотипных образцов вооружения, проведение дублирующих друг друга работ. Так, например, Рубцовским машиностроительным заводом по заказу Главного автобронетанкового управления Минобороны РФ проводилась работа по созданию командно-штабных машин для тактического звена управления. Они по своему предназначению и функциональным возможностям фактически являются аналогами машин, уже созданных и серийно выпускаемых Тамбовским НИИ "Эфир" по заказу Управления начальника связи Вооруженных Сил Российской Федерации.
К сожалению, в Министерстве обороны практически отсутствует независимая экономическая, научно-техническая экспертиза выполняемых по заказам военного ведомства НИР и ОКР, что не позволяет объективно оценить необходимость тех или иных разработок, их эффективность, как и эффективность всего комплекса научных разработок.
- Есть еще один механизм, который должен работать в рыночных условиях. В соответствии с указом Президента РФ No 305 1997 года, научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы должны выполняться на конкурсной основе. Нужно только грамотно организовать конкурс...
- Проверка показала, что в этом плане ситуация далека от благополучной. Вокруг НИО Министерства обороны образовалась целая сеть фирм-посредников, которые выполняют заказы путем создания временных творческих коллективов из сотрудников тех же НИО. Например, "при" Центральном физико-техническом институте Минобороны РФ существовало как минимум три активных посредника - "Совет ВОИР", "АНО Центр "Основа" и ООО "Мастер-Рисеч", а "при" институте войск связи - ТОО "Научно-производственный центр "Связь". Располагаясь, как правило, на территории институтов, посредники имеют возможность использовать библиотечные и патентные фонды, интеллектуальную собственность, создававшиеся на протяжении многих лет за счет государственных средств.
А отдача от такой деятельности зачастую смехотворна. К примеру, при проверке Управления начальника войск связи был выявлен факт, когда конечной продукцией такой фирмы (АОЗТ "Траско") являлся отчет, состоящий из четырех с половиной страничек текста, содержащий давно известную информацию. Примечательно, что трудились над этим "трактатом" 307 человек целых 15 дней. Причем договоров на создание такой "научно-технической продукции" у фирмы было несколько. Проверка показала, что все они являлись фиктивными, а выплаты по ним в сумме, превышающей 1,1 млн. рублей, незаконными.
А в ГУФП "Научно-исследовательский внедренческий центр автоматизированных систем" были выявлены и вовсе беспрецедентные случаи, когда новые образцы вооружения "создавались" в домашних условиях по месту регистрации фирм-посредников педагогами со средним образованием, воспитательницами детских садов, медсестрами, студентами и даже... детьми.
Впрочем, и фиктивных адресов при организации такого рода деятельности тоже хватает.
- Министр обороны Сергей Борисович Иванов, встречаясь с журналистами, обозначил еще одну острую проблему - необходимость более жесткого контроля со стороны заказывающих управлений Минобороны за качеством создаваемой предприятиями ОПК военной техники.
- Такая проблема существует, прежде всего, потому, что должным образом не отлажена система взаимодействия между предприятиями оборонного промышленного комплекса и военными научно-исследовательскими организациями. Роль последних состоит в формировании ответственности за тактико-технические требования, предъявляемые к средствам вооруженной борьбы, они ложатся в основу заданий, предъявляемых заказывающими управлениями к предприятиям ОПК. Но эти предприятия и сами не прочь выступить заказчиками по отношению к военным НИО, которые, в свою очередь, готовы на этом подработать в рамках государственного оборонного заказа. Собственно говоря, здесь в основном и рождаются фирмы- "подснежники". В результате нарушается независимость НИО от этих предприятий, разработки которых они же, как правило, сопровождают. Этим, в свою очередь, создаются предпосылки к занижению оценок тактико-технических требований при создании новых видов вооружения при фактически двойной оплате результатов интеллектуальной деятельности.
- А как же военная приемка?
- Это отдельная, большая тема для разговора, требующая предварительного изучения. Мы планируем в ближайшее время провести проверки, связанные с использованием бюджетных средств, и по этой проблеме, и по использованию полигонного хозяйства Министерства обороны, и по роли НИО и военно-научных комитетов в условиях резкого сокращения числа генеральных заказчиков вооружения и военной техники.
- Что, на ваш взгляд, нужно предпринять в сложившейся обстановке?
- Мы сформулировали свои предложения, и коллегия Счетной палаты их поддержала. Безусловно, надо включить в состав государственного оборонного заказа тематику расходов на научно-исследовательские работы военных НИО. И эти деньги должны пойти не на содержание работников, а на оплату конкретных реузультатов их труда. Необходимо определиться с количеством и правовым статусом научно-исследовательских организаций Минобороны, функционирующих на сметно-бюджетной основе и на принципах коммерческих отношений. Я считаю, что должно превалировать финансирование военной науки в сметно-бюджетном порядке, что позволит обеспечить фактическую независимость НИО от заказчиков и подрядчиков НИОКР. И, наконец, пора определиться с задачами, решаемыми военной и отраслевой наукой, особенно в части фундаментально-поисковых исследований. Эти и другие мероприятия нельзя откладывать в долгий ящик, иначе мы станем свидетелями деградации всего военно-научного комплекса.
