Коррупция и невежество - вот основные направляющие "эволюции" (а точнее сказать - деградации) российского государства, ставшие очевидными после расстрела Верховного Совета России и государственного переворота осенью 1993 года, двенадцатую годовщину которого недавно отметили граждане страны. Те, для кого Россия - Родина, всегда помнят о жертвах этого чудовищного преступления ельцинской клики против русского народа. Те же, для кого Россия - не более чем "эта страна", продолжают наживаться на ее разграблении вот уже полтора десятилетия.
За это время получившая безграничную власть олигархия вывезла из страны более трехсот миллиардов долларов!
По числу миллиардеров выходцы из России уверенно занимают второе место после США.
Эти миллиарды не были заработаны, их источник - перераспределение национального богатства и дохода в пользу олигархо-криминальной хунты: присвоение природной ренты от эксплуатации природных ресурсов, разграбление приватизированных госпредприятий, недоплата за труд наемных работников, злоупотребления монопольным положением. Все эти подвиги российского либерализма и привели к обнищанию подавляющего большинства граждан России.
В результате антиконституционного переворота осенью 1993 года из системы государственной власти был изъят механизм ответственности власти перед обществом.
Высший орган власти, сформированный непосредственно народом на прямых выборах депутатов, был расстрелян потому, что требовал привлечения к ответственности виновных в принятии пагубных для страны и миллионов российских граждан решений, имевших катастрофические последствия.
Эти лица убедили Ельцина пойти на чудовищное преступление против общества. Отгородившись от последнего танками, они уничтожили заодно и сам принцип персональной ответственности власть предержащих перед обществом и законом.
Сегодня безответственность власти приобрела системный характер.
Государственные чиновники не отвечают за исполнение закона. Бизнесмены недоплачивают зарплату, налоги, дивиденды. СМИ за деньги изготавливают и распространяют клеветнические материалы. Суды решают дела в пользу тех, кто больше платит. Правоохранительные органы "крышуют" преступников. Недавно проведенная "социальная реформа", в результате которой федеральная власть сбросила ответственность за исполнение социальных обязательств и состояние социальной сферы на регионы, замкнула этот порочный круг безответственности власти. Чтобы понять, как из него вырваться, надо разобраться в причинах и последствиях его образования.
Начало криминальной революции
"Криминальная революция" - так назвал государственный переворот 1993 года и последовавшие после него изменения в социально-экономическом устройстве страны С. Говорухин. В этом емком определении - суть сформировавшегося в результате государственного переворота режима власти. После расстрела Съезда народных депутатов узурпировавшая власть ельцинская хунта занялась самообогащением за счет присвоения общенародных богатств. Вокруг Ельцина, его родственников и приближенных быстро сформировались олигархические кланы. Ответственность перед обществом для высокопоставленных грабителей была заменена ответственностью перед всевластным диктатором. Раз последнему закон не писан, то все дозволено и окружению. Можно мошенничать, грабить и даже убивать, пользуясь расположением диктатора, в которого превратился после провозглашения новой Конституции российский президент.
Ельцинские приближенные и их подельники разделили между собой основные источники дохода в российской экономике. Пресловутые "залоговые аукционы", под видом которых были разделены наиболее прибыльные предприятия нефтяной и металлургической промышленности - лишь верхушка айсберга невиданного по своим масштабам преступления -разграбления самого богатого в мире государства.
Это разграбление не могли остановить ни парламент, лишенный новой Конституцией властных полномочий, ни прокуратура, фактически подчиненная президентской администрации, ни погрязшая в коррупции судебная система. Ельцинские подручные, подобно оккупантам, захватывали и присваивали все, что можно было превратить в валюту на зарубежных счетах.
Присвоение чужого стало главным способом обогащения в российской экономике.
Тон задала приватизационная кампания. Захватывая при помощи коррупционных связей в соответствующих органах власти вполне жизнеспособные предприятия, их новоявленные собственники первым делом пытались выжать максимум прибыли лично для себя, присваивая не только доходы, но и распродавая имущество контролируемых ими предприятий. В этих целях создавались посреднические структуры, через которые по заниженным ценам реализовывалась продукция предприятий, а по завышенным ценам велось их снабжение. Занижалась оплата труда и задерживалась выдача зарплаты. Оборудование и помещения сдавались в аренду или продавались "с молотка". В результате таких махинаций пухли зарубежные счета олигархов, а предприятия приходили в упадок, работники обрекались на нищету, разрушался десятилетиями накопленный научно-производственный потенциал.
Конечно, не все приватизированные предприятия были таким образом разграблены, есть немало примеров весьма эффективной работы новых собственников, которыми стали сотрудники и руководители предприятий. Однако речь идет о типичных формах поведения собственников, которые затронули большую часть приватизированных предприятий. Причем не только олигархов, захвативших предприятия, но и многих бывших директоров, превратившихся в олигархов, которые присваивали доходы контролируемых предприятий.
Экономика присвоения
Так же, как чиновники делятся на честных и коррумпированных, хозяйственные руководители и предприниматели могут быть разделены на добросовестных и мошенников. К последним относятся так называемые "олигархи", под которыми мы подразумеваем влиятельных и весьма богатых бизнесменов, нажившихся на присвоении чужого - госпредприятий, природных ресурсов, исключительных прав и др.
В отличие от нормальных предпринимателей, получающих прибыль в результате производства общественно полезных благ, олигархи извлекают сверхприбыль из своих монопольных преимуществ - благодаря манипулированию принятием государственных решений, обладанию правами недропользования, завышению цены и так далее. Если предприниматель своей активностью преумножает общественное благо, то олигарх использует свое властно-монопольное положение лишь для перераспределения богатства в свою пользу.
И хотя т.н. реформаторы постоянно пытаются всех стричь под одну гребенку, представляя предпринимательское сословие однородным, для общества вовсе небезразлично, каким способом в экономике образуются доходы. Если их главным источником является повышение эффективности производства под воздействием механизмов добросовестной конкуренции, то экономика развивается нормально, а большие доходы получают те, кто лучше работает. Но если рост личных доходов достигается путем присвоения чужого - будь то умыкание доходов собственного предприятия или банальное завышение цен - то экономика нормально развиваться не будет. Выгодно становится не работать, а воровать, не вкладывать в развитие предприятия, а наживаться на его разграблении.
Именно такая своеобразная "экономика присвоения" сложилась на постсоветском пространстве. В отличие от Китая, одновременно с нами начинавшего переход от административной экономики к рыночной, где формирование рыночных отношений происходило на основе созидательной предпринимательской инициативы в производстве новых общественно-полезных благ, у нас они строились на основе перераспределения ранее созданных богатств. Соответственно отличаются и результаты: бурный рост производства в Китае (более чем 20 раз за два десятилетия реформ!) и резкий спад в первое десятилетие реформ во всех бывших советских республиках. Ломать, как говорится - не строить, а растаскивать - не созидать.
Идеология присвоения и стяжательства - обогащения за счет присвоения чужого - пронизала всю структуру производственных, управленческих и нравственных отношений на постсоветском пространстве. Вместо права и добросовестной конкуренции рынки регулируются монополиями и организованной преступностью. Вместо строгого исполнения закона бюрократия занимается вымогательством и поборами, укрепляя монопольное положение взяткодателей. Вместо работы в интересах общего блага государственная власть обслуживает олигархов, присваивающих львиную долю национального дохода.
"Экономика присвоения", сложившись в середине 90-х годов, строится на потреблении производственных, человеческих и природных ресурсов страны. По мере ее воспроизводства эти ресурсы сокращаются, а кумулятивный вывоз капитала увеличивается.
Целые отрасли экономики превращены в руины, а доходы от их разорения вывезены за рубеж. За какие-то полтора десятилетия Россия потеряла колоссальный производственный потенциал, создававшийся десятилетиями трудом миллионов людей.
Вандалы-реформаторы
Гибель тысяч машиностроительных, сельскохозяйственных, текстильных и других выпускающих готовую продукцию предприятий нельзя объяснить их неконкурентоспособностью. Последняя зависит от менеджмента и государственного регулирования. Благодаря им совсем еще недавно отсталый Китай обошел некогда передовую российскую промышленность, разоренную вандалами-реформаторами. Нет сомнений, что если бы не всплеск мировых цен на энергоносители и сырьевые товары, сделавший экспорт последних сверхрентабельным, то и добывающая промышленность была бы разорена олигархами. Даже в наиболее процветающей нефтяной промышленности они ухитрились втрое уронить производительность труда, многократно сократили геологоразведку и освоение новых месторождений, свернули программы по защите окружающей среды. Извлечение сверхприбылей в сырьевых отраслях поддерживается за счет огромного запаса прочности минерально-сырьевой базы, накопленного в советское время.
Причина стремительной деградации постсоветской экономики - отсутствие механизма ответственности руководителей предприятий за результаты их деятельности.
Задарма получив контроль над предприятиями в ходе приватизации, новоявленные собственники встали перед дилеммой: выжать сверхприбыли лично для себя сейчас же или вложить все силы в развитие предприятия с неопределенным результатом. Нет ничего удивительного в том, что многие собственники, захватившие контроль над предприятиями не вполне законными способами и без каких-либо планов по их дальнейшему развитию, выбрали путь личной наживы за счет разорения предприятий. В отличие от стран с давно сложившимися рыночными отношениями, в которых отработаны сложные механизмы контроля за менеджерами крупных предприятий со стороны акционеров, трудовых коллективов, правоохранительной системы, у нас они были предоставлены сами себе. Вопреки здравому смыслу в государственной политике господствовала догма, что приватизированное предприятие по определению должно управляться лучше, чем государственное.
Отсутствие механизма ответственности у захвативших контроль над предприятиями лиц перед остальными участниками производственных отношений (миноритарными акционерами, трудовыми коллективами, государством) провоцировало их на разграбление предприятий в наиболее агрессивных формах. При этом в самом тяжелом положении оказались наемные работники, лишенные возможностей влиять на принятие управленческих решений и прав на отстаивание своих интересов.
Экономике присвоения соответствует сложившаяся в России структура производственных отношений.
Ее характерная черта - сверхвысокая дифференциация доходов вследствие занижения цены труда и чрезвычайно высоких доходов олигархов.
Доля оплаты труда в распределении ВВП составляет около 40%, что вдвое ниже, чем в развитых странах. На единицу оплаты труда российский работник производит вчетверо больше продукции, чем его европейский коллега. Эксплуатация труда российского рабочего сегодня в несколько раз выше, чем в развитых странах и, по-видимому, является сегодня самой высокой в мире.
В то же время доходы российских олигархов, по совместительству руководящих крупными предприятиями, многократно превышают общепринятые в развитых странах стандарты оплаты труда высших менеджеров. Руководители транснациональных корпораций, успешно конкурирующих на самых сложных рынках, получают в разы меньше, чем позволяют себе российские олигархи, наживающиеся на разорении контролируемых ими предприятий.
Сложившаяся в России структура распределения национального дохода соответствует отношениям классового антагонизма, типичным для капитализма XIX века.
Она выглядит архаичной и нежизнеспособной на фоне экономики знаний XXI века с характерными для нее отношениями социального партнерства и сотрудничества. Нет ничего удивительного в том, что Россию покинули сотни тысяч высококвалифицированных специалистов и ученых. Их труд в "экономике присвоения" потерял не только цену, но и смысл. Экономика присвоения влечет упрощение и примитивизацию производственных структур.
Ориентация на присвоение доходов предприятий контролирующими их олигархами губительно сказывается, прежде всего, на сложных видах деятельности, требующих долгосрочного планирования, высокой квалификации и сложной кооперации производства. Максимизация текущей прибыли, изымаемой недобросовестными собственниками из воспроизводственного цикла, достигается путем сокращения последнего за счет отсечения НИОКР и экономии расходов на создание новой техники и освоение новых технологий. Стремление увеличить текущую прибыль ведет и к завышению цен. В результате производство сложных видов продукции оказывается неконкурентоспособным, а предприятия, специализировавшиеся на ее изготовлении, перепрофилируются в ремонтные мастерские или вовсе прекращают существование. Квалифицированный труд становится ненужным, специалисты вынуждены мириться с резким снижением зарплаты или вообще оказываются на улице.
Безответственная власть
Деградация экономики не может не сказаться на состоянии социальной сферы. Ухудшается ее финансирование, безответственная власть отказывается от обеспечения социальных гарантий и выполнения социальных обязательств государства, что приводит к дегуманизации социальных отношений. Гражданам объясняют, что они сами должны заботиться о себе и своих близких.
Так логику рыночных отношений интерпретируют пестуемые властью либералы, обосновывающие, вопреки рекомендациям науки и практическому опыту развитых стран, "целесообразность" отказа государства от ответственности за уровень жизни своих граждан.
Первой жертвой коррумпированной власти становится наука и образование.
Финансирование науки сокращается более чем на порядок, а ученым предлагают самим зарабатывать деньги, чтобы тешить свое естественнонаучное любопытство. В результате научная среда быстро деградирует, и лучшие ученые вместе со своими научными школами переезжают за рубеж.
Аналогичным образом разрушается система образования. Сокращение спроса на квалифицированных рабочих и специалистов ведет к деградации системы образования, которая теряет системность и глубину. Вместо подготовки кадров высокой квалификации, способных создавать и использовать сложные технические системы, учебные заведения переходят к оказанию "образовательных услуг", законченным выражением которых является приобретение диплома.
Исчезновение системы трудоустройства молодых специалистов приводит к разрушению связи между обучением и профессиональными требованиями, следствием чего становится резкое падение качества высшего образования.
Огромное количество студентов отсиживают занятия, не планируя в дальнейшем работать по полученной специальности. Соответственно учебные заведения перестают отвечать за качество подготовки своих выпускников, превращаясь в фабрики по предоставлению дипломов.
Наглядным отражением архаичности сложившейся в России структуры производственных отношений является структура расходов государственного бюджета.
Бюджет ХVIII века?
Архаичный бюджет тянет нас в ХVIII или, в лучшем случае, в ХIХ век, не дает развиваться стране нормальными темпами.
Согласно введенного директором Института США и Канады РАН С. Роговым разделения функций государства на традиционные (оборона и правопорядок) и современные (развитие интеллектуально-человеческого потенциала), можно видеть, что сегодня в мире через государственные бюджеты тратится, в среднем, на современные функции 17,8% ВВП, а на традиционные - только 5,3%.
Однако и здесь мы позади планеты всей. Как мне уже приходилось на этот счет говорить, в противовес мировой тенденции увеличения государственных расходов на выполнение современных функций государства, наша власть большую часть расходов тратит на выполнение традиционных функций. В 2005 году на эти цели из федерального бюджета было потрачено 7,5% ВВП, что почти на 25% превышает среднемировой показатель. При этом в три раза меньше (3,5% ВВП) олигархическая власть тратит на социальные функции.
Как справедливо констатирует С. Рогов, такая структура бюджета была характерна для государства XVIII - XIX веков.
Структура бюджета нынешнего российского государства заставляет вспомнить хрестоматийную ленинскую характеристику правительства как исполнительного комитета капиталистов. Мы словно провалились в позапрошлый век с его ужасами рабской эксплуатации миллионов людей, духом стяжательства и войной всех против всех. Парадоксальным образом произошла мгновенная реставрация самых примитивных форм организации хозяйства, характерных для колониально зависимых стран XIX века. Соответственно им сформировалась и политическая структура общества, в которой общепринятые сегодня в мире демократические процедуры контроля общества над властью замещены декорациями, а выборы народных представителей во власть приобрели ритуальный характер самоназначения выдвиженцев властвующей олигархии.
Тотальная коррумпированность и безответственность
Сбросившая с себя бремя ответственности перед обществом власть погрязла в коррупции, идя на поводу у олигархов, присвоивших себе основные источники доходов, остающиеся еще в российской экономике.
Тотальная коррумпированность нынешней власти лишает ее возможностей к разработке и реализации какой-либо целенаправленной программы действий в общенациональных интересах.
Вместо этого власть декларирует пустые лозунги, постоянно обманывая общество. Лишенная какой-либо идеологии, коррумпированная власть способна только имитировать свое служение обществу, паразитируя на нем. В оправдание собственной недееспособности эта власть прибегает к доктрине вульгарного либерализма, оправдывающей самоустранение государства от ответственности за состояние и развитие экономики и общества.
В соответствии с этой очередной либеральной доктриной к управлению государством привлекаются лица, не способные принимать обоснованные решения и лишь имитирующие работу на госслужбе.
Безответственная власть нуждается в невежественных и недееспособных руководителях.
Ярким проявлением невежества и недееспособности нынешней власти стало изъятие из расходной части федерального бюджета и замораживание в Стабилизационном фонде доходов от экспорта углеводородов.
Российские денежные власти ухитрились превратить эмиссию денег из механизма стимулирования экономической активности в ее тормоз.
Замораживая 2/3 обеспеченных реальным сбытом товаров денег, они соответствующим образом сокращают экономическую активность, которая искусственно ограничивается острой нехваткой инвестиций и недостатком конечного спроса по сравнению с величиной имеющегося производственного потенциала.
Последствия этой политики можно сравнить с лечением дистрофии методом кровопускания - у ослабленного голодом организма откачивают ещё 2/3 крови.
Ясно, что такое "лечение" закономерно приводит к омертвлению тканей и утрате жизнеспособности. Собственно, это и произошло с российской экономикой, уже лишившейся большей части машиностроения, строительства, производства промышленных товаров народного потребления и живущей сегодня под "нефтедолларовой капельницей". Ее дальнейшая жизнеспособность ограничивается искусственно суженным денежным предложением на уровне 1/3 от потребностей нормального воспроизводства. Не удивительно, что, несмотря на благоприятную конъюнктуру и присвоение российской экономике инвестиционного рейтинга, объем производственных инвестиций остается на уровне, который втрое меньше необходимого для простого воспроизводства. Да и как ему подняться, если увеличение спроса на деньги жестко ограничивается стерилизацией денежного предложения в Стабилизационном фонде.
Особый разговор - об инфляции, с которой якобы постоянно, ценой нечеловеческих усилий борется наша верховная власть.
Как официально признают денежные власти, главным фактором инфляции является злоупотребление монополистов, непомерно вздувающих цены. Но вместо того, чтобы выполнять свои обязанности по проведению активной антимонопольной политики, правительство занимается не своим делом, стерилизуя денежное предложение, требуемая величина которого неизвестна даже отвечающему за денежную политику Центробанку.
Платить за эту солидарную некомпетентность, безответственность правительства и ЦБ нашему народу приходится слишком высокую цену.
До 1998 года правительство и ЦБ рука об руку раздували денежную эмиссию под виртуальную пирамиду ГКО, доведя дело до краха финансовой системы государства. Теперь же они общими усилиями изымают обеспеченные товарами деньги из обращения и душат тем самым производственную систему.
Безумие и примитивизм российских денежных властей находятся в разительном противоречии с продуманной денежной политикой развитых стран.
Последняя определяется внутренними целями расширенного воспроизводства экономики и социально-экономического развития, опираясь на механизмы рефинансирования кредитования производственной деятельности и государственных расходов.
В противоположность политики российских денежных властей, озабоченных главным образом изъятием денег из экономики, денежные власти развитых стран целенаправленно управляют денежной эмиссией в государственных интересах социально-экономического развития своих стран, направляя ее через государственный бюджет и формируя долгосрочные кредитные ресурсы под прирост государственных обязательств.
Российское же правительство уже много лет не может и, по всей видимости, не сможет определить ни приоритетных направлений развития науки и техники, ни создать условия не только для развития, но даже для сохранения и эффективного использования имеющегося научно-технического потенциала, который быстро разрушается.
Вместо принятия реальных мер в этом направлении правительство бесконечно реформирует, точнее, изматывает, науку бессмысленными реорганизациями, следствием которых неизменно оказывается сокращение численности ученых и научных организаций, утечка умов за рубеж и ликвидация целых научных школ, пользовавшихся заслуженным авторитетом в мировой науке. Между тем лучшим способом реализации нашего научного и экономического потенциала могло бы стать преобразование Стабилизационного фонда в Бюджет развития, бездумно упраздненный правительством несколько лет назад. Это позволило бы вдвое увеличить финансирование НИОКР, кардинально поднять уровень инвестиционной активности в наиболее перспективных направлениях НТП, активизировать деятельность институтов развития, развернуть систему государственной поддержки экспорта высокотехнологичной продукции.
Однако если государственная власть сама идет по пути деградации, увлекая за собой все общество, то вряд ли ее представители озаботятся какими-либо перспективными преобразованиями, включая преобразование и Стабилизационного фонда. Вопрос о том, кто губит Россию, перестал быть риторическим.
Сергей Глазьев
Журнал "Духовность. Вера. Возрождение"
Тема номера "Русский проект"
20 октября 2006г.
http://www.glazev.ru/art/1982
