На очередном заседании Народного правительства, посвященном теме незаконной приватизации в России, Сергей Глазьев заявил, что объем Стабилизационного фонда, объем профицита бюджета и недооценка государственного имущества дают достаточную доходную базу для решения вопроса возврата гражданам их трудовых сбережений.
Доклад руководителя Национального института развития С.Глазьева:
Действительно приватизация носила криминальный характер, это сегодня для всех очевидно. Но ее оборотной стороной явилась, как мы помним, фактическая конфискация трудовых сбережений. То есть народу страны, который, по сути, был владельцем этой государственной собственности, был нанесен двойной удар. С одной стороны, отняли право на общенародную собственность, а с другой - лишили трудовых сбережений, на основе которых люди могли бы эту собственность приобрести.
Мне кажется, очень важно в наших документах подчеркнуть связь этих двух процессов. Фактически конфискация сбережений путем их замораживания предопределила грабительскую сущность проведенной приватизации. Поэтому те доходы, которые государство может получить от восстановления своих прав на имущество, могли бы быть частично использованными и на восстановление дореформенных вкладов в Сберегательном банке. Долг государства перед вкладчиками оценивается примерно в 5 трлн. рублей по нынешним ценам. Восстановление сбережений - одно из основных наших политических требований. Мы предлагаем разные механизмы, как это можно сделать без инфляционных последствий. В том числе очень важно использовать те дополнительные доходы, которые государство получит в случае реализации высказанных здесь предложений для решения этой важнейшей задачи. Это было бы не только справедливо, но и эффективно. Замечу, что в тех сферах, где новоявленные собственники получили самые большие сверхприбыли - прежде всего, это нефтегазовый сектор - управление велось и ведется крайне неэффективно. Производительность труда в нефтяной промышленности из расчета добываемой нефти на одного работающего в этой отрасли снизилась в 4 раза. По объективным физическим показателям эффективности производства люди, которым практически даром досталось это общенародное богатство, использовали его в основном для личного обогащения. Сократились разведанные запасы, и снизилась производительность труда. А сверхприбыли, как мы знаем, были в основном вывезены. Объем вывоза капитала уже достиг 600 млрд. долларов, по разным оценкам, которые можно считать достоверными.
Второе, на что я бы хотел обратить внимание. В ходе приватизации государственного имущества не были оценены так называемые нематериальные активы. Это, прежде всего, интеллектуальная собственность. Между тем в наукоемкой промышленности доля интеллектуальной собственности, если посмотреть балансы ведущих корпораций мира, часто превышает половину. Приватизация наших конструкторских бюро, НИИ и наукоемких предприятий по цене стульев, табуреток, зданий и сооружений привела к чудовищной недооценке имущества, и государство вправе сегодня провести эту оценку. Есть несколько случаев, как это в свое время было сделано, например, по отношению к конструкторскому бюро "Туполева". Мне пришлось в этой работе участвовать. Могу сказать, что только таким образом нам удалось тогда вернуть под государственный контроль корпорацию "Туполева", которая была приобретена недобросовестными иностранными покупателями, которые ставили цель, по сути, закрыть ее. К сожалению, таких примеров довольно много. Поэтому очень важно поставить вопрос о дооценке приватизированного имущества в части нематериальных активов, прежде всего, интеллектуальной собственности, с последующим восстановлением доли государства в акционерных обществах. Сегодня у нас есть и методические инструменты, как это делать, и есть определенный опыт.
Наконец, последнее замечание связано с теми случаями приватизации, где все было сделано законно. Я думаю, что мы не может стричь всех под одну гребенку. В докладе очень ярко и правильно говорилось в отношении незаконной приватизации, когда собственность была получена мошенническим путем. Но в то же время есть определенная категория предприятий, которые приватизировались вполне законно, люди являются добросовестными приобретателями. Значит ли это, что мы должны вопрос восстановления справедливости с точки зрения доходов государства опустить? Я думаю, нет. Мне кажется, в отношении тех предприятий, которые нет смысла национализировать, или где нет оснований предъявлять какие-то претензии по совершенным преступлениям в ходе приватизации, необходимо, тем не менее, с учетом того, что они были приватизированы по многократно заниженной стоимости, ввести налог на прирост капитала. Этот налог может оплачиваться с суммы доходов от приобретения собственности, он исчисляется как ее рыночная капитализация минус изначальные расходы на ее приобретение в ходе приватизации. Есть соответствующий международный опыт. Например, в Англии такой налог был введен, и это существенно разрядило социальную напряженность вокруг обеспокоенности большинства граждан, что за их спиной государственное имущество было приватизировано за бесценок, что стало источником неравенства и обогащения немногих лиц. Мне кажется, нам необходимо наше налогово-бюджетное предложение дополнить введением такого налога на прирост капитала. Во всяком случае, если собственник приобрел предприятие, а сейчас его продает. Как мы видим, господин Абрамович, за 100 млн. купил, а за 13 млрд. продал. При этом замечу, что качество активов он ухудшил, потому что добыча нефти в "Сибнефти" шла варварским способом. Сегодня это всем хорошо известно. Взорвались пласты, и сегодня его чистый вклад по управлению предприятием сугубо негативен. Ради получения сверхприбылей, по сути, угробили громадное количество месторождений. Так вот на эту сумму (13 млрд. минус 100 млн.) должен быть наложен прогрессивный налог. Это было бы вполне справедливое и эффективное решение. Законный способ решения проблемы недооценки государственного имущества в ходе приватизации.
Я хотел бы вкратце проинформировать о том, что правительство РФ вносит сейчас трехлетний бюджет. Это предмет, наверное, нашего следующего или одного из ближайших заседаний. К сожалению, я должен констатировать, что актуальность нашей концепции альтернативной бюджетной политики сохраняется. Хотя правительство сделало ряд позитивных шагов. Мы видим попытку трехлетнего планирования бюджетной политики, о чем мы давно говорили. Видим национальные проекты, которые, правда, в 10 раз меньше по объему финансирования, чем должны были бы быть. Мы видим попытки создания Банка развития, Инвестиционного фонда - то, что мы начинали делать еще 5 лет назад, в предыдущей Госдуме. Все это, слава Богу, востребовано, то есть правительство РФ поддается обучению, но, к сожалению, это обучение идет очень и очень медленно. Поэтому нам приходится в очередной раз сталкиваться с ситуацией неэффективного использования бюджетных доходов. По-прежнему допускается стратегическая ошибка, к сожалению, вполне умышленная, по разведению доходов от нефти и всех остальных доходов бюджета. Правительство все еще исходит из того, что сверхприбыли, получаемые от экспорта нефти не должны работать в нашей экономике, а должны направляться за границу на кредитование военных расходов стран НАТО. Мы с этим, конечно, не можем согласиться. По-прежнему занижается доля социальных расходов, хотя объем социальных расходов растет и довольно быстро. Но по доле социальных расходов в структуре нашего бюджета и по образованию, и по здравоохранению они, как и раньше, в 2 раза ниже, чем в Африке. С этим мы, конечно, тоже не можем согласиться.
В целом в бюджете сохраняется политика упускаемых возможностей. Мы теряем примерно вдвое потенциальные темпы экономического роста, и не решаются те важнейшие задачи, которые волнуют общество, и которые могли бы сегодня быть решены с учетом имеющегося профицита бюджета. Задача восстановления сбережений граждан, о которых я говорил, мне кажется, должна быть вынесена в качестве приоритетной на ближайшие три года. Потому что вкладчики Сбербанка уже 20 лет ничего не имеют. То есть за трехлетний период мы подходим к 20-летнему рубежу. Если учесть, что средний возраст вкладчика Сбербанка в 1991 году, когда были заморожены вклады, составлял примерно 40 лет, то понятно, что, либо мы решим до 2010 года эту проблему, либо мы ее уже никогда не решим, потому что люди, которые своим трудом создавали богатство страны, к сожалению, в большинстве своем уйдут в мир иной. Поэтому я считаю, что это вопрос принципиальный. Нужно ставить трехлетний рубеж для решения этой задачи. Сегодня у государства для этого есть возможности: объем Стабилизационного фонда, объем профицита бюджета, недооценка государственного имущества дают достаточную доходную базу для не инфляционного решения этой задачи. Тем более с иностранными кредиторами мы уже расплатились, пора бы задуматься и о собственных гражданах.
Вторая проблема, решение которой нам необходимо найти в трехлетней перспективе, - это вывод из тупика пенсионной реформы. У меня нет возможности сейчас на эту тему говорить, но сегодня Пенсионный фонд стал хронически убыточным, наполовину дотируется государством. Пенсионная реформа зашла в тупик, перспектив у ныне работающего населения, получить достойную пенсию в рамках этой траектории, нет никаких. И здесь тоже мы обязаны предложить выход из создавшейся ситуации. То есть, те подходы, о которых мы говорили, сохраняют свою актуальность, и я хочу выразить уверенность, что они будут востребованы. Но лучше бы они были востребованы сейчас, чем позже.
25 апреля 2007 г.
http://www.glazev.ru/print.php?article=2208
Док. 315347
Перв. публик.: 25.04.07
Последн. ред.: 05.06.07
Число обращений: 867
Глазьев Сергей Юрьевич
|
