Если последние события во Франции вызывают, мягко говоря, тревогу, то реакция на них в российских СМИ - смесь брезгливости и ужаса. Брезгливость - от примитивизма и интеллектуальной нищеты комментариев, выдаваемых отнюдь не бритоголовыми "правого марша", но людьми, понимающими себя и, отчасти, принимаемыми окружающими как соль российского просвещенного класса. Ужас - от того же.
Если известный писатель, любитель парижских бульваров и русских красавиц, непрерывно обсуждающий на канале "Культура" и радио "Свобода" проблемы морального выбора (из последнего: "Почему мы врем?"), заявляет, что
корень французской проблемы в том, что у белых и коричневых "генетика разная", что французы - выходцы из арабских стран "умственно слабее", "в какой-то степени дебилы" и у них "слабая предрасположенность к морали, причем еще добавленная исламским экстремизмом" (а его собеседники по дискуссии в прямом эфире при этих его эскападах молчат), то чего же ждать от российской улицы в том числе и той, что недавно митинговала на Славянской площади?
Ау, доктор Геббельс, у вас образовался достойный ученик, который знаком, оказывается, со всеми без исключения мусульманами Франции, с каждым переговорил и каждому вынес свой приговор: "дебилы" - где там ваш циркуль для измерения черепов?..
Если известный колумнист, имеющий приличное экономическое образование, опыт работы в исследовательских институтах и приверженность к научному анализу, обсуждая ту же французскую проблематику, обращается к риторике времен крестовых походов и видит объяснение в исключительности христианства по отношению к другим культурам, поскольку "человек, для которого христианская цивилизация ничем не выделяется среди прочих культур... в итоге сдаст все", в то время как "верующий христианин знает, чем можно и чем нельзя поступиться, и имеет достойные шансы устоять", - если такие аргументы, за которыми в истории человечества сотни тысяч трупов, идут в ход, то остается только развести руками и обратиться к апокалиптическим пророчествам Иеремии. "И было слово Господа ко мне в другой раз: "что видишь ты?" Я сказал: вижу поддуваемый ветром кипящий котел, и лице его со стороны севера" (Книга пророка Иеремии, 1.13).
Дело не только в том, что подобный уровень аргументов переводит обсуждение действительно серьезной проблемы межнационального и межрелигиозного соседства, причем в нашей многоконфессиональной и многонациональной стране, в самую низкую ее плоскость, где единственными доказательствами правоты начинают выступать топоры и колья, то есть насилие и неизбежная, равно как и бессмысленно пролитая кровь. Ведь если все иные, не похожие на нас цветом кожи или формой носа - "дебилы", заведомо, генетически, аморальны, то есть не поддаются исправлению, не способны к образованию, и к тому же - представляют угрозу для носителей единственно правильного вероучения ("сдадут всё"), то никакой контракт добрососедства с ними, с такими, по определению невозможен. Следовательно, выход, требуемый инстинктом самосохранения, один - в печь.
Однако дело еще, и в не последнюю очередь, в том, что эти рассуждения появились в изданиях, не страдавших раньше экстремизмом, и/или исходят от людей, не замеченных ранее в среде бритоголовых и даже, скорее всего, полагающих в ультраправых - угрозу стабильности, национальному/религиозному миру на территории России.
Что же такое произошло? Отчего то, что раньше в приличном кругу было нельзя, теперь - не только можно, но, похоже, и нужно, и востребовано?
Между тем, авторам должно быть известно, сколь взрывоопасным может быть слово - как минимум они должны были читать о том во всяких хороших книжках.
Между тем, именно политическая корректность, многажды у нас осмеянная, стала залогом - пусть и хрупкого, но тем не менее мира в такой стране, как США, с их невероятным многообразием рас, наций и религий (в публичных школах Лос-Анджелеса, например, до 75 процентов учеников - выходцы из Латинской Америки). Высказывания вроде тех, что приведены выше, в США сегодня можно обнаружить только в маргинальных СМИ. И не потому, что кто-то запрещает (в Штатах, кстати, судебных процессов о разжигании межнациональной ненависти в СМИ не бывает: свобода слова там действительно свобода для всех, в том числе и для лунатиков), а потому, что достигнут общественный консенсус, который вывел "пятиминутки ненависти" за пределы приемлемого. Расистов, антисемитов, фундаменталистов всех мастей в США предостаточно. Однако, обнаружив свои взгляды публично (в частных разговорах - ради Бога), они тут же будут преданы общественному остракизму: быть откровенным расистом или националистом так же неприлично, как не принимать по утрам душ. И причина такого самоограничения проста: страна иначе не выживет, взорвется. Потому именно политический, образованный класс, основываясь на десятках исследований во многих странах мира, инициировал политику и практику политической корректности. Малейшее отклонение от этой практики, как было несколько лет назад в истории с Трентом Лоттом, лидером правящего республиканского большинства в Сенате, который позволил себя невинные, по нашим понятиям, высказывания, оскорбившие афро-американцев, - и автор тут же стал изгоем: Лотт вынужден был уйти со своего поста. Отсутствие такой, да, может быть, гипертрофированной иногда политкорректности во Франции, где корявый французский язык вызывает косой, а то и высокомерно неприязненный взгляд, и стало, по моему глубокому убеждению, одной из причин нынешних волнений. Но об этом - в следующей колонке.
Так почему же, возвращаюсь я к своему изначальному вопросу, расовый, национальный, религиозный эгоцентризм становится modus vivendi у нас, в том числе и в респектабельных СМИ?
(Замечу в скобках: я благодарна авторам приведенных выше откровений за обнародование своих взглядов. Такой эксгибиционизм в определенном смысле даже полезен: ведь если приведется где встретиться в общественном месте, то хороший французский одеколон может обмануть восприятие, зато теперь запашок никаким хуго боссом не убьешь.)
Для начала - цитата. "Жестокость уважают. Людям необходим всепоглощающий страх. Им необходимо чего-нибудь бояться. Они хотят, чтобы кто-нибудь испугал их, и сделал их абсолютно покорными. Чего болтать о жестокости и одновременно негодовать о пытках? Массы хотят их. Они хотят чего-то, что заставит их трепетать от ужаса".
Об авторе пока умолчу, предоставляя возможность читателям догадаться. И хотя автор важен, еще важнее - что именно такая логика, хотя, возможно, и в более обтекаемых выражениях, становится доминантной в высоких кремлевских кабинетах. А раз так, то находятся и инструменты, пригодные для того, чтобы доводить подобный образ мыслей не только до масс - для этого особого искусства не требуется, но и до той части российского общества, которая полагает себя образованным сословием.
Понятно, что национальный эгоцентризм, пусть и в мягкой пока обертке, как идеология, с которой Кремль, очевидно, пойдет на президентские выборы (и которая опробуется уже сейчас, на выборах в Мосгордуму) - неизбежное следствие целой серии шагов ("стратегии" не пишу, поскольку не верю, что за "стенкой" есть люди, способные думать в таких категориях), предпринятых в последние пять лет.
Сначала - возвращение сталинского гимна. Дальше - имперская риторика, призванная нивелировать комплекс неполноценности, вызванный печальным для страны исходом холодной войны и развалом СССР. Следом - постоянная, нон-стоп, пропаганда антилиберализма и антидемократизма, несущаяся со всех телевизионных каналов, и почти полное отсутствие альтернативных точек зрения на тех же каналах.
Одновременно - дискредитация парламента, то есть собрания, где заседают люди, представляющие самые разные взгляды, существующие в обществе, и пытающиеся эти различия примирить; превращение его в предбанник Администрации президента, и декларация тем самым единовзглядия на весь комплекс возникающих в стране проблем, национальных в том числе. Следующий, и, очевидно, вполне закономерный, шаг - игра на национальном чувстве, постепенное раскручивание идеи национальной исключительности и особости под маской "не отдадим национальную идею бритоголовым и улице". Утверждение в качестве нового государственного праздника 4 ноября показало - не отдадут. Напротив, возьмут на вооружение, используя тех самых бритоголовых и ту самую улицу в качестве боевого авангарда, дабы относительно "мягкий" государственный национализм мог выступить в роли защитника и спасителя. События во Франции, надо заметить, пришлись как нельзя к месту.
За всем этим (ровно так, кстати, как это было и в нацисткой Германии) стоят, естественно, вполне прагматические соображения. Причем, как у заказчиков этой новой/старой идеологии, так и у ее пропагандистов. Как известно, "идея, овладевшая массами, становится материальной силой": нет более легкого и более эффективного способа легитимизировать в глазах граждан принудительный отъем собственности, как облечь этот процесс в националистические одежды. Так, экспроприации ЮКОСа предшествовала, причем задолго до окончания суда над Ходорковским, оголтелая газетная кампания о недопустимости того, чтобы природные ресурсы страны находились в руках инородцев. Недавняя, отнюдь не добровольная, продажа "Объединенных машиностроительных заводов", принадлежавших бывшему российскому младоолигарху и нынешнему министру грузинского правительства Кахе Бендукидзе, государственному концерну, сопровождалась истеричной антигрузинской риторикой. Нынешние усилия по замене западных менеджеров ТНК-BP на российских, призванные поставить финансовые потоки под контроль силовиков, так же сопровождаются декларациями о защите национальных секретов и интересов.
Так идеология национального или расового эгоизма - в более или, напротив, в менее замысловатой упаковке - становится ощутимо выгодной, приносит вполне реальные дивиденды. Пристяжным - в том числе. Все, что требуется, это сообщить о своей приверженности идеологии - я называю это "эффектом Гордона" - публично. Формы допускаются разные. Например, такие: "Раньше негр был человекообразной обезьяной, а сейчас об этом говорить нельзя", - сетует в прямом эфире отягощенный проблемами морального выбора писатель. Ну почему же - нельзя?
Очевидно - модно и нужно. А что до запаха, так это для эстетов: у добропорядочных джентльменов всегда в нагрудном кармане есть носовой платок.
http://www.ej.ru/?a=note&id=2313
11.11.2005 г.
Док. 310746
Перв. публик.: 11.11.05
Последн. ред.: 28.05.07
Число обращений: 307
Альбац Евгения Марковна
|
