Александр Николаевич, на данный момент в ФАС поступило три заявки на право участвовать в аукционе по продаже Юганскнефтегаза - от "Газпромнефти", "Первой венчурной компании" и ЗАО "Интерком". При этом реальным претендентом выглядит только Газпром. А для чего нужны остальные? Это некое прикрытие и создание видимости конкуренции, или есть какие-то другие цели?
По правилам, аукцион не может состояться, если подано менее двух заявок, поэтому участие еще двух структур в любом случае позволяет говорить о том, что аукцион состоится. Другой вопрос - кого представляют эти структуры? Либо это подстраховка, как часто бывает, когда основной игрок, чтобы не сорвать аукцион, выставляет подконтрольные ему структуры, которые лишь номинально участвуют в конкурсе. Подают заявки по минимальной цене и проигрывают их по стартовой цене плюс 1 доллар или 1 рубль. Либо они могут представлять интересы других участников, но в любом случае, до аукциона должно стать известно, каких участников они представляют. Дело в том, что предоплата, залог для участия в аукционе, достаточно велика, поэтому тут невозможно выставить компанию просто ради прикрытия всех особенностей аукциона и конкурса. Поэтому либо это действительно Газпром, либо другие крупные игроки. Но другие крупные игроки, по идее, не должны были появиться по одной простой причине - все понимают, что актив достаточно сложный в том смысле, что его обладателю еще, может быть, предстоит поторговаться с налоговой службой, и походить по судам с целью уменьшения налоговой задолженности Юганскнефтегаза. Такая возможность, теоретически, есть, но только у "Газпромнефти" есть возможность "убедить" налоговые органы и суды в необоснованности части претензий. А счет идет на миллиарды долларов, и, насколько я понимаю, не по всем из налоговых претензий собственно к Юганскнефтегазу еще приняты решения судов. Поэтому у сильных игроков такая возможность есть, с административным и политическим ресурсом, с мощными юридическими командами и так далее. А для прочих игроков это, действительно, может оказаться дополнительной нагрузкой. Я считаю, что к ним относятся и иностранные игроки. В этой связи, для них реальная цена актива может оказаться намного больше. Если выполняются все налоговые претензии в полном объеме, то Юганскнефтегаз будет стоить порядка $14 - 15 млрд., а это как раз цена, которая попадает в оценку независимого оценщика. Кстати, это одно из оснований для победителя считать, что он совершил честную сделку, без какого-то закулисного торга с государством. Правда, если вдруг часть налоговых претензий будет снята, то цена может оказаться реально меньше этой величины, но это будет уже заслуга нового акционера Юганскнефтегаза. Я думаю, что максимум, на что может рассчитывать этот акционер - на рассрочку налоговой задолженности. Наверное, такую схему налоговые органы могут предложить. На самом деле, любому покупателю этого актива очевидна конструкция, которая заинтересовывает его участвовать в аукционе - это возможность Юганскнефтегаза генерировать такой доход, который позволит ему погасить все обязательства. Например, Газпрому накладно из своих доходов, или из заемных средств покупать этот актив и погашать его долги. Поэтому очень важно, чтобы Юганскнефтегаз стал эффективной компанией, остался эффективной компанией, и генерировал поток в объеме, достаточном для обслуживания кредита того же Газпрома, например, который будет направлен на покупку этого актива. В равной степени, сам Юганскнефтегаз должен генерировать и доход, необходимый для выплаты налоговой задолженности по определенному графику, который Газпром и "Газпромнефть" могли бы выбить из правительства. И тогда, безусловно, сделка становится достаточно рыночной по своей конструкции, что снижает масштабы возможных исков мажоритарных акционеров и прочих покупателей. Кроме того, эта сделка оказывается посильной для Газпрома без ущерба для его финансовых показателей и рейтинга.
Но нельзя исключать и такого варианта, что аукцион может и не состояться, поскольку сейчас все выглядит так, что победитель аукциона заранее известен правительству, Счетной палате, и правы многие депутаты, которые критикуют залоговую приватизацию, называя практически все сделки притворными, когда покупатель был известен, цена была известна заранее, и так далее. Цена отличалась от реальной рыночной оценки, конкуренции на аукционах не было, и это дает, вроде бы, основания для многих политиков, типа Рогозина, требовать пересмотра итогов приватизации, и не только Рогозина, даже и более умеренных политиков. В этом смысле, государству было бы неправильно показывать, что оно само, когда ему это нужно, действует точно таким же образом. Поэтому, и аукцион должен быть настоящим, чтобы цена не на один рубль превышала стартовую, это нужно для реальной конкуренции. Такую конкуренцию могли бы составить иностранные участники, такие как индусы, или американцы, или французы, или норвежцы, или англичане с датчанами. Но они не участвуют. В равной степени, не участвуют и крупные российские компании самого нефтегазового сектора, которые могли бы поучаствовать с финансовой точки зрения, так и игроки не нефтяного сектора, у которых есть возможность мобилизации ресурсов, те же металлурги, и так далее. То есть, реальной конкуренции, которая позволила бы поднять цену продажи актива, нет. И в том числе, здесь явно государство не дало понять всем, что это открытый аукцион, и оно готово видеть любого акционера Юганскнефтегаза в качестве реального партнера, в том числе, и по урегулированию налоговой задолженности в той форме, которая не разрушит компанию. Но такого сигнала государство не дало, поэтому желающих участвовать мало. Поэтому может оказаться так, что остальные, кроме "Газпромнефти" участники - это, что называется, прикрытие сделки.
14 декабря 2004
http://www.shohin.ru/index.htm
Док. 325925
Перв. публик.: 14.12.04
Последн. ред.: 25.06.07
Число обращений: 389
Шохин Александр Николаевич
|
