Александр Пискунов: Дорогие товарищи генералы!Назад
Александр Пискунов: Дорогие товарищи генералы!
За неделю до 23 февраля грянул скандал с запуском ракет на военных учениях. Что происходит с нашей армией - об этом книга "Одиннадцать потерянных лет", которая выходит в издательстве "Захаров"
Александр Гольц, (глава из книги)
Московские новости No6 за 2004 год (26.02.2004) МН-События
Почему военная реформа не удалась в России? Из всех ответов на этот вопрос наиболее доказательным выглядит такой - недостаточное финансирование.
В самом деле, за период с 1992 по 1999 год государство ни разу не смогло выполнить военный бюджет. Перманентный финансовый кризис требовал от Министерства обороны весьма искусной экономической политики. Но дело в том, что у чиновников Минобороны никогда не было желания всерьез реформировать Вооруженные силы. Поэтому они подходили к проблеме финансирования, руководствуясь принципом "все или ничего". Военное ведомство требовало от правительства предоставить все деньги, которые оно считало необходимым для проведения военной реформы.
Генералы шантажировали власть возможностью голодного бунта в армии и всякий раз добивались того, что в бюджет записывались совершенно нереальные цифры военных расходов. Например, с 1993 по 1997 год военные расходы должны были составлять 5 процентов ВНП (министр обороны Игорь Родионов требовал для проведения военной реформы сумму, в три раза большую - 15 процентов ВНП). Даже в кризисном 1998 году Министерство обороны получило суммы, равные двум процентам ВНП,- именно столько расходуют на оборону экономически благополучные государства. В результате такой политики до сих пор удается содержать уменьшенную в три раза модель Советских Вооруженных сил. Притом вплоть до 2002 года от 70 до 90 процентов всех военных расходов шли исключительно на "содержание" Вооруженных сил , то есть на то, чтобы плохо кормить и одевать призванных в армию солдат.
Все одиннадцать лет существования российской армии военные финансисты доказывали, что выделяемых денег не хватает даже на обеспечение необходимым существующих Вооруженных сил и поэтому военная реформа невозможна. Но уловка заключается в том, что именно существующая армия и система ее финансирования построены таким образом, что они могут поглотить без всякого положительного результата любую сумму.
Со 109 млрд. рублей в 1999 году военный бюджет вырос в 2003 году чуть ли не втрое - до 348 млрд. Одновременно объявлено о сокращении Вооруженных сил на 360 тыс. военнослужащих. При этом большая часть затрат, связанных с сокращением армии (это прежде всего строительство жилья для увольняемых офицеров), выведена за рамки военного бюджета и финансируется по отдельной программе "Военная реформа".
Существует несколько "черных дыр", которые позволяют российскому Министерству обороны требовать практически любые суммы. Прежде всего это манипуляции с численностью Вооруженных сил. Тот, кто внимательно следит за официальными заявлениями на сей счет, рано или поздно начинает сомневаться в правилах арифметики. Так, в начале 1999 года тогдашний министр обороны Игорь Сергеев сообщил, что численность Вооруженных сил составила 1,2 млн. военнослужащих. В 2000 году Кремль решает сократить их на 365 тыс. человек. Но в результате численность должна составить 1 млн. Дальше больше: в рамках этого плана в 2001 году было сокращено 90 тыс. человек, после чего министр обороны доложил президенту, что численность Вооруженных сил составляет ... 1263 тыс. Министерство обороны заявляло, что в 2002 году численность Вооруженных сил должна быть уменьшена еще на 100 тыс. военнослужащих. В январе 2003 глава военного ведомства заявил, что эти сокращения произошли. В результате численность Вооруженных сил составляет... 1162 тыс. человек.
Парадоксы военной арифметики объясняются просто - в российской армии постоянный некомплект военнослужащих. Это позволяет военному руководству заниматься манипуляциями с цифрами. В одних случаях они называют реальную численность, в других - штатную. И зачастую объявленные сокращения сводятся к вычеркиванию пустых клеток из штатного расписания. Поэтому неудивительно, что точное количество живых людей, а не "мертвых душ", проходящих службу в Вооруженных силах, является одним из самых больших секретов военного ведомства.
Второй "черный дырой" является сама призывная система. Ее защитники настаивают, что содержание "контрактника" даже до последнего повышения жалованья обходилось гораздо дороже, чем солдата срочной службы. Но никто не учитывал при этом, сколько стоит то, что все ресурсы, расходуемые на боевую подготовку, по сути дела, растрачиваются впустую: каждые полгода солдат, отслуживших свой срок, меняют новобранцы. Никто никогда не оценивал стоимость перевозки новобранцев и отслуживших солдат из одного конца страны в другой. Наконец, до сих пор неизвестно, во что обходится содержание сети военкоматов, осуществляющих призыв.
Государственный оборонный заказ представляет собой третью "черную дыру". Речь идет приблизительно о трети военного бюджета. Расходуются они без всякого контроля со стороны общественности и даже парламента. Неслучайно сам оборонный заказ распределяется по конкретным статьям на закрытом заседании правительства и уже после того, как парламент проголосовал за бюджет. Как следствие Министерство обороны само решает, как израсходовать деньги. И делает это совершенно неэффективно.
Российское военное производство выглядит откровенным надувательством. Несколько десятков научно-производственных объединений ВПК производят некий вид вооружений в виде одного-двух изделий. Минобороны оплачивает их работу, однако нет никаких гарантий, что удастся поставить сие изделие на поток. При этом ВПК периодически обманывает военное ведомство, предлагая ему вместо новой техники некий модифицированный серийный экземпляр. В состав научно-исследовательских и конструкторских работ, отмечает аудитор Счетной палаты Александр Пискунов, "включаются зачастую даже серийные образцы, а в состав (государственных) закупок, в свою очередь, помимо финальных изделий - ремонт военной техники на предприятиях промышленности, комплектующие изделия и запасные части. Таким образом, полностью искажается картина по жизненному циклу вооружения и военной техники. Фактически при тысячах, проводимых НИОКР, на вооружение принимаются лишь единичные образцы".
По сей день все, что связано со стоимостью тех или иных военных программ, отдано на откуп финансистам военного ведомства. Вот только один пример. Объявив о необходимости пресловутого эксперимента (по переводу на контракт) в 76-й дивизии ВДВ, дабы получить "точные цифры того, сколько будет стоить контракт", в декабре 2001 г. генерал-полковник Вячеслав Путилин утверждал, что перевод одной дивизии на контракт будет стоить 500 млн. рублей. А через полгода Сергей Иванов объявил, что стоимость перевода дивизии составит 2,6 млрд. Похоже, что армейские финансисты решали задачу не подсчитать требуемые расходы, а максимально раздуть их.
Весьма показательны парламентские дискуссии о военном бюджете. Представители Минобороны, Минфина, руководители думских комитетов оперируют номерами статей, иногда даже цифрами, но что за ними стоит, понимают только посвященные. Впрочем, даже думцам известно очень немного. После длительной борьбы в парламенте военные получили приказ рассекретить большую часть военного бюджета. В результате вместо пяти строчек депутаты, а вместе с ними общественность получили 67 строчек. Однако это вовсе не означает, что общественная информированность повысилась в 13 раз. Например, в бюджете указано, что на боевую подготовку предполагается истратить 15 миллиардов рублей. Однако ничего не говорится о том, как именно будут израсходованы эти деньги: какое количество маневров и какого уровня планируется провести. Практически полностью закрыты и данные по закупкам вооружений. Если военный бюджет действительно существует только в таком виде, это означает, что никакого гражданского контроля над тратами Министерства обороны нет вовсе.
