ВЕДУЩАЯ: Добрый день, уважаемые коллеги. Сегодня в гостях у "Аргументов и фактов" председатель Наблюдательного совета группы "Ренессанс-Капитал", президент Высшей школы экономики, доктор экономических наук Александр Николаевич Шохин. Как вы знаете из анонсов, тема пресс-конференции -- "В какой валюте хранить сбережения", то бишь советы финансового аналитика.
Вот, Александр Николаевич, мы ждем от вас этих советов. Вот в связи с международной обстановкой, да, в связи с угрозой войны в Ираке, совершенно противоречивые прогнозы слышны. Кто говорит о том, что доллар рухнет буквально там со дня на день или с началом войны, вот, и в общем-то население растерялось. Скажите, пожалуйста, да...
ШОХИН: Я, во-первых, хотел бы поблагодарить "Аргументы и факты" за это приглашение -- это мой первый визит в редакцию в этот зал в новом качестве. Я здесь неоднократно бывал как председатель Думского комитета, как первый вице-спикер. И сейчас в основном я выступаю как представитель частного сектора, председатель Совета группы "Ренессанс-Капитал", и, видимо, "Аргументы и факты" сочли, что я уже достаточно вошел в проблематику, чтобы давать совета, и в том числе через средства массовой информации.
Но должен сказать, что советы такого рода действительно инвестиционные банки дают. Если вы посмотрите в специализированные издания, увидите там и справедливые цены тех или иных акций, и рекомендации: покупать, продавать или держать.
Но все-таки я хотел бы в основном посвятить свое выступление не конкретным рекомендациям, куда конкретно вкладывать и как переструктурировать свой портфель, инвестиционный портфель с тем, чтобы больше заработать -- это коммерческая деятельность, и "Ренессанс-Капитал" хотел бы за это деньги получать от клиентов. Поэтому бесплатных советов давать конкретных не буду. Но хотел бы несколько общих соображений высказать.
Во-первых, где хранить деньги. Ну, есть старая российская пословица, что все яйца в одной корзине держать нельзя. И нынешняя ситуация, как нельзя лучше, подтверждает эту народную истину.
Когда начался бурный рост укрепления евро по отношению к доллару, и это превышение составило 9 с лишним центов, то возникло желание у многих переложиться в евро.
Но в то же время в европейской экономике не происходит ничего такого, что бы позволяло говорить о долгосрочных тенденциях ее укрепления и роста, тенденциях более благоприятных, нежели у американской экономики.
Поэтому, скорее, мы должны говорить о слабости доллара, нежели о силе евро. Тем более, что укрепление национальной валюты, и в данном случае единой валюты нескольких государств, рассматривается, как правило, как фактор негативный, препятствующий укреплению экономики и экономическому росту.
Европейская экономика находится в стадии рецессии, и поэтому укрепление национальной валюты, безусловно, минус для нее. Вернее, единой валюты. В частности, это связано со снижением возможности экспортной экспансии и с удешевлением импорта и снижением конкурентоспособности товаров, производимых в странах-членах единой валютной еврозоны.
В то же время, вы знаете прекрасно, что в американской экономике существует два таких основных течения по поводу силы или слабости доллара. Одно из них -- это промышленное лобби, которое убеждает Белый дом, новое руководство и Министерство финансов ослаблять доллар с тем, чтобы простимулировать промышленный рост, поскольку факторов монетарного характера, таких как снижение процентных ставок и других методов, реализуемых Федеральной резервной системой, недостаточно для активизации промышленного роста, и это лобби достаточно сильно. Некоторые считают, что именно это лобби завалило предыдущего министра финансов Юджина О"Нила.
Но в то же время очевидно, что в американской экономики есть и некоторые системные такие недостатки, связанные с устойчивым дефицитом счета текущих операций платежного баланса, который, дефицит, в свою очередь порожден устойчивым дефицитом торгового баланса.
В предыдущие годы дефицит счета текущих операций платежного баланса перекрывался мощным притоком инвестиций в американскую экономику. Особенно это было заметно было во время бума высокотехнологичных компаний, который закончился год назад резким спадом на биржах, и стало наблюдаться уменьшение притока и даже отток финансовых ресурсов. Этому способствовали корпоративные скандалы в американской экономике, которые резко снизили интерес к фондовому рынку и увеличили интерес инвесторов в другим формам вложения капитала, в том числе за пределами Соединенных Штатов Америки, и к этому следует добавить поведение многих инвесторов, крупных инвесторов, которые после событий 11 сентября стали выводить деньги из США по причинам, ну скажем так, национально-культурного свойства. И прежде всего есть большие подозрения, что арабские инвесторы вывели за последнее время довольно большие деньги из американской экономики, исчисляемые сотнями миллиардов долларов. Подтвердить, правда, точно это трудно, но, тем не менее, есть основания полагать, что комплекс вот этих факторов явно ведет к необходимости, к реальному ослаблению доллара и к необходимости принятия достаточно решительных шагов по укреплению доллара, по удержанию его.
Не случайно, что основным лейтмотивом американской администрации является как раз курс на твердый, крепкий доллар. Это означает, что вот эти две тенденции, кстати сказать, во многом напоминает эта дискуссию нашу, российскую дискуссию, каким должен быть рубль: относительно слабым или крепким, так вот эти две тенденции в политике явно борются. И, тем не менее, мне кажется, что задачи удержания платежного баланса и общего положительного сальдо по счетам и текущих, капитальных операций, будет все-таки выражаться в том, что американцы будут предпринимать меры по стабилизации курса, и европейцы будут предпринимать меры по недопущению чрезмерного роста евро.
В равной степени можно говорить и о том, что международные финансовые организации, такие как МВФ, тоже включатся в эту работу. Поэтому в целом можно говорить, видимо, о том, что евро, видимо, будет превышать доллар в ближайшее время. Но в то же время такая тенденция должна быть к выравниванию этих курсов, к паритету, и думаю, что сейчас не повод для решительных действий перекладываться в евро. В лучшем случае, такой совет -- переложиться в евро -- может быть дам как такой осторожный совет при условии, что евро и доллар приблизятся друг к другу, и по крайней мере сейчас бы я бы не стал таких советов давать, что надо решительно менять свой портфель.
Но кроме того, я обратил бы внимание на другое обстоятельство, а именно на реальное укрепление рубля. Причем если раньше, на протяжении последних лет, политика правительства и Центрального банка выражалась в относительном укреплении курса рубля, который ежегодно рос где-то на 3, 5, 6 и более процентов, но, тем не менее, его укрепление было относительным, то сейчас мы впервые за долгие годы можем говорить об абсолютном укреплении рубля, когда соотношение рубль к доллару меняется в пользу рубля. Доллар как бы в абсолютных цифрах дешевеет.
И вот эта тенденция позволяет говорить о том, что рубль становится реальной валютой, в которой следует сберегать, и это связано во многом с избытком долларов в стране в связи с устойчивым превышением всех наших прогнозов, даже самых оптимистических прогнозов по ценам на нефть. Сейчас цена не нефть устойчиво превышает 30 долларов за баррель. И, очевидно, чем бы ни кончилась ситуация с Ираком, какими бы методами она ни была урегулирована, очевидно, что фактическая цена на нефть по этому году будет выше той, которая заложена в бюджет.
И приток, массированный приток валюты в страну и достаточно низкий спрос на доллары не может не приводить к укреплению рубля. И тем более, что Центральный банк объявил в конце прошлой недели об изменении ориентиров, объявил об отсутствии намерения удерживать курс доллара и бороться с укреплением абсолютным, в том числе укреплением рубля.
Думаю, что политика Центрального банка будет выражаться, скорее всего, будет в удержании устойчивого трэнда. Но если трэнд будет выражаться в большем притоке валюты от экспорта из-за высоких цен на нефть, то может постепенно и абсолютное значение обменного курса доллара к рублю меняться в пользу рубля.
Здесь, безусловно, есть психологические пороги. Все-таки основные сбережения российских граждан в долларах, как ни оценивай цифру, 30-50-80 или более миллиардов на руках, тем не менее, очевидно, что долларовые накопления являются основными. И было бы, наверное, с политической, в том числе, точки зрения неправильным обесценить эти сбережения в предвыборный особенно год.
Поэтому здесь есть пороговые некоторые значения, когда может начаться и бегство долларов. Думаю, что Центральный банк, даже объявив эту новую политику, не позволит рублю укрепиться чрезмерно сильно, во всяком случае психологическая граница, которую можно оценивать по-разному, но самый низкий барьер -- это где-то 31 рубль за доллар, но, скорее всего, даже этот порог выше. Многие считают, что это где-то 31,5 за доллар -- тот психологический барьер, который позволяет людям, что называется, не дергаться и сохранять свои основные сбережения в долларах.
Я вообще считаю, что подход должен быть таким: надо сейчас хранить деньги в той валюте, в которой вы получаете доходы, потому, как трансакционные издержки от обменов и так далее могут оказаться существенными.
У доллара есть тенденция, скажем, к ослаблению, но зато по долларовым депозитам больше процент в банке платят.
Евро укрепляется, но зато это укрепление евро банки закладывают в процентные ставки и по депозитам доходы явно ниже.
Рублевые сбережения сейчас действительно оказываются наиболее привлекательными.
И в принципе многие банки уже начинают предлагать сводные депозиты в трех валютах с неким автоматическим перекладыванием в ту валюту, которая оказывается предпочтительной. Не исключаю, что вот эти услуги банков сейчас станут популярными.
Кроме того, хотелось бы, говоря о том, где денежки хранить, напомнить, что есть много новых инструментов, в частности, в конце 2001 года был принят закон об инвестиционных фондах. Это один из тех законов, с которым я очень плотно работал, он тяжело шел, два года, только в нынешней Думе, не говоря о том, что предыдущая Дума им тоже занималась. И этот закон позволяет инвестировать через паевые инвестиционные фонды, через акционерные инвестиционные фонды, и в том числе, напомню, что есть такая форма, как закрытые паевые инвестиционные фонды, через которые можно эффективно инвестировать в недвижимость, венчурные проекты и т.д.
Вот наличие новых инструментов на рынке -- не только ПИФов, но и возможность управления деньгами через брокерские конторы, в том числе вкладывание их в акции растущего российского рынка -- является, наверное, тоже в некотором смысле неизбежным следствием вот этих колебаний на валютном рынке, и люди должны, видимо, делать выводы, и делают выводы, о том, что нужны новые формы инвестирования. Ну, в частности, это и инвестирование в новый финансовый инструмент, и инвестирование, ну скажем, в ту же недвижимость, поскольку рынок недвижимости растет, и ранее запланированные решения о приобретении той или иной недвижимости могут в ближайшее время реализоваться, что может и привести к оживлению спроса на этом сегменте рынка и на связанных с ним сегментах рынка.
Очень важно, чтобы новый импульс растущего спроса -- я напомню, что у нас располагаемые доходы населения растут гораздо быстрее экономики в целом, быстрее ВВП -- очень важно, чтобы этот импульс оставался в российской экономике, а сейчас он все в большей и большей степени уходит на импорт, и укрепление рубля как раз этому и способствует.
Не исключено, правда, что укрепление евро может быть фактором таких противодействия, поскольку многие организации, предоставляющие товары и услуги, они так незаметно перешли от цен в долларах, как условной единицы, к ценам в евро как условной единице, и уже во многих точках можно увидеть объявление, что одна у.е. равна одному евро.
Это не может не привести к скачку цен на импортируемые товары, где-то вот на 7 процентов. Но, учитывая, что импорт из Европы не может быть оторван от импорта в целом, и отечественные товары тоже тяготеют к импортным, разрывы вряд ли будут чрезмерными, то это может в некотором смысле и подстегнуть инфляцию.
Кстати сказать, нельзя не вспомнить и о решении Центрального банка прошлой недели о снижении ставок рефинансирования. И в некотором смысле это тоже способ простимулировать в некотором смысле даже снижение рубля, поскольку низкие ставки приведут к удешевлению кредитных ресурсов, для заемщиков денег в экономике может стать чуть больше. И это тоже будет один из факторов, по которым будем оценивать не только эффективность денежно-кредитной политики, но и возможность всегда компаний и граждан выбирать разные инструменты -- валютные и иные.
И я бы на этом свое вводное слово закончил.
ВЕДУЩАЯ: Да, спасибо большое. Действительно, как бы вы ни сопротивлялись, но вы все-таки дали несколько бесплатных практических советов. А мы ставили именно так тему, чтобы, ну, как-то придать пресс-конференции прикладное значение. Вот, потому что это наиболее волнующий вопрос сейчас для наших потребителей.
Скажите, пожалуйста, вы говорили о том, что сейчас благоприятная ситуация создана, о том, что, ну, в общем-то, это не только вы говорите -- это все видят, что цена на нефть выросла, достаточно существенно. Скажите, пожалуйста, рядовой россиянин как-то ощутит на себе вот эти блага?
ШОХИН: Ну, для рядового россиянина прежде всего это доходы бюджета. Очевидно, что бюджет будет сведен с профицитом в этом году. Нет оснований полагать, что что-то случится такое, ну, скажем, быстрая, молниеносная, где-нибудь в марте операция американцев без согласия Совета Безопасности и НАТО, значит, приведет к тому, что цены упадут до 15 долларов за баррель.
Вот этот сценарий теоретически возможен, но, на мой взгляд, маловероятен, и не исключено, что если операция такого рода и будет проведена, то гарантий нет, что она будет молниеносной и успешной. Стало быть, цены на нефть хотя бы полгода в этом году продержатся на уровне больше 30 долларов, а даже если они во второй половине упадут до 15, в среднем это будет выше, чем в прошлом году.
На самом деле было бы правильно, если бы уже сейчас, не откладывая в долгий ящик, правительство сделало ряд выводов из этой ситуации. Коль скоро этот год мы проходим либо по инерции, либо даже, наоборот, с опережением проектировок из-за высоких цен на нефть, было бы правильно сформировать настоящий стабилизационный фонд, который мог бы быть настоящей подушкой безопасности для российской экономики. Это надо было делать чуть раньше, но нынешний год, пожалуй, последний, когда мы можем рассчитывать на благоприятную конъюнктуру, выше средней, и стабилизационный фонд было бы правильно сформировать.
Кроме того, этот год, не исключено, является благоприятным и для налоговых преобразований. Опять-таки, высокие цены позволяют рискнуть. Недавние решения правительства по налоговому плану, трехлетнему налоговому плану говорят о том, что правительство достаточно консервативным здесь является, и основные мероприятия смещены на 2006 год.
В то же время нет, на мой взгляд, оснований полагать, что исчерпан такой ресурс увеличения доходов бюджета, как снижение налоговых ставок. Правительство считает, что прошлогодняя ситуация, когда снижение ставки налога на прибыль не привело к увеличению поступлений от этого налога, как раз доказательство того, что мы исчерпали этот резерв, когда снижение ставки, как в случае с подоходным налогом до 13 процентов, привело к резкому увеличению доходов бюджета. Вот мы уже не обладает таким ресурсом.
Но на самом деле, это, на мой взгляд, не так. Если внимательно посмотреть на налог на прибыль, то не произошло его снижения, снижения эффективной ставки налога на прибыль. Вы помните прекрасно, что и за инвестиционные льготы -- практически все компании, которые инвестировали, они платили налог на прибыль в размере 17,5 процента, а стали платить 24 процента. Отсюда -- отсутствие желания показывать прибыль и отсюда -- и реальное снижение инвестиций в экономике. Поэтому если бы налог на прибыль был снижен до 17,5 процентов, нельзя исключать, что мы получили бы существенный приток поступлений в казну по этой статье.
В равной степени можно такие же рассуждения провести по единому социальному налогу. Эффективная ставка этого налога -- не выше 20 процентов. А ежели сопоставить реально располагаемые доходы населения с поступлениями от единого социального налога, то получается, если предположить, что единый социальный налог как бы корреспондируется с располагаемыми доходами населения, то ставка получается в размере 10 процентов вообще, как посчитали в Российском союзе промышленников и предпринимателей. И отсюда напрашивается вывод о возможности снижения номинальной ставки до уровня, ну, хотя бы той эффективной, которая официально просматривается в размере 20 с небольшим процентов.
Вообще, ставка социального налога, ставка налога на прибыль не могут сильно различаться, иначе перетоки будут из зарплаты в прибыль, а прибыль, в свою очередь не будет показываться. Поэтому, как минимум, было бы правильно -- правительство над этим думает, но это нужно делать уже сейчас, в том числе вводить задним числом с 1 января этого года, закон позволяет, улучшающие налоговые нововведения вводить задним числом -- можно было бы подумать ну, как минимум, о неких вычетах: и социальных вычетах по единому социальному налогу, и о той инвестиционной премии, о которой правительство заявило на недавнем заседании. Вот, если не радикальное снижение ставок, то хотя бы вот то, на что правительство вроде бы уже согласилось, лучше с этого года реализовывать задним числом.
Хотелось бы услышать ответы на эти вопросы, может быть, и от президента в рамках его ежегодного послания -- бюджетного послания.
ВЕДУЩАЯ: Спасибо. Пожалуйста, уважаемые коллеги, ваши вопросы. Александр Николаевич, пока коллеги думают, я тоже...
ШОХИН: Они замерзли.
ВЕДУЩАЯ: Да, да, пожалуйста, ТВЦ, если не ошибаюсь.
ВОПРОС: Телекомпания ТВЦ. В продолжение вот вопроса нашей ведущей, у нас почему-то ценообразование как-то образуется стихийно. Вот нефть дорожает -- цены растут, нефть дешевеет -- цены у нас, ну они все равно растут. Доллар поднимается -- цены растут, доллар падает -- цены не опускаются. Где (...) механизм и есть ли он, и вообще, как из этого выйти, из замкнутого круга, потому что игра в одни ворота идет?
ВЕДУЩАЯ: И можно в продолжение еще этого вопроса, вот как вы сказали, произошел незаметный переход от доллара к евро, но на самом деле для рядового потребителя это очень заметный переход, и есть ли какие-то методы воздействия на владельца торговой точки или туристической фирмы, которые бы позволяли, точнее, не позволяли ему переходить, вот скакать с евро на, ой, с доллара на евро и обратно, в случае если это ему выгодно?
ШОХИН: Когда я говорил о незаметном переходе, то имел в виду таблички, которые, так сказать, с виду остались теме же, но содержание их серьезно изменилось. Действительно, это очень серьезный рост цен. Ну, половина годового роста цен, скажем, получилось одномоментно. И, безусловно, и Центральному банку, и правительству придется предпринимать какие-то шаги, чтобы удержать запланированный рост инфляции в пределах, заявленных в прошлом году -- то есть в пределах 10-12 процентов.
На самом деле инфляция, безусловно, снижается, и укрепление реальное укрепление рубля относительное, а тем более абсолютное, не может не способствовать снижению уровня инфляции.
Другое дело, что действительно между некоторыми конкретными событиями мы не видим такой устойчивой причинно-следственной связи. Например, укрепление евро. Да, это способствует росту цен на товары, прежде всего импортируемые из зоны евро в Россию, а затем и на все остальное.
Доллар падает. Но долларовые товары начинают тяготеть к ценам товаров, номинированных в евро, импортируемых из Европы. Ну, например, если автомобили европейские начнут, так сказать, дорожать в России в пересчете на рубли, понятно, что этот разрыв между ценами не может существовать долго, просто спрос на относительно дешевые, скажем, ну, я не знаю, японские или американские автомобили увеличатся, и цены автоматически вырастут.
То есть, конечно, любой мощный импульс к повышению цен ведет к тому, что и остальные факторы возможного противодействия этому росту цен, они ослабевают, ослабевает их действие. Поэтому на самом деле, на мой взгляд, одна из проблем наших монетарных властей -- это отсутствие сценарных прогнозов развития ситуации в этой области.
Когда мы писали закон о Центральном банке -- новую версию -- в соответствующий раздел, где описываются требования к денежно-кредитной политике, мы настойчиво вставляли пункт о необходимости сценарного подхода к денежно-кредитной политике. Центральный банк настойчиво отмежевывался от этой идеи, хотя в итоге как бы варианты остались, но эти варианты по принципу: рост ВВП столько-то или столько процентов инфляции, столько или столько-то, мы имели в виду совсем другое. Что вот если сложится ситуация с ценами на нефть, скажем, с высокими ценами на нефть, какие инструменты денежно-кредитной политики будут использоваться с тем, чтобы и стерилизовать избыточную денежную массу, и не использовать при этом каких-то административных рычагов типа увеличения норм обязательного резервирования.
Если вот обменный курс, скажем, будет меняться так, что евро будет расти, ведь явно, что это очевидные последствия не только для цен, но и для обслуживания внешнего долга. Доллар крепчает, евро крепчает, основные кредиторы -- это европейские кредиторы, стало быть, обслуживание внешнего долга увеличивается. Если евро превышать будет в течение года на 10 процентов доллар, то это дополнительно миллиард долларов расходов на внешний долг и так далее.
Вот эти сценарии развития и мировой конъюнктуры, и внутриэкономическая ситуация и так далее, они должны быть отражены в наборе инструментов, которые Центральный банк и правительство в некотором смысле автоматически запустят. И участники рынка, и граждане, на мой взгляд, должны заранее знать, буквально поглядев в денежную кредитную политику так вот: доллар укрепился, скажем, рубль укрепился по отношению к доллару; евро по отношению к доллару тоже укрепилось, и теперь видно, что в этой ситуации Центральный банк предпримет набор таких-то мер. Они заранее известны. Не надо сидеть и ждать, что скажет Игнатьев или Вьюгин.
Вот такого рода идеологию мы пытались навязать что ли правительству и Центральному банку, но в законе это так намеки есть, но однозначного толкования у всех участников процесса нет, как действовать здесь. Но, на мой взгляд, последние события показывают, что сценарии должны быть -- сценарии денежно-кредитной политики в зависимости от состояния тех или иных не управляемых нами параметров. Потому что такая цифра, как цена на нефть или обменный курс, от наших монетарных властей -- правительства и ЦБ -- безусловно, не зависит, а если и зависит, то в незначительной степени. Поэтому было бы правильно вот эту идеологию попытаться реализовать в будущем.
ВЕДУЩАЯ: Спасибо. Еще вопросы, пожалуйста.
ВОПРОС: Газета "Труд". Александр Николаевич, вот вы говорили о том, что валюта идет, слабеет, доллар слабеет, евро нет никакого показателя для роста. Вы упустили один индикатор очень четкий -- это рост цен на золото. Какова роль золота сейчас на рынке и какова его дальнейшая судьба, и не может ли вернуться все к ситуации 1971 года?
ШОХИН: Да, это интересный вопрос. Действительно вот эта неустойчивость мировых валют и неустойчивость политической и военно-политической ситуации в мире увеличивает интерес к золоту как к средству сбережения и инвестирования, и сильно уже начались разговоры, не настала ли пора вернуться к золотому стандарту -- то есть вернуться на ситуацию более чем 30-летней давности. Тем более, что один из вариантов, что вот, например, арабские страны, если они вывели большие объемы денег, скажем, и иракская кампания, допустим, закончится обострением отношений между арабско-мусульманским миром и Соединенными Штатами, не возникнет желание у существенной части стран, обладающих мощными резервами, валютными резервами, как бы обратиться к золоту, как к резервной валюте что ли вместо доллара.
Думаю, что на самом деле, может быть, до этого не дойдет, скорее всего, не дойдет. Но золото все-таки становится элементом стабильности валютной системы, мировой валютной системы, и роль его, наверное, будет увеличиваться, даже, может быть, и платины и платиноидов. Думаю, что вот это более равномерное, что ли, распределение центров стабильности мировой финансовой системы, где не только доллар, но и евро будет играть и золото свою роль, оно на пользу мировой финансовой и денежной системе, и однополюсность, что ли, в этом вопрос тоже начнет заменяться многополюсностью.
ВЕДУЩАЯ: Спасибо. Следующий вопрос, пожалуйста, уважаемые коллеги? Пожалуйста, девушка.
ВОПРОС: А какие ваши прогнозы, дальше, что будет с долларом, он будет расти или падать, или он будет так достаточно долго держаться на этом уровне?
ШОХИН: Мой прогноз такой: евро вряд ли поднимется выше того уровня, на котором эта валюта находилась в момент введения, в момент введения в безналичный оборот. Первые же торги показали где-то превышение евро над долларом на уровне где-то 12-13 процентов, а затем это соотношение ухудшилось для евро, и за один евро давали 88 центов. Во многом этому способствовала балканская война и ситуация политической неустойчивости в Европе, в равной степени как сейчас на слабость евро влияет обсуждение перспектив военных действий на Ближнем Востоке. То есть во многом военно-политические факторы в свое время ослабили ерво и сейчас укрепили евро по отношению к доллару. Поэтому из этого можно сделать вывод, что кроме глубинных процессов мировой экономики и в основных экономиках -- американской, европейской, в частности -- очень сильное влияние имеют военно-политические факторы. И нельзя исключать, что для Соединенных Штатов победоносная война в Ираке непродолжительная -- это использование военно-политических факторов для стабилизации и национальной валюты, и для стабилизации национальной экономики. То есть, здесь такой прагматический подход явно просматривается.
Но в целом, я бы считал, что соотношение доллара и евро, если вот абстрагироваться от военно-политического фактора, на уровне паритета -- это более-менее соответствует реальному состоянию экономик еврозоны и Соединенных Штатов.
ВЕДУЩАЯ: Спасибо. Следующий вопрос? Пожалуйста, девушка.
ВОПРОС: Издание "Газета". Скажите, пожалуйста, вот как вот, по вашей оценке, изменится соотношение рубль-доллар с началом военных действий? Насколько вот он опустится? Просто в цифрах вот проиллюстрировать.
ШОХИН: Ну, здесь ведь еще и психологические законы срабатывают. Когда начнутся военные действия, понятно, что цены на нефть могут взлететь, как некоторые считают, до 80 долларов за баррель, и доллар может упасть, скажем. Но все зависит от того, как пойдут военные действия.
Вообще идеальным вариантом разруливания ситуации в Ираке был бы уход Саддама в тень с нашей помощью, скажем, если бы мы нашли ему местечко где-нибудь на Кубе или в Северной Корее и установили, помогли бы установить в Ираке режим, лояльный принципам, устанавливаемым международным сообществом Совету Безопасности, мы бы здесь играли, но если не первую скрипку, то одну из главных скрипок, то, безусловно, это было бы идеально, может быть, и для американцев, но и мы могли бы получить из этого максимальные дивиденды, извлечь. Поскольку, с одной стороны, было бы снижение цен на нефть, а, с другой стороны, мы могли бы, так сказать, на восстановлении иракской экономики, на присутствии наших нефтяных компаний как бы что-то заработать существенно и в том числе и на урегулирование долговой ситуации.
Сейчас мы не ставим, скажем, таких вопросов, как реструктуризация долгов перед Парижским клубом, поскольку мы -- члены "восьмерки", ситуация в экономике благоприятная, а тут могло бы само собой произойти без нашей просьбы. Навязали бы нам списание этих долгов. То есть, мы могли бы здесь скомпенсировать. Нынешняя схема, при которой Россия в рамках нового тройственного союза действует с Германией и Францией, она более сложная, безусловно, поскольку и у Германии, и у Франции есть свои интересы.
Во-первых, французские компании вторые после российских, которые явно заинтересованы в нефтебизнесе в Ираке, и здесь вряд ли у Ширака бескорыстные такие интересы играть какую-то реальную роль.
В Германии тоже временное пребывание в Совете Безопасности не могло, наверное, не породить желание стать постоянным членом Совета Безопасности и отсюда, так сказать, повышенное внимание к этим международно-политическим проблемам, не говоря о том, что социал-демократы начинают терпеть, так сказать, поражение на земельных выборах и требуют многие члены партии чуть ли не смены лидера. Христианские демократы ставят вопрос о вотуме доверия. Довольно сложная обстановка, и здесь внешнеполитический вот этот сюжет, активность канцлера ФРГ, она во многом связана и с этими вопросами.
России здесь очень важно не оказаться, условно говоря, между нескольких огней. С одной стороны, понятное желание с Соединенными Штатами на паритетных началах разговаривать; с другой стороны, вот в рамках этого вот тройственного нового союза как бы, где у каждой стороны свои интересы, важно как бы свои интересы тоже не потерять.
Поэтому, мне кажется, что здесь России было бы правильно обозначить, чего же мы, собственно, сами-то хотим. Кроме того, что мы хотим мира, как неоднократно это подчеркивалось, хотим, так сказать, мирного урегулирования иракской проблемы, тем не менее, в случае чего, надо, как минимум, не проиграть. А если этот случай наступит, мы должны опять-таки иметь сценарии развития ситуации.
Поэтому взлет цен на нефть и возможное падение доллара могут оказаться кратковременными и имеющими психологический, скорее, эффект. Но если затянется эта операция, если не будет вот такого участия России, когда мы поспособствуем скорейшему урегулированию ситуации, то это может и затянуться. Может, такая интерпретация возможна, может, нам и выгодно с экономической точки зрения, чтобы война не начиналась, но мы все время обсуждали эту тему и боролись с желанием США начать войну завтра буквально. А тогда цены держатся на высоком уровне, войны нет, мы играем выдающуюся роль в качестве посредника, и все вроде довольны. Может быть, это тоже сценарий не самый плохой, может быть, в этом и заключается наша политика, по крайней мере экономический эффект она, безусловно, имеет.
ВЕДУЩАЯ: Александр Николаевич, а откуда у вас такая уверенность, что если мы Америке поможем решить, ну, частично хотя бы ее задачу, там, куда-нибудь пристроить Саддама Хусейна, то мы получим, Россия, в смысле, получит от этого свои дивиденды? По-моему, практика наших взаимоотношений -- она как к этому не располагает.
ШОХИН: Ну, на самом деле это не уверенность, а этом оценка возможностей. Если мы не поучаствуем как бы в этом с прагматических точек зрения, то точно ничего не получим от успешной американской операции. Ежели мы... Сейчас довольно сложная ситуация у американцев, они действительно оказались в некоторой изоляции, и тот факт, что некоторые члены НАТО поддержали акцию, ну, мы знаем, как эта поддержка осуществлялась, например, в Чехии, когда Вацлав Гавел в последний день своего пребывания в Пражском граде подписал соответствующее письмо, забыв проинформировать и МИД, и правительство.
Поэтому тот факт, что американцы даже этим пользуются -- вот поддержкой, которая, так сказать, почти ничего уже не стоит, означает, что они нуждаются в такой поддержке и, видимо, готовы будут заплатить, надо только гарантии иметь. Ну, это существуют финансовые технологии с заблокированными счетами и с (...), механизмами -- они, наверное, в политике возможны, такие схемы.
ВЕДУЩАЯ: Но почему-то раньше эти не действовали механизмы?
ШОХИН: Не действовали, значит, неправильно, значит, верили на слово, а нужны вот системы, вот блокирования каких-то, не хочу сказать, сумм, но какие-то обязательства, от которых нельзя отказаться американцам. Видимо, они пока что пытаются тоже пользоваться старым методом, когда в основе отношений была построена схема: друг Борис и друг Билл. А вот с Владимиром Владимировичем не проходит пока эта схема. Это значит, что американцам надо менять свои подходы тоже и становиться прагматиками.
ВЕДУЩАЯ: Спасибо. Следующий вопрос? Пожалуйста, ваш.
ВОПРОС: Анна Бажина, Национальная информационная группа. Александр Николаевич, если можно, два вопроса? Первый касается... Как вы считаете, готова ли российская экономика вообще к укреплению рубля, и если нет -- что, скорее всего, так и есть -- то когда она будет готова? Я имею в виду не сроки, а что должно произойти, какие... что вообще должно произойти в нашей экономике, чтобы можно было реально укреплять рубль?
И второй вопрос. Вот вы в своей речи упомянули создание стабилизационного фонда. Вы, наверное, знаете о том, что существует разногласие между правительственным вариантом и вариантом, предложенном советником президента?.. То есть, какой вы вариант поддерживаете этого стабилизационного фонда, какие функции он должен выполнять и какие источники в нем должны присутствовать?
ШОХИН: Если говорить о готовности российской экономики к укреплению рубля, то я прежде всего выделил бы два аспекта: краткосрочный и долгосрочный. С долгосрочной точки зрения, укрепление рубля выгодно российской экономике, и мало того, что национальная валюта, укрепляющаяся, увеличивает и реальные доходы населения, и способствует снижению инфляции и т.д. -- это все вещи известные, но кроме того, она стимулирует реальную конкуренцию отечественных производителей с импортом, который в условиях роста национальной валюты становится дешевым, стимулирует переструктурирование национальной экономики и т.д. Поэтому с долгосрочной точки зрения, укрепление национальной валюты -- это мощный фактор повышения эффективности экономики.
Но в краткосрочном и даже в среднесрочном плане мы понимаем, что резкое укрепление рубля сделает многие наши отрасли и предприятия неконкурентоспособными. Они не выдержат сильного рубля в конкуренции с наплывом дешевых и качественных импортных товаров, в конкуренции даже в тех сегментах, где мы -- потенциально конкурентоспособны.
И в этой связи в краткосрочном плане выстраивать политику сильного рубля, как политику -- конечно, нельзя. Другое дело, что сейчас ситуация несколько иная -- мы не выстраиваем эту политику, политика была чуть ранее заявлена, до того, как доллар начал активно падать по отношению к евро и по отношению к рублю. Эта политика была обозначена так: не очень сильный рубль, но и не очень слабый рубль. И неоднократно правительство, обсуждая денежно-кредитную политику, формулировало вот такую золотую середину без цифр. А цифры назывались. Я помню, в сентябре при обсуждении денежно-кредитной политики на этот год, председатель Центрального банка сформулировал, что небольшое относительное укрепление рубля не более 6 процентов в год при том, что инфляция 12 процентов в год.
А сейчас началось абсолютное укрепление рубля, то есть, получается, что в годовом измерении это выше, укрепление рубля выше 12 процентов в год. Вот это укрепление, конечно, честно говоря, не на пользу российской экономике, просто с ним не может справиться Центральный банк -- или не может или считает это нецелесообразным. В частности, для этого нужно ставить основным игроком на валютном рынке и покупать избыток долларов и так далее.
Здесь есть и психологическая черта: не хочется, видимо, Центральному банку отказываться от постоянного наращивания золотовалютных резервов, особенно в условиях: а) неопределенности ситуации на мировых рынках и б) огромных платежей по внешнему долгу этого года.
Но, тем не менее, вот по факту политика, которая была заявлена, она скорректирована в рабочем порядке, что заявляли одно, но получается другое. Поскольку не понятно, как долго эта ситуация продлится, видимо, это и не происходит в терминах формулирования новой политики, в терминах корректировки основных целей денежно-кредитной политики. Мало ли, может быть, через пару месяцев можно будет вернуться к той политике, которая была одобрена и правительством и Думой.
Поэтому на самом деле сейчас экономика к укреплению абсолютному, тем более рубля, не готова и, безусловно, это будет сказываться отрицательно на экономическом росте, который и так стагнирует. И те четыре, 4,5 процента, которые выбраны в качестве ориентира для роста экономики в среднесрочной перспективе -- это само по себе мало. Но если рубль будет укрепляться, будет еще меньше.
Поэтому задачей властей могло бы быть возвращение к заявленным целям -- относительно небольшое укрепление рубля. Но для этого нужен набор, может быть, более широкий набор инструментов денежно-кредитной политики, чем используется сейчас.
Что касается стабилизационного фонда, действительно, разногласия, они известны, им уже 2 с лишним года. В первый раз правительство выступило с этой идеей при обсуждении бюджета на позапрошлый год, и тогда же обозначились как бы разногласия. Что такой стабилизационный фонд? Это финансовый резерв правительства, который оно может тратить по собственному усмотрению, в том числе не только для сглаживания колебаний доходной части бюджета, вызванных колебаниями мировой конъюнктуры, ну и, скажем, финансовый резерв на некоторые другие цели, который потом может восполняться.
Фактически до сих пор стабилизационный фонд выполнял вот эту вспомогательную функцию. Некий резерв, который можно там летом потратить, скажем, на зарплату учителям, скажем, зимой, к декабрю возместить его в связи с тем, что много денег на счетах бюджетных организаций накапливается, ну и таким образом иметь как не стратегическую подушка безопасности, а как такую думочку что ли небольшую.
Конечно, плохо, что вот мы в период благоприятных возможностей не создали настоящий стабилизационный фонд по типу Чили или Норвегии, когда он формируется независимо от бюджета и когда его нельзя тратить даже с возможностью возмещения денег, компенсацией, так сказать, в течение не только бюджетного года, но и вообще нельзя тратить без наступления каких-то чрезвычайных обстоятельств, кои тоже можно зафиксировать -- ну, скажем, падение цен на нефть ниже там 15 долларов за баррель.
Ну, отдельная тема, как формировать его -- это фонд: то ли фиксировать доходы, которые формируются при цене на нефть, например -- коль мы привязаны к нефти, приходится плясать от цен на нефть -- выше определенного уровня, что это -- 15, 18,5 или 21,5, либо по-другому формировать, так сказать, и не только от нефти, но и от других показателей.
Ну это отдельная тема, но, на мой взгляд, самая главная тема -- как тратит этот стабилизационный фонд. Опыт той же Норвегии показывает, что этот фонд до сих пор не тратился, несмотря на то, что он составляет сейчас, по-моему, чуть ли несколько бюджетов страны.
Как его было бы правильно тратить. Ну, во-первых, действительно, для сглаживания пиков колебаний цен на нефть и мировой конъюнктуры, от которой зависит российская экономика. Во-вторых, его можно было тратить -- Андрей Илларионов в свое время назвал это фондом будущих поколений -- но я бы без патетики преложил бы использовать его в качестве некого гарантийного фонда для накопительной части пенсионной системы. Пока это не раскрутится технология накопительного инвестирования денег в рамках накопительной системы, для этих инвестиций нужны гарантии, и в какой-то части стабилизационный фонд мог выполнять функцию гарантийного фонда для создания такой новой пенсионной системы.
Потому что сейчас пенсионная система переходит вроде на новые рельсы, и все равно много вопросов. Коль скоро все инвестируются, в основном, в государственные ценные бумаги, все как бы, все риски вроде бы сохраняются. А при наличии такого фонда можно было бы рискнуть, в том числе и вкладывая деньги пенсионеров в какие-то долгосрочные проекты, в том числе и в нефтяной промышленности, и в горнорудной промышленности России, как это делается в Чили, например.
Поэтому я тут тяготею, скорее, так сказать, к позиции, ну, я бы так сказал, к позиции Думы. Вот Дума здесь, она занимает умеренную позицию, но достаточно жесткую, что этот фонд должен быть отдельным; отдельный закон должен быть принят или часть бюджетного кодекса, как управлять этими деньгами и на какие цели он должен расходоваться и так далее.
Умеренная позиция Думы, в том числе потому, что мы в свое время, я тоже принимал как депутат участие в обсуждении этих тем, против того, чтобы взять просто среднюю цену на нефть за последние 10 лет. Она выясняется там, где-то там 10-12 долларов, и все, что сверх того -- в стабилизационный фонд. Считаю, что здесь уж если бы даже мы 18 долларов зафиксировали, которые всегда присутствуют как пессимистический вариант прогноза, при расчетах бюджета, у нас уже был бы довольно внушительный стабилизационный фонд.
Есть еще одна тема, которая обозначилась на последних обсуждениях налоговой тематики в правительстве, нельзя ли использовать стабилизационный фонд как некий резерв для снижения налогов. Министр финансов дал понять, что вот если бы мы накопили бы внушительный стабилизационный фонд, можно было бы использовать это как некую гарантию при снижении налогов. Снижаем налоги, и в случае появления угроз для бюджета стабилизационный фонд у нас как бы как источник для выпадающих доходов.
Премьер-министр еще дальше пошел, он вообще предложил ликвидировать бюджетный профицит и даже стабилизационный фонд, и уже сейчас как бы пустить это на снижение налогов. Вот мне кажется, что стабилизационный фонд как некая гарантия и источник снижения налогов -- это не совсем верная интерпретация. Все-таки его функции должны быть чуть уже. Ну, конечно, если стабилизационный фонд будет накоплен в объемах, сопоставимых с бюджетом, даже с одним, а не там с семью бюджетами, как в Норвегии, то, безусловно, даже психологически это очень мощная гарантия для политики в области снижения налогов, для политики в области реструктуризации бюджетных расходов и госрасходов в целом. Но для этого он должен появиться в таких объемах, когда можно начинать обсуждать, а не поделить ли его на две части -- на чисто стабилизационный фонд и на фонд компенсации выпадающих доходов при резком снижении, допустим, ставок.
Такого рода возможность есть, но это когда вы используете снижение ставок как своего рода налоговые каникулы для стимулирования каких-то видов деятельности. Скажем, вы заведомо знаете, что вот снизив резко налоги для стимулирования деятельности каких-то видов деятельности или каких-то регионов депрессивных, вы явно получите выпадение доходов. А прирост доходов может быть через три-пять лет. Ну вот тогда, если стабилизационный фонд внушительный, можно через законодателей опять-таки часть средств его пустить на компенсацию выпадающих доходов. Но до этого просто еще в ближайшее время не дойдут руки, если фонд будет создан.
ВЕДУЩАЯ: Спасибо. Еще вопросы, пожалуйста, уважаемые коллеги? Да, пожалуйста.
ВОПРОС: Вы все время говорите о том, что этот год (...) с точки зрения благоприятной экономической конъюнктуры. Вот не могли бы объяснить, почему?
ШОХИН: Я имею в виду, что этот год... Этот год благоприятен с точки зрения -- от инерции экономического роста в России. Я исхожу из того, что даже не очень благоприятные варианты урегулирования ситуации в Ираке удержат среднегодовые цены на нефть на приемлемом для российского бюджета уровне, и в этом смысле этот год благоприятный. Что будет за ним, за пределами этого года, трудно сказать, но все-таки хочется надеется, что вот эта напряженность военно-политическая не будет вечно висеть над нами как Дамоклов меч, все-таки рассосаться должно, иначе все наши объединенные усилия, мирового сообщества, по борьбе с терроризмом и т.д. ничего не стоят. Значит, это просто способ удерживать ситуацию в подвешенном состоянии для того, чтобы каждый ловил в этой не очень прозрачной воде свою рыбку.
А коль скоро ситуация утрясется, рассосется и т.д., стало быть и цены на нефть должны опуститься до какого-то приемлемого уровня. Хорошо если они не проскочат уровень, который мы считаем благоприятным для бюджета, скажем, 21,5 доллар за баррель, и не уйдут куда-нибудь на 15-12... Хотя система "качелей", она позволяет и этот вариант рассматривать: коль "качели" качнулись там в 35 и более долларов за баррель, не исключено, что они пойдут и в обратную сторону, и можем промахнуться, так сказать, мимо... проскочить мимо этой заветной цифры, заложенной в бюджет.
Но, тем не менее, мне кажется, что когда я говорю о том, что этот год благоприятный, то только имею в виду эту благоприятную конъюнктуру и цены на нефть. В то же время, относительно низкие, но приемлемые для российского бюджета цены на нефть не могут не простимулировать те или иные реформы. Сейчас мы понимаем, что и предвыборная ситуация и, может быть, благоприятная ситуация на мировых рынках -- они позволят нам здесь выбирать стратегию реформирования, темпы реформирования, содержание пакета реформирования, и можно, так сказать, спаузить на год, скажем, какие-то реформы. И так вот стечение обстоятельств, скорее всего, это, но тем не менее, в следующем году у нас и политическая возможность активизации есть, и экономическая необходимость активизации экономических реформ, безусловно, появится.
И в этом смысле следующий год должен быть не менее благоприятным для российской экономики, имея в виду, что мы начнем задействовать другие факторы экономического роста.
ВЕДУЩАЯ: Спасибо. У вас был вопрос. Пожалуйста.
ВОПРОС: Александр Николаевич, скажите, пожалуйста, у меня такой личный вопрос. А вы в каких валютах храните свои сбережения?
ШОХИН: Я должен, с сожалением, с сожалением, проинформировать вас, что у меня нет дома, я даже посмотрел вчера, ни одного евро не нашел, кроме монет, которые остались от последней командировки. То есть, у меня рублевые есть сбережения, вклады и долларовые. Ну, я могу сказать почему, потому что я зарплату получаю в у.е., равным одному доллару. Это не моя личная корпоративная политика.
ВОПРОС (ПРОДОЛЖЕНИЕ): Нет, нет, ваши сбережения вы собираетесь перевести в евро?
ШОХИН: Вы знаете, сейчас, честно говоря, я уже сказал, говоря в общем плане, что сейчас не самый благоприятный момент. В принципе да, в принципе я уже думаю об этом счете и даже выяснял, какие банки это делают. Есть банки, которые на три валюты счет могут поделить, и когда вот сложится благоприятное соотношение для доллара, я поменяю, может быть, часть долларов в евро, но сейчас пока еще не созрел для этого, поскольку потери большие на обмене будут. Я дождусь, когда евро чуть-чуть приспадет.
ВЕДУЩАЯ: Спасибо. Еще можно последний вопрос лично... Да, конечно, ТВЦ.
ВОПРОС: Скажите, пожалуйста, вот вы сказали, что гипотетически может доллар взвинтиться до 80, да?
ШОХИН: Цена не нефть, я сказал.
ВОПРОС (ПРОДОЛЖЕНИЕ): То есть, цена на нефть, я извиняюсь. Это, что это означать будет нам -- очередной дефолт или мы все разбогатеем?
ВЕДУЩАЯ: Это гипотетически.
ШОХИН: Вы знаете, дефолта не будет, но и не разбогатеем. Вы же сами уже проанализировали и пришли к выводу, что как там цены не нефть или как доллар с евро ни ведут себя, мы богаче не становимся. Так что рассчитывать на то, что мы вдруг разбогатеем, не приходится. Главное, чтобы бюджет, государство распорядилось разумно теми деньгами, которые могут притечь в страну. И вот здесь как бы задача не просто, так сказать, прогноза, а не разбогатеем ли мы, а задача совместного обсуждения, совместной выработки стратегии, а что в этих условиях делать, куда этот поток валюты девать. Должен ли Центральный банк, скажем, удерживать доллар или можно ли его отпустить и укреплять рубль и так далее. Вот по такому пути...
ВОПРОС (ПРОДОЛЖЕНИЕ): (...) Чубайса-то будет, козырь какой, он же все привязывает к энергоносителям? (...), какая цена будет квартплаты?
ШОХИН: Вы знаете, я вам должен напомнить, что сейчас ситуация при высоких ценах на нефть, внутренняя цена на нефть очень низкая. И более того, она, так сказать, на грани находится. Там 5 долларов, скажем, цена за баррель на внутреннем рынке -- это цена предельная для российских нефтяных компаний. А учитывая, что у нас экспортные возможности ограничены -- вот на прошлой неделе на расширенной коллегии Министерства энергетики обсуждали вопрос, в том числе, об увеличении экспортных возможностей по нефти -- крупнейшие нефтяные компании предлагают своими силами строить нефтепроводы, за свой счет, но при том, чтобы он оказывался в частных руках -- в руках этих инвесторов. Правительство категорически против, оно хочет, чтобы все нефтепроводы находились в его руках. Но ждать, когда правительство найдет деньги и инвестирует в строительство нефтепроводов, это, может быть, и оказаться в ситуации, когда мы, извините, захлебнемся нефтью на внутреннем рынке, но не сможем воспользоваться ситуацией высоких цен на внешнем рынке.
В частности, я бы считал, что можно было бы какие-то компромиссные варианты здесь найти, в том числе по экспортному нефтепроводу из Западной Сибири в Мурманск, который, как известно, предназначен, в основном, для обеспечения Соединенных Штатов Америки нефтью. Вот если эти проблемы увязки будут решаться, тогда мы можем здесь и разбогатеть, как говорится.
ВЕДУЩАЯ: Пожалуйста.
ВОПРОС: Уточняющий вопрос, Александр Николаевич. Бюро (...) информации (...), насколько я помню, Касьянов сказал, что частных нефтепроводов в России не будет, и провозгласил равность доступа. После чего все нефтекомпании развели руками -- какая же равность доступа, если они на свои деньги строят? Как вы оцениваете перспективу вот этого? Ну, явно, что у правительства денег своих нет, значит, какой-то будет компромисс, потому что действительно Россия терять будет большие деньги. Вот. И второй вопрос сразу же здесь: как оцениваете ситуацию с прекращением экспорта через Вентспилс? То есть были версии, что это давление на Вентспилский терминал, чтобы скупить контрольный пакет акций. Но на этом опять же Россия, отказываясь от такой экспортной возможности, теряет деньги.
ШОХИН: Что касается... Я, вообще, честно, моя собственная позиция состоит в том, что, если частные инвесторы готовы построить дополнительный нефтепровод, то, в принципе, можно его и в частные руки. Передавать такие новые частные нефтепроводы, новые частные линии электропередач -- в принципе, возможно. То, что нынешние реформы, в том числе в электроэнергетике, оставляют, скажем, линии электропередач в руках государства магистральные -- это правильно.
Но новые линии, например, если будут строить частные инвесторы свои станции, в том числе, для своих каких-то нужд: обеспечение, там, электроэнергией крупных своих предприятий, то передавать их в руки государства, например, смысла особого нет, как мне кажется. В равной степени это касается и нефти. Может быть, вот, скажем... И по газу -- то же самое. После заявления в пятницу Владимира Владимировича о том, что никакого расчленения "Газпрома" не будет и выделения от транспортной составляющей. Но, тем не менее, при сохранении заявления о том, что равный доступ к газовой трубе сохраняется, тем не менее, вопросы остаются: как быть независимым производителям газа, если они должны поставлять этот газ в трубу, принадлежащую "Газпрому"? Может быть, поэтому какие-нибудь альтернативные варианты, в том числе строительство собственных газовых труб, могли бы быть здесь выходом из положения: оставляем монополию на трубу у "Газпрома", но эта монополия потихоньку разрушается, благодаря появлению частных газопроводов. Во всяком случае, это вариант, который мог бы, сохраняя, и на долгие годы, монополию государства на транспортные компании в разных нынешних и естественных монополиях, создавать реальную конкуренцию мог бы.
Альтернатива?.. Ну, конечно, надо сейчас найти несколько миллиардов долларов "Транснефти", чтобы она построила трубу. В принципе проект теоретически можно профинансировать за счет заемных средств, но нужно не меньше 3 млрд долларов. Не исключено, что правительство, может быть, и нашло эти деньги, коль скоро отказалось от услуг пяти частных компаний.
Что касается Вентспилса. Вот опять-таки с этой точки зрения, да, если... Вентспилс, насколько я понимаю, рано или поздно будет приватизирован. Доля латвийского правительства, которая сейчас 43 с чем-то процентов, будет продаваться, и, естественно, российские компании проявляют интерес -- прежде всего, "Транснефть" проявляет интерес. Вот здесь опять-таки вопрос: например, частные российские компании, захотят ли они участвовать в приватизации Вентспилса? Ведь если равный доступ, скажем, и купившая Вентспилс компания должна будет свою нефть пропорционально другим экспортерам поставлять, то интереса может и не быть. Стало быть, мы и, участвуя в приватизации Вентспилса, должны в некотором смысле ставить вопрос о том, чтобы он... -- если российские компании серьезно участвовать будут, то это все равно "Транснефть" получается, по этой логике.
Но я думаю, что здесь, может быть, нам надо все-таки скорректировать наш подход, и идея равного доступа на экспорт, она понятная и, может быть, разумная, в условиях, когда есть монополия, реальная монополия государства и равный доступ неизбежен, например, чтобы монополия эта, так сказать, не в ущерб кому-то была. Но строительство, скажем, именно строительство новых транспортных магистралей здесь за счет частных инвесторов должно корректировать... Это общий подход, на мой взгляд.
ВОПРОС (ПРОДОЛЖЕНИЕ): По позициям, это понятно. А вот то, что "Транснефть" прекратила прокачку через Ветнспилс, у нас загружены на 100 процентов все возможности, мы отказываемся от этого дополнительного притока валюты в страну?..
ШОХИН: Ну, я не исключаю, что здесь идет как бы, ну, тактика намеков, скажем.
ВОПРОС (ПРОДОЛЖЕНИЕ): Но это потери, они (...), да ведь для бюджета?
ШОХИН: Ну, не самых больших, но, безусловно, здесь, по всей видимости, речь идет о том, чтобы показать, что, скажем, если Вентспилс будет продаваться, то вряд ли его нужно продавать американцам там или норвежцам и так далее, что от поставщика нефти зависит и будущее Вентспилса. Наверное, такого рода намеки приведут в ближайшее время к тому, что найдут общий язык латвийские власти с российскими нефтяными компаниями.
Хотя я не берусь утверждать, что в основе именно эта технология положена.
ВЕДУЩАЯ: Спасибо, Александр Николаевич. В завершение вопрос личного характера. Приближаются выборы в Государственную Думу, о которых здесь уже неоднократно упоминались. Скажите, пожалуйста, ваши планы, вы не собираетесь ли возвращаться в политику?
ШОХИН: Я только в конце, в сентябре прошлого года покинул Государственную Думу и было бы, наверное, нелогично с моей стороны баллотироваться в Государственную Думу в декабре нынешнего года. Я этот политический цикл думский твердо решил пропустить, когда принимал решение покинуть Думу, и поэтому буду с удовольствием наблюдать со стороны за думскими баталиями, не принимая их близко к сердцу.
ВЕДУЩАЯ: Но не исключаете для себя в будущем такое? Следующие...
ШОХИН: Ну, там будет 2007 год, тогда и посмотрим. Обеспечив финансовую независимость собственную, я смогу участвовать в выборах, в том числе и более, с более независимых позиций, чем было раньше, когда я оказывался в роли нанятого политика. В свое время меня "Наш дом -- Россия" нанял, сначала как идеолога, который писал программу, затем как первого вице-спикера, затем как лидера фракции. Мне уже хотелось бы в Думе, может быть, занимая менее громкие позиции, быть влиятельным человеком. И я надеюсь за ближайшие четыре года не уменьшить свое влияние. Может быть, даже Савик Шустер позовет в передачу "Влиятельные люди".
ВЕДУЩАЯ: Спасибо большое. Мы благодарим вас за то, что вы нашли время ответить на наши вопросы. Желаем вам как раз приобрести то самое влияние, которое вы планируете.
ШОХИН: Спасибо.
ВЕДУЩАЯ: Спасибо все журналистам.
АиФ
17 февраля 2003 года
http://www.shohin.ru/index.htm
Док. 324650
Перв. публик.: 17.02.03
Последн. ред.: 23.06.07
Число обращений: 420
Шохин Александр Николаевич
|
