Сергей Глазьев: Россия должна вести с Западом предметный торгНазад
Сергей Глазьев: Россия должна вести с Западом предметный торг
Россия готова к вступлению в ВТО, считает депутат Госдумы РФ, доктор экономических наук, член-корреспондент РАН, глава Комитета по содействию внешнеэкономической деятельности Торгово-промышленной палаты РФ Сергей Глазьев. Однако ЕС и США пытаются извлечь из переговорного процесса максимальную для себя выгоду. Такой же тактики должна придерживаться и Россия, добиваясь, например, конвертируемости рубля, отметил Глазьев в интервью "Росбалту".
- Сергей Юрьевич, недавно Владимир Путин заявил, что Россия имеет шанс закончить переговоры по ВТО еще до саммита "Большой восьмерки" в Петербурге. Реально ли это?
- Это во многом зависит от позиции ЕС и США. Евросоюз для нас является самым тяжелым переговорщиком. Мы видим проявление двойных стандартов, которое не может не вызывать довольно серьезного раздражения в российском обществе. Потому что, с одной стороны, мы слышим заверения премьер-министров ведущих европейских стран о том, что Европа хочет, чтобы Россия побыстрее вступила в ВТО, и готова этому содействовать, а с другой стороны, мы видим позицию брюссельской бюрократии, которая диаметрально противоположна.
Брюссельская бюрократия выдвигает завышенные, иногда нелепые требования. Чего стоит только одно требование Брюсселя устранить так называемое двойное ценообразование на энергоносители! Мы могли бы по аналогии потребовать установления пошлины на все товары, производимые в Испании и Италии, на том основании, что там среднегодовая температура на 15 градусов выше, чем в России. То, что в России есть дешевые нефть и газ - это результат наших объективных особенностей. Это наше сравнительное естественное конкурентное преимущество. У Испании и Италии сравнительное преимущество - что там теплее и больше солнечных дней. К счастью, нам удалось убедить брюссельских переговорщиков в том, что это нелепое требование надо снять.
Тем не менее, мы до сих пор получаем сообщения о том, что в Брюсселе выдвигаются все новые и новые инициативы по поводу того, чем обременить Россию при вступлении в ВТО, какие еще новые уступки от России потребовать. При этом ЕС, замечу, нам никаких стимулов для вступления в ВТО так и не дал. Например, позиция Брюсселя заключается в том, что ограничения против российского экспорта, которые действуют в Европе после вступления России в ВТО, сняты не будут. То есть Россия сможет воспользоваться вступлением в ВТО только в отношении новых ограничений. Я считаю, что это неправильно. У нас, честно говоря, нет больших стимулов вступать в ВТО, если мы не сможем добиться более равного режима для экспорта наших товаров.
- Когда, по вашим оценкам, Россия может вступить в ВТО?
- Я думаю, что для этого фактические все готово.
- То есть не хватает лишь политического решения Европы и США?
- Европа уже приняла решение, а США тянут - видимо, в связи с общим напряжением, которое возникло в последние годы в российско-американских отношениях. Политика Буша вызывает большую критику в США. И я думаю, что согласование американской стороной окончательных условий присоединения России к ВТО - это реакция на внутриполитическую ситуацию в США.
Насколько я понимаю, основные противоречия сняты. На повестке дня остается вопрос о разрешении открывать филиалы иностранных банков в России, что для нас абсолютно неприемлемо, и Россия здесь не будет идти на уступки, потому что у нас банковская система просто карликовая по сравнению с американской. Все активы всех российских коммерческих банков в пять раз меньше чем одного крупного американского. Если Россия даст возможность открывать филиалы иностранных банков, действующих по иностранному законодательству, то это будет означать, что наш банковский сектор просто исчезнет, как он исчез в восточной Европе. Без своего банковского сектора обеспечивать экономическое развитие весьма сложно. Поэтому позиция российской стороны здесь остается жесткой, такой и останется. Я думаю, что американцы с этим, в конце концов, должны будут считаться. Это, собственно, главный барьер, который остается.
- Скоро в Петербурге пройдет саммит "Большой восьмерки". Можно ли предположить, что там будет идти торг? Например, ВТО в обмен на позицию России по Ирану или по непризнанным республикам?
- Я не думаю, что эти вопросы будут обсуждаться на саммите, потому что "Восьмерка" все-таки создана для обсуждения финансово-экономических вопросов. Повестка дня так и сформулирована: вопросы энергетики, некоторые гуманитарные вопросы, которые должны решатся.
- Правильно ли Россия сделала, когда заявила, что является глобальным энергетическим гарантом?
- Я не являюсь сторонником тезиса, который выдвинул российский президент о превращении России в некую энергетическую империю, гарантирующую Европе и Америке стабильные поставки энергоресурсов. С моей точки зрения, во-первых, Россия в этом не заинтересована. А во-вторых, Америка и Европа не очень нуждаются. Как бы Россия не гарантировала на словах стабильность и надежность энергопоставок, Европа всегда будет искать альтернативные источники. Это традиционная европейская позиция: не впадать в одностороннюю зависимость. То есть европейцы, без всяких сомнений, будут развивать месторождения газа и нефти в Африке, будет продолжен поиск взаимодействия со Средним Востоком, будут продолжаться работы на морских месторождениях.
- Должна ли Россия идти на поводу у ЕС и ратифицировать Энергетическую хартию?
- Европа нас очень долго уговаривает подписать Энергетическую хартию, но России эта хартия в общем-то ничего не дает, кроме дополнительных обязательств. Ради чего нам давать обязательства по беспрепятственному доступу иностранных компаний к разработкам российских недр? Зачем нам давать право свободного транзита? Мы тем самым фактически отдаем заграницу часть своих конкурентных преимуществ. Что мы получаем взамен?
- А что Россия должна выторговать у Евросоюза?
- Я считаю, что здесь вполне может быть предметный торг. России нужна открытая Европа, открытая для поставок российских товаров. Европе нужны стабильные поставки российских энергоносителей. На сегодняшний день мы можем договариваться на этой почве, добиваясь отмены ограничений, которые действуют для российского экспорта в обмен на российские обязательства по стабильности энергопоставок.
Для России также очень важен вопрос, который во многом зависит от Европы, точнее, от Европейского центрального банка - это признание рубля в качестве международной валюты. Почему мы должны продавать наши нефть и газ за доллары или за евро? У нас есть своя национальная валюта, которая сегодня более надежна, чем евро и доллар. Соотношение валютных резервов и объема денежной массы, то есть то, что называется надежностью или обеспеченностью валюты, в России гораздо лучше, чем в Америке, например. Если в Америке один доллар обеспечен всего лишь 5 центами золотовалютных резервов США, то в России один рубль обеспечен 4 рублями резервов. То есть российская валюта даже многократно перерезервирована. Она давно уже конвертирована на внутреннем рынке, и частично на рынках СНГ, но она не признается в качестве полноценного средства платежа на мировых ранках.
- То есть это тоже политическое решение?
- Признать валюту международной может только сам мировой рынок, но он не может ее признать без согласия ведущих мировых банков национальных государств и союзов. Без признания Центральным европейским банком статуса рубля как валюты, которую можно использовать для формирования резервов, в том числе международных валютных резервов, необходимых условий для использования рубля в международных расчетах не возникнет. То есть центральные банки Европы, других государств, американской федеральной резервной системы должны дать зеленый свет на то, чтобы коммерческие банки Европы и Америки открывали счета в российской валюте, использовали рубли для финансирования сделок. И накапливали часть своих резервов тоже в рублях.
Если мы хотим сделать нашу экономику более эффективной, нам необходимо избегать излишних валютных рисков. Привязка к доллару - это колоссальный валютный риск. Российские экспортеры, которые поставляют нефть и газ за доллары, берут на себя валютный риск чужой страны. Почему мы должны брать на себя валютный риск, поставляя свое энергосырье в Европу? Пусть валютные риски берут те, кто эту валюту использует и за нее отвечает. Нужно выходить из ситуации дестабилизации мировой финансовой системы, когда доллар как главная валюта мирового рынка потерял устойчивость.
- Вы ожидаете, что этот вопрос будет поднят на саммите "Большой восьмерки"?
- Если бы я был министром финансов России, я бы этот вопрос обязательно поставил. Я думаю, что и Путин это прекрасно понимает.
Беседовал Сергей Морозов
ИА "Росбалт"
22 июня 2006 г.
http://www.glazev.ru/print.php?article=1770
