Во Владикавказе продолжается судебный процесс по делу Нурпаши Кулаева. Он - единственный из выживших террористов после штурма школы в Беслане. Его обвиняют по 8 статям Уголовного кодекса, среди которых терроризм, захват заложников и убийство. Если обвинения подтвердятся, то Кулаеву грозит пожизненное заключение. Вопрос противодействия терроризму комментирует председатель комитета Госдумы по безопасности Владимир Васильев.
- Добрый вечер! Владимир Абдуалиевич, не будем предвосхищать ход процесса - это отдельная судебная линия. Всех волнует, конечно, другое: даже если этот боевик, как надо думать, будет приговорен к длительному тюремному заключению, то означает ли это, что сам терроризм будет побежден? Конечно, нет. Наверное, это вряд ли сильно повлияет на те общественные настроения, которые вам известны (они измеряемы в социологических исследованиях), которые говорят о том, что россияне после Беслана чувствуют себя уязвленными и незащищенными. Действительно ничего нельзя с ними поделать?
- Ну почему же? Можно. И этот процесс показывает это. Можно и нужно! Относительно недавно у нас в Государственной думе на пленарном заседании отчитывался о проделанной работе руководитель ФСБ Патрушев. И я думаю, что не только его отчет, но и практика работы последних месяцев показывают, что действительно более эффективно, объективности ради надо сказать, спецслужбы, правоохранительные органы стали работать в Чеченской республике, в том числе и собственные органы Чеченской республики. Это конкретно, реально. Далее, если наши спецслужбы будут работать более четко, значит, будет больше безопасности. Государство должно заниматься системами безопасности - безопасная среда, подготовка населения и многие другие вопросы, в том числе, кстати, и выплаты потерпевшим. Это большой разговор, отдельный, но это тоже большая проблема. Почему? Потому что, когда террористы метят во все общество, они попадают в тех, кто погиб или кто пострадал. По сути, каждый может оказаться на этом месте, это очень важный момент. Конечно, очень важно, само общество, сами мы как к этому относимся. И здесь в каждом из этих слагаемых много чего нужно делать. Кое-что есть, но надо делать еще многое и многое. Я приведу такой пример. Сейчас весна, вернее, лето уже на носу, и во многих общественных местах в наших городах появились разного рода пирамиды из металлических конструкций...
- ... малые культурные формы...
- ...которые украшены цветами. Вот, я не знаю, может, у меня уже сдвиг сознания, но я думаю, это не очень хорошее дело, потому что мы с одной стороны убираем урны после теракта, а потом начинаем...
- как было в свое время в Париже, да?
- ...выстраивать сложные конструкции сварные многоэлементные металлические, которые могут, к несчастью, не дай бог, как говорится, стать оболочным устройством для взрывчатки.
- Вы недавно были в Израиле, обменивались опытом по борьбе с терроризмом. Насколько применим израильский опыт к российским условиям? Неужели наши девушки будут ходить по улицам с автоматами?
- Вы знаете, наши девушки по улицам не ходят с автоматами, но...
- Израильские ходят!
- ... но с пистолетами ходят - в милиции. И это, наверное, при необходимости возможно. Тем более там, где женщина работает, почему нет? Я бы не стал делить здесь и разделять - женщины и мужчины.
- Но я имею в виду просто ополченцев, народные отряды, движения.
- Там другая составляющая. Но и у нас тоже в истории есть примеры, если Дагестан вспомнить, когда нужно, надо уметь и народ вооружать. Это тоже надо отрабатывать. Сейчас, кстати, в этой части я бы сказал следующее: по части безопасности полетов многое взято и сейчас делается в законодательном плане и в практическом. По ряду позиций, которые, я знаю, обсуждались на линии спецслужб, правоохранительных органов, тоже идет плодотворное сотрудничество, и не только с Израилем. Так что в этом плане, конечно, участие принимаемо. Но есть вещи, которые очень трудно взять. Потому что Израиль, допустим, это все-таки национальная сторона вопроса, конечно, там есть представители других национальностей, но есть особенность - небольшая территория, есть ряд факторов. Да, кстати, сам Израиль сейчас понимает, что за безопасность приходится иногда платить слишком большую, как многие считают, цену.
- Мы говорим о цене безопасности. Конечно, все привыкли в большей степени использовать это словосочетание как некую метафору. Но на самом деле, сколько все это стоит в деньгах?
- Много. Вот, может быть, еще я бы закончил мысль по Израилю - поэтому они и поворачиваются к миру, потому что поиск мирного решения - он зачастую более дешев и более стабилен, если говорить на перспективу. Но до этого нужно, как говорится, дойти всем сторонам. Теперь по поводу, сколько чего стоит? Стоит очень дорого, очень дорого. Относительно недавно просчитывались вопросы безопасности московского метро. Надо сказать, мы слушали этот вопрос и на комитете в Государственной думе и получили поддержку со стороны правительства Москвы, которое уже и ранее ставило эти вопросы. В правительстве выделили значительные ресурсы - сумма значительная, это миллиард. И вопросы стоят так, чтобы обеспечить безопасность московского метро. Стоит задача обеспечить безопасность аэропортов на более высоком уровне, нежели это делается сегодня. Эти задачи будут решаться. Но многое определяется состоянием нашей экономики, состоянием наших финансов, успехами наших реформ. Вот здесь, конечно, самое главное сегодня то, что может нас и нашу жизнь сделать более безопасными.
- Не кажется ли вам, что мы таким образом идем по какому-то средневековому пути, создавая отдельные укрепленные точки - крепости? А потом эти крепости стали просто-напросто обходить, и они превратились в некие памятники архитектуры без какой-либо функции оборонительных объектов. То есть мы, конечно, можем выделить деньги на метро, потом попросят деньги на, как вы сказали уже, аэропорты, на вокзалы, потом на стратегические объекты, на производства, атомные станции. И, в общем, непонятно, где остановиться. А ведь теракты происходят просто-напросто, в данном случае мы оттолкнулись от Беслана, в школах.
- Когда такое событие потрясает всю нацию, мы иногда не очень адекватно воспринимаем ситуацию. Мы можем, конечно, увеличить перечень вопросов, в частности, вопрос безопасности. Понятно, что мы не можем каждую школу сделать укрепрайоном. Но когда вы говорите об особо опасных объектах, таких как атомные станции, аэропорты, здесь, безусловно, нужно и развитие, и не только. Кстати, в Израиле и во Франции об этом говорят, и нам придется это делать - платить плату безопасности в условиях урбанизации крупных, сверхкрупных городов и опасных объектов. Это, безусловно, нужно, нам с этим надо жить, нам к этому надо привыкнуть.
- Да, но когда мы говорим об укреплении отдельных объектов, то почему нельзя не вспомнить о том, что речь идет и об укреплении страны? Я имею в виду российские границы. Этот вопрос на недавнем саммите Россия-ЕС 10 мая в Москве вновь обсуждался в связи с дискуссией о безвизовом обмене с Европой. Не далее как сегодня Владимир Путин заявил следующее: "Сегодня мы, мы уже об этом договорились с Нурсултаном Назарбаевым, и наши эксперты согласовали, подпишем совместное заявление, в котором зафиксируем решение установить для граждан наших стран режим поездок по внутренним паспортам, удостоверениям личности и свидетельствам о рождении для детей, которые пока не имеют внутренних паспортов". Открывается даже еще не до конца оборудованная российско-казахстанская граница, а ведь именно она и была, в общем, предметом довольно напряженных обсуждений с европейцами. Что все это означает для борьбы с терроризмом как в России, так и в Европе?
- Я бы здесь немножко по-другому оценил ситуацию. Для меня лично это представляется так. Что, например, сегодня? Мы и сами не раз видели, есть, допустим, шенгенская виза. По сути, все, кто ее имеет, проходят по отдельной системе, упрощенной системе. Это понятно. Если мы с Казахстаном договариваемся, и все правопослушные граждане, имеющие соответствующие документы, проходят в упрощенном порядке, это может только радовать и развивать наш контакт, завязывать узы, экономику подпитывать. Это все понятно, это ни в коей степени не умаляет вопросы безопасности, потому что там, где это обеспечивается, в пунктах пропуска, они должны соблюдаться - это не исключает одно другого. Я бы сказал больше, это открывает ворота для сотрудничества.
- Под стенами суда во Владикавказе стоят родственники погибших детей и держат в руках такие плакаты: "Коррупция - основа терроризма". Что государство способно сделать на этом направлении?
- Коррупция - это действительно сегодня проблема. Я бы ее выделил среди всех. Неудивительно, что относительно недавно в Государственной думе была создана комиссия по противодействию коррупции. Причем здесь противодействие? В ходе подготовки законодательных проектов, законодательных актов. И она начинает работать. Две таких серьезных работы, два исследования показывают - сейчас комиссия ведет работу, в частности, по законопроектам, которые определяют вопросы лекарственного рынка. Очень непростая тема, много интересов. Здесь главное - не допустить коррупционности. Я приведу один маленький пример, что такое коррупция и как с ней можно бороться. Масштабов претензий к милиции, в частности, к ГИБДД, в части коррумпированности не надо объяснять. Это широко расхожее мнение. Но я приведу один пример. Значит, относительно недавно были изменены в части Административного кодекса некие положения, которые позволили исключить альтернативность и установить порядок - полтора года лишения прав за управление автомобилем в нетрезвом состоянии. Нам говорили противники, что это приведет к росту коррупции. Если, к примеру, раньше брали 500, будут брать 1000 рублей. Такая была совершенно железная логика, подавляющая. Прошло относительно небольшое время, и практика показала, что только, допустим, за начало года более чем на 15% сократились транспортные происшествия в нетрезвом состоянии. То есть оказалось, что сотрудники милиции не брали взяток, уже можно сказать. Поэтому есть вопросы, которые, я бы сказал, мы по инерции воспринимаем только негативно. Это не так. Потому что каждый сотрудник милиции - это отец, у которого есть дети, который понимает, кстати, как никто другой, наверное, насколько опасен пьяный за рулем. Так что есть вопросы, в которых мы можем продвигаться, и это дает результат.
- Но все-таки, наверное, общественная мораль - важный фактор в борьбе с коррупцией. Тем не менее, общеизвестно, что моральные нормы зачастую в нашем обществе по тем или иным причинам размыты. Собираетесь ли вы создать некую отдельную мораль в отдельно взятом ведомстве, в милиции?
- Вы знаете, я бы здесь, наверное, сказал об отдельно взятой морали в отдельно взятом российском регионе. Я бы не сказал даже, может быть, отдельно взятая, об изменениях в отдельно взятом ведомстве. Я давно внимательно смотрю за всем, что происходит в стране, и будучи в системе МВД, и сегодня здесь. Я скажу, что, допустим, Краснодарский край мне кажется очень интересным. Там уже года четыре ведется работа, которая привела к тому, что бюджет края вырос с 16 миллиардов до 52. Там начали наводить порядок на рынках, и в результате эта сумма разницы ушла с теневого оборота. Вот это основа, отсюда все растет, отсюда коррупция и все остальное. Интересный опыт есть в Мордовии, кстати, мне рассказали о нем в Краснодарском крае: когда, допустим, учительница, будучи главой поселкового района, занимается тем, что контролирует, сколько бутылок водки продали за день, пошли ли они в акцизы. Почему? Потому что это ее зарплата, плюс это несчастье в ее селе. Вот когда мы выйдем на это, о чем вы говорите, когда учитель и все общество, все граждане будут контролировать ситуацию, она начнет меняться. Потому что человек, который живет не по средствам, который украл, будет испытывать уже осуждение общества, общины. Пока этого, к сожалению, нет.
- Владимир Абдуалиевич, у меня остался последний вопрос. В ближайшее время, очевидно, будет принят закон о парламентских расследованиях. Что бы вы расследовали в первую очередь?
- Вы знаете, начало вашего разговора вполне объясняет и этот вопрос. Помните, это страшное событие, эта трагедия, она, по сути, привела к тому, что впервые возникла межпарламентская комиссия Совета Федерации и Думы. Недавно в своем послании президент сказал, что форме парламентского контроля быть. Это очень хорошая форма, очень интересная. Я думаю, она будет наполнена содержанием. Очень много вопросов. Я думаю, это будут те проблемы, которые волнуют все общество. Там не нужно детально доказывать составы преступления, не нужно длительных экспертиз, там более упрощенный порядок. Но общество будет получать ответы на самые животрепещущие вопросы, в том числе и в политике.
- Вопросы не готовы назвать?
- Ну, их множество. Вот я один привел, его как бы жизнь привела - события в Беслане. Заметьте, по сути, это ставит под контроль и расследуется деятельность всей системы управления в стране. Когда такое было возможно, кстати? Мы много критикуем, это правильно. Но иногда надо чувствовать, что происходит, это объективно. Если мы можем этот вопрос поставить, расследовать, и сейчас, я надеюсь, мы получим ответ, и этот ответ нас утвердит в том, насколько он объективен и полон. Просто у нас нет зон, которые не могут быть таким вот образом проверены, оценены, и общество тогда получает объективный ответ на то, что происходит, то, что его интересует.
Вести.Ru
19.05.2005
http://www.vladimirvasilyev.ru/index.php?page=publications&id=46&arc=2005-05-19
Док. 324820
Перв. публик.: 19.05.05
Последн. ред.: 23.06.07
Число обращений: 307
Васильев Владимир Абдуалиевич
|
