Евгений Гавриленков: `Кубышечная` логика ущербна, но пока единственно возможнаяНазад
Евгений Гавриленков: `Кубышечная` логика ущербна, но пока единственно возможная
Евгений Евгеньевич, правительство во вторник рассмотрело и одобрило исполнение бюджета за первое полугодие текущего года. По данным правительства профицит федерального бюджета в первом полугодии вырос в 3 раза по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, и составил 252,4 млрд. или 3,4% ВВП. По данным же Госкомстата в первом полугодии профицит составил 354,1 млрд. Разница получается почти в сто миллиардов, что весьма существенно. В чем причина такого расхождения? Это несогласованность, разные методики, намеренное желание запутать общественность?
Я думаю, что специальных намерений запутать нет. Дело в том, что Госкомстат ведь не собирает бюджетную статистику, а просто воспроизводит данные Министерства финансов. У Госкомстата нет первичной информации по исполнению бюджета. В Минфине есть различные методики - исполнение бюджета на кассовой основе, по принципу финансирования, публикуются и предварительные данные. Госкомстат недавно поместил на своем сайте бюллетень "Социально-экономическое положение за январь-июль", где есть раздел "Исполнение бюджета" с данными за первое полугодие. Там действительно воспроизведены те же самые данные, которые находятся на сайте Минфина - профицит в 354,1 млрд. на кассовой основе.
Что касается того, что правительство одобрило исполнение федерального бюджета с профицитом в 252,4 млрд., то это скорее всего данные об исполнении бюджета собранные по другой методике, по принципу финансирования. Определенные различия между цитируемыми данными об исполнении бюджета могут возникать в зависимости от того, учитывается или нет Единый социальный налог.
В любом случае, что по данным правительства - 252,4 млрд., что по данным Госкомстата - 354 млрд., рост профицита очень большой. Как к этому относиться? Получается, что бюджет становится суперинерционным.
К этому нужно относиться совершенно спокойно, потому что весь профицит происходит из того, что реальность оказывается лучше, чем мы (точнее, Правительство) изначально предполагаем при разработке бюджета. Когда разрабатывается бюджет, относительно цены на нефть делаются соответствующие предположения: на этот год среднегодовая цена была $22 за баррель, сейчас она в среднем $30. В результате дополнительных доходов нефтяных компаний увеличиваются и объемы поступлений в бюджет. Поскольку расходы по закону зафиксированы в номинальном выражении, расходуется столько, сколько положено по закону, а доходы выше, следовательно, и профицит больше. Это результат внешних условий.
А насколько велика нагрузка на экономику в результате поступлений таких неучтенных денег?
Проблема есть, но пока я значение ее бы не преувеличивал, поскольку эти дополнительные доходы по сути собираются с одной отрасли. Прогрессивная шкала в части экспортных пошлин приводит к тому, что практически весь сверхдоход, получаемый за счет высоких цен на нефть просто перечисляется нефтяниками в бюджет. В принципе я думаю, было бы лучше, если бы он оставался в частном секторе, но в реальности мы пока к этому не готовы. Сейчас получается, что государство собирает налоги, изымая деньги из экономики. Они переводится в стабилизационный фонд, размещаемый в надежных финансовых инструментах - ценных бумагах других государств. Но я не стал бы рассматривать проблему исполнения бюджета и вообще профицита в отрыве от всей экономической политики, от успехов всех тех институциональных преобразований, структурных реформ, которые были начаты, а сейчас явно притормозились. Гипотетически, в идеальной ситуации было бы лучше, если бы эти деньги оставались в частном секторе, поскольку это финансовые ресурсы, которые требуются для финансирования экономического роста. Отечественный опыт и опыт других стран показывает, что у правительств как правило, меньше здравых идей как эти деньги потратить, чем у частного сектора. И поскольку идей, эффективных проектов у Правительства нет, и оно это понимает, поэтому, складывая деньги в "кубышку", - это лучшее, что оно может сделать. В данном случае это хорошо, потому что если бы оно повышало зарплаты еще более высокими темпами, и расходовало бы весь этот профицит такого рода нужды, то ничего хорошего бы из этого не получилось - просто была бы более высокая инфляция. Лучшей бы была ситуация, если бы эти деньги оставались в частном секторе экономики, но был бы хороший инвестиционный климат, менее агрессивная по отношению к бизнесу бюрократия, более низкие административные барьеры. Тогда это могло бы привести к еще более быстрому росту неэнергетических отраслей: малого бизнеса, других секторов экономики. Тогда эти деньги, как кредитный ресурс, были бы востребованы. Хотя экономика и растет достаточно быстро при наличии финансового ресурса, который мы имеем, она могла бы расти еще более высокими темпами. Но более высокие темпы сдерживаются именно проблемами экономической политики: невысокими темпами структурных реформ, которые почти приостановились, неэффективным административным управлением, коррупцией - всем тем, что мешает развиваться бизнесу в неэнергетических отраслях. Это снижает спрос на деньги. В этих условиях изымание правительством невостребованных в экономике денег разумно, но опять-таки это утверждение следует принимать с учетом наших реалий, а не как общее правило.
Получается, что это наименьшее зло. Бизнес, если бы ему эти деньги оставляли, не смог бы эффективно их вложить.
Он не смог бы их эффективно вложить при условии, что правительство не расчистило все административные барьеры. Если проблемы коррупция и прочие проблемы, мешающие нормальному развитию, были бы решены, бизнес нашел бы, куда вложить деньги. Но поскольку административная рента, которая собирается различными представителями государства, весьма велика (согласно некоторым исследованиям россияне платят в год свыше $30 млрд. взяток), пусть лучше это будет доходом бюджета, а не выльется в дополнительный отток капитала.
3 сентября 2004
http://www.opec.ru/comment_doc.asp?d_no=51259
