Александр Шохин: Синдикат банков дал понять российскому правительству, что они уже заняли очередь на раздел активов ЮКОСаНазад
Александр Шохин: Синдикат банков дал понять российскому правительству, что они уже заняли очередь на раздел активов ЮКОСа
Александр Николаевич, после того как группа банков-кредиторов ЮКОСа направила компании уведомление о дефолте по кредиту в $1 млрд., появились опасения, что действия власти, направленные на банкротство ЮКОСа, могут стать причиной трудностей для других российских компаний, которым теперь будет намного сложнее получать западные кредиты. Насколько оправданны эти опасения? Окажутся ли западные кредиторы настолько испуганы, что предпочтут больше не давать деньги российским компаниям?
Уведомление о дефолте со стороны синдиката западных банков - не есть объявление дефолта. Просто в соответствии с законами жанра кредиторы должны были это сделать, чтобы потом иметь возможность в судебном порядке решать вопросы, поскольку любой суд обратит внимание на своевременность действий кредитора по возврату кредита. Если таких действий не осуществляется, сделка может быть признана притворной. Здесь кредиторы действовали в предупреждающем порядке, имея в виду возможное ухудшение ситуации платежеспособности ЮКОСа в связи с действиями властей. В этом смысле они заявили о своих правах. Когда должник оказывается в банкротстве, формируется клуб кредиторов, который делит активы должника между собой. Синдикат банков дал понять российскому правительству, что они уже заняли очередь. Надо иметь в виду, что кроме кредиторов под названием "налоговое ведомство" есть еще кредиторы-банки, и правительство должно принимать во внимание, что придется делиться. Какие действия будут предприняты - пока неизвестно, но нельзя исключать, что окончательная система урегулирования обязательств ЮКОСа перед бюджетом может включать и продажу обособленной части актива типа 35% Сибнефти, права на которую никто не оспаривает, или какую-то схему реструктуризации задолженности, позволяющую доходами от оперативной деятельности погашать долги и т.д. Если будет худший вариант, когда не будет реструктуризации и не будет сформировано выделенного актива в достаточном объеме для покрытия обязательств, может возникнуть ситуация общего банкротства компании, и тогда банки поступили разумно, уведомив о своих претензиях на погашение задолженности. Что касается влияния на других потенциальных заемщиков - оно безусловно будет, поскольку очевидно, что речь идет об обязательствах российских компаний по схемам, которые были подтверждены аудиторами и признаны законными, в том числе, через различного рода налоговые проверки. Речь идет о повторных проверках по новым основаниям по использованию оптимизационных схем, законность которых по отдельности не подвергается сомнению. Сомнению подвергается глубина этой оптимизации и преднамеренность действий налогоплательщиков по использованию оптимизационных схем, поскольку здесь есть ретроактивный подход - применение новых, на мой взгляд, справедливых правил, но применение их в обратную сторону, в прошлое, что является новеллой в правоприменительной практике в России и во всем мире. Все компании, по крайней мере, на трехлетний период глубины проверки не защищены. В этой связи любой кредитор либо повременит, чтобы посмотреть, насколько дело ЮКОСа является контингентным для других компаний, либо кредиторы будут запасаться многочисленными формами обеспечения, дисконтируя их и требуя обеспечения с запасом. Поскольку у нас нет правил, по которым актив, выступающий в форме обеспечения кредита, выделялся бы из общей конкурсной массы и шел на погашение кредита в первую очередь - это не сильно поможет. Все равно и физические лица, и государство (в данном случае банк-кредитор) окажутся в одинаковом положении. Более того, физические лица и бюджет будут иметь приоритетность по Гражданскому Кодексу. Вполне возможны достаточно осторожные шаги и банков-кредиторов, и инвесторов, вкладывающих как в еврооблигации, так и в рублевые облигации. В этой связи какая-то пауза вполне возможна, при этом надо учесть, что российские эмитенты назанимали в последнее время довольно много денег, пользуясь общей стабильностью ситуации в России и присвоением инвестиционного рейтинга рядом агентств, а с другой стороны, низкая доходность финансовых инструментов на западных рынках вела к тому, что финансовые и банковские институты работали с российскими заемщиками, и большинство тех, кто хотел занять, уже заняли. В этой связи у нас речь шла о втором эшелоне, и большой проблемы тут не возникает. В некотором смысле это даже поможет Центральному Банку, поскольку из-за высоких экспортных цен на нефть приток денежной долларовой массы достаточно большой, а это позволяет решать проблему стерилизации в условиях, когда стабилизационные фонды расходуются на непроцентные расходы (я имею в виду превышение 500-миллиардной отметки). Низкие цифры иностранных инвестиций в Россию и некоторые предварительные оценки платежного баланса по счету капитальных операций показывают, что отток капитала явно увеличивается. Совмещение этих двух факторов - уменьшение возможности привлечения капитала тех, кто может занять, в том числе, в силу соблюдения новых жестких требований даже задним числом, и реально начинающийся отток капитала, который был преодолен буквально год-два назад, - может привести к снижению возможностей экономического роста и инвестиционной активности. Я думаю, что здесь нужно делать какие-то фундаментальные выводы, касающиеся того, чтобы запрет на оптимизационные схемы не распространялся в прошлое на налогоплательщиков, по которым были проведены налоговые проверки, любые другие проверки типа Счетной палаты и т.д. Было бы правильно часть налогоплательщиков, закрытых действиями государства по предшествующим налоговым периодам, не трогать снова. Чтобы в инструктивных письмах налоговые службы и налоговые инспекторы не только получали указания о тех схемах, которые будут считаться незаконными, но и чтобы эти инструкции были зарегистрированы Минюстом как законодательная база. Сейчас есть определенный разрыв между законодательной базой и реальными действиями налоговых органов по нормативным документам, которые не зарегистрированы в качестве законодательной базы, не зарегистрированы в качестве инструкций Министерством юстиции. Я думаю, что этот шаг тоже нужно сделать. Опасения, которые могут возникать у налоговой службы, когда она не регистрирует свои инструктивные письма в качестве инструкций, а лишь принимает их как руководство к действию, означают, что суды толкуют их уже достаточно однозначно, но еще отсутствует законодательно-нормативная база для такого решения. Нужно довольно четко зафиксировать новую нормативную базу, которая должна действовать с момента принятия соответствующего законодательства с тем, чтобы суды отталкивались не только от интерпретации того, что такое добросовестный налогоплательщик, что такое преднамеренность действий и т.д. Например, создание любой офшорной схемы - преднамеренное действие налогоплательщика по уменьшению налогов, но нигде в мире использование налоговых схем не считалось преступлением за исключением того, когда там укрывались незаконные доходы и отмывались деньги. Европейский Союз только что решил бороться с офшорными схемами введением налогов на операции с банками-нерезидентами. Если ты используешь офшорную схему - плати дополнительный налог стране своего пребывания, где ты являешься налоговым резидентом. Надо вводить новую нормативную базу, которая позволит резко снизить заинтересованность в использовании этих схем, и строго спрашивать с тех, кто их использует. Лучше, если это будет что-то типа Европейского Союза, где фактически используются экономические методы резкого снижения привлекательности этих схем, но никак не уголовное преследование.
Почему у нас так странно получается: Президент заявляет, что государству невыгодно банкротить ЮКОС, М. Фрадков заявляет, что в спорах государства и бизнеса будет придерживаться стороны бизнеса, и тем не менее, относительно ЮКОСа продолжаются действия, направленные на его банкротство?
Это вызывается тем, что не чувствуется, что по такого рода схемам есть институт или персонально ответственное лицо. Все идет, как идет. Налоговая служба не могла не подать новый иск по 2001 году в равной степени, как она не сможет не подать иск по 2002 году, коль скоро первое судебное дело выиграно, а компания готова заплатить. Компания-налогоплательщик признала незаконность своих действий и готова идти на мировое соглашение, поскольку через мировое соглашение возможна рассрочка платежа, готова идти на продажу части активов, чтобы заплатить по этим обязательствам. Если бы налоговая служба не подала новый иск, этим она бы признала, что первое дело было более политическим, нежели экономическим, либо она признала, что по следующим годам они договорились с налогоплательщиком "под столом". Здесь действия налогового ведомства были абсолютно предсказуемы. Я ничего удивительного в действиях налогового ведомства не вижу, было бы странно, если бы оно затихло. В то же время непонятно, кто отвечает (и отвечает ли кто-либо) за схему выполнения налогоплательщиком, который готов выполнить обязательства, признанные судом, но так, чтобы не прибегать к схеме банкротства. Есть даже такая конструкция, когда за налогоплательщика, у которого есть такие обязательства, может заплатить третье лицо. В данном случае потенциальный покупатель какого-либо актива ЮКОСа может заплатить по этим обязательствам и получить актив в 35% Сибнефти, но такого покупателя мы не найдем, поскольку не ясна позиция государства по отношению к ЮКОСу в целом. Если дело идет к тому, чтобы обанкротить компанию, а ее активы раздробить, вряд ли какой-то покупатель будет ввязываться в драку, поскольку не ясны действия властей. Дело не в самом ЮКОСе, а во внятности действия властей, когда Президент говорит, что банкротить ЮКОС невыгодно, премьер на вчерашнем заседании говорит, что будет занимать сторону бизнеса в такого рода конфликтных ситуациях, но никто не трансформирует общую идеологию властей в конкретные действия. В этой связи важно в большей степени сформировать определенность и предсказуемость действий властей. Должна быть структура, которой может быть координационный совет предпринимательских союзов, являющийся посредником между государством и бизнесом в спорных вопросах такого рода. Здесь важно не изменить политику властей, а прояснить позицию властей, сделав их действия предсказуемыми. Это позволит заниматься компаниям среднесрочным планированием, позволит улучшать пресловутый предпринимательский климат и сохранять инвестиционную привлекательность. В Китае отсутствуют многие либеральные механизмы и начала, но действия властей там предсказуемы. Поэтому речь не идет о том, либерализм или государственное регулирование в России, речь идет о достаточно четкой фиксации и статус-кво, и динамики. Если это будет, этого более чем достаточно для бизнеса, для того, чтобы ему либо забиваться в норы, либо выходить на поверхность. Сейчас именно непредсказуемость влияет таким же образом, как и негативный опыт многих инвесторов. Есть некоторые крупные нефтяные компании, которые перестраховались в свое время, переплачивая налоги на 120% с целью снятия с себя даже минимальной возможности обвинения в оптимизации налогов. Это чревато тем, что будут изыматься ресурсы от реальных инвестиций в производство. Власть должна посмотреть, так ли нужно действовать, забирая максимум в бюджет, занимаясь удвоением роста, либо давать возможность некие налоговые льготы пускать в реальное производство. Президент на встрече с предпринимателями в прошлый четверг дал понять, что будут снижать налоги, а экономию нужно направлять в производство, на развитие рабочих мест, повышение зарплат и пр. Логика, которая предполагает, что если льготы существуют, это не значит, что их вообще нельзя использовать - их надо не по карманам рассовывать, а инвестировать на развитие производства, решать социальные вопросы, и тогда не будет подозрения в том, что оптимизационные схемы используются в корыстных целях предпринимателей. Но это тоже надо достаточно четко обозначить и перевести не на язык добрых намерений властей, а на язык достаточно жестких законодательных актов, включая инструкции федеральной налоговой службы, которые, подменяя закон, имеют силу некоего толкования закона.
