Либеральная окраска имперской идеи по Чубайсу исключает милитаризм, агрессивность, подавление прав народов, но включает агрессивную экспансию бизнеса, защиту русского языка за пределами РоссииНазад
Либеральная окраска имперской идеи по Чубайсу исключает милитаризм, агрессивность, подавление прав народов, но включает агрессивную экспансию бизнеса, защиту русского языка за пределами России
Круглый стол на тему Патриотизм и национализм в фонде Либеральная миссия, у Евгения Ясина, был в четверг вечером, а взрыв в метро произошел в пятницу утром. Хочется сказать, что взрыв поставил точку в дискуссии, но это было бы неправдой. Никакой точки нет - разве что точка с запятой.
На круглом столе проходила презентация книги политолога Эмиля Паина Между империей и нацией. Но участники дискуссии не придерживались строго объявленной темы. Говорили о том же, о чем говорят нынче на всех подобных собраниях: как дальше жить будем. А конкретная интрига данного мероприятия заключалась в том, что присутствовал Анатолий Чубайс, и собравшиеся - все как один люди либерального образа мыслей -набросились на Чубайса за его лозунг либеральной империи.
Чубайс отвечал не так энергично, как он это умеет. Может быть, мешало, что на сей раз пришлось отбиваться от критиков из своего лагеря, а может - ощущал, что избрал не лучший план защиты. Чубайс сказал: он полагает, что блок Родина преуспел благодаря присвоению идей державности и патриотизма, а либералам теперь предстоит перехватить и вернуть себе эти лозунги. Либеральная окраска имперской идеи по Чубайсу исключает милитаризм, агрессивность, подавление прав народов. Но она же включает агрессивную экспансию бизнеса, защиту русского языка за пределами России.
Можно догадаться, что подразумевал глава РАО ЕЭС: Россия может и должна вернуть себе положение естественного центра притяжения на постсоветском пространстве, выступая под знаменем либерализма, а не насилия, как было в прошлых империях - царской и советской.
Наиболее резко ответил на это обозреватель Новой газеты Андрей Пионтковский. Россия, сказал он, не первый раз теряет империю, но в прошлом удавалось ее вернуть. Однако опыт 1920 года не повторится. Тогда Красная Армия несла на штыках идею освобождения угнетенных народов (они же не знали, что их обманут). Сегодня мы не можем предложить соседям ничего, кроме разговоров о былом величии. Россия не будет доминировать на постсоветском пространстве.
Известный яблочник Сергей Митрохин добавил, что термин империя нагружен негативными аналогиями, будет провоцировать нерусских. Он также высказался против экспансии бизнеса, ибо экспансия вовне - это отказ от защиты прав внутри страны. Почему бы российскому бизнесу не проявить агрессивность в отстаивании своих прав перед лицом своего собственного все подавляющего государства?
Но за всем этим стояло другое, невысказанное, что Чубайс обозначил лишь ссылкой на декабрьские выборы: они перевели российскую политику из двухмерного пространства (правые - левые) в трехмерное, что напрямую связывается с успехом блока Родина. Тут напрашивается возражение: думское пространство стало скорее одномерным. Но важнее другое. Ограничившись намеком, Чубайс не поставил на обсуждение вопрос, вытекающий из ситуации: как должны вести себя либеральные политики, когда избиратели оказали поддержку агрессивному национализму? Не следует ли, попросту говоря, либералам рассматривать путинизм и Единую Россию как естественную опору в противостоянии с самыми темными политическими силами? Наверняка многие политтехнологи хотели бы повернуть разговор именно в эту сторону. Но желающих обсуждать такой поворот темы за круглым столом в Либеральной миссии не нашлось.
Эмиль Паин напомнил пример из истории: гитлеровский Третий рейх был мутантом, объединившим в себе и империю, и этнократию. Этот горький опыт заставляет очень серьезно отнестись к уникальной ситуации в сегодняшней России: молодежь больше заражена ксенофобией, чем старшее поколение, от этого огонька готовы прикурить и левые, и правящий слой, и некоторые либералы.
Опять говорят о самобытности, о третьем пути, косимся на Азию, продолжил тему бывший замминистра иностранных дел СССР Анатолий Адамишин. Но Япония, Китай, Индия (не полуазиатские, как Россия, а чисто азиатские страны) много заимствуют от западной цивилизации, и в этом секрет их успеха. Западная цивилизация создает наилучшие условия для развития личности. Не лучше ли российскому орлу повернуть на Запад и вторую голову?
Правозащитник Владимир Илюшенко говорил о том, что можно прочитать на заборах при подъезде к Москве: За родину, за Глазьева, Россия для русских (тут же свастика), Азеры, вон из России. Ни в политической практике, ни в СМИ сегодня не разделяются национализм и патриотизм. Их патриотизм - с пеной у рта, это не любовь к родине, а ненависть к другим. И русские могут попасть в категорию врагов, если с нашими не согласны.
По мнению Илюшенко, либеральная империя - оксиморон (соединение противоположных по смыслу понятий). Вбрасывать в общественное сознание такие невнятные лозунги - значит заигрывать с массовыми фобиями, это опасно.
Правозащитник Лев Пономарев напомнил, что либерализм должен активно защищать права людей. А что делают нынешние сторонники имперской идеи, российское чиновничество? У нас опять есть политзаключенные, возродилось преследование по политическим мотивам.
Политолог Марк Урнов полагает, что либерал не понравится тем, кто проголосовал против него на декабрьских выборах, пока не перестанет быть либералом. Единственное, что мы можем сейчас сделать, - сказал Марк Урнов, - это тихо и спокойно... (Застрелиться! - раздался из зала голос Чубайса.) ...защищать свои ценности, зная, что мы надолго останемся в меньшинстве.
Такой вариант стратегии привлек не всех. Многие искали возможность расширить взаимопонимание между либеральными политиками и избирателями. Сергей Митрохин высказал убеждение, что Родина преуспела не за счет лозунга патриотизма. На первом плане у нее был социальный проект: отберем и поделим природную решу. Либералы должны понять, что ценности прав человека могут быть привлекательны только в приложении к социальному проекту.
Социолог Лев Гудков сказал: опросы населения показывают, что различия между сторонниками разных партий в уровне ксенофобии исчезли. Уровень ксенофобии среди избирателей СПС и Яблока даже выше, чем у избирателей Родины. Эксплуатировать эти настроения в политике бесполезно. В этой риторике ресурса для либералов нет.
Денис Драгунский вообще считает, что вопрос о том, будет ли у нас империя или нация сограждан, неактуален. Живем в чем-то постгосударственном. Наше постсоветское государство монополию на насилие профукало.
Вот так и поговорили. Больше всего обсуждали, какие империи были, какие бывают и могут быть. Было сказано много интересного и правильного с точки зрения науки, но к проекту либеральной империи все это отношения не имеет. Политический лозунг, брошенное яркое слово живет собственной жизнью, независимо от дальнейших пояснений самого автора лозунга.
Слово империя будет принимать в головах миллионов позитивную окраску лишь в свете ностальгии по былому величию и благополучию (опять-таки совершенно несущественно, было ли на самом деле это величие и благополучие). Ностальгический миф дремлет, пока государство без труда находит деньги для ликвидации очагов социальной напряженности. Но случись серьезный кризис - и мы увидим на улицах не единицы, как сейчас, а многие тысячи людей, готовых бить морду всякому, чья морда не понравится. И тогда добропорядочные граждане готовы будут благословить полицейское государство - лишь бы не страшно было на улицу выйти.
А наутро после круглого стола был взрыв в метро - от этого продолжения дискуссии уже не уйти. И в пятницу вечером на Свободе слова у Савика Шустера один лидер Родины уже требовал полицейского государства, употребляя для этого эйфемизм чрезвычайное положение, а другой призывал вооружить крепких мужиков, которые будут разбираться без закона и государства. И уже генерал Анатолий Куликов, бывший министр внутренних дел, принужден был их вразумлять и утихомиривать - не потому, что он большой демократ, а потому что профессионал и, значит, способен отличить реальность от безумия. Куликов объяснял, что для введения чрезвычайного положения по всей России потребовалось бы больше постовых, чем всего есть народу в нашей стране.
