Григорий Вадимович, вице-премьер правительства Виктор Христенко окончательно разрушил надежды нефтяников на увеличение экспорта нефти, сказав, что правительство не будет пересматривать экспортный график. В то же время, нефтяные цены растут, несмотря на все старания OPEC как-то стабилизировать рынок. Таким образом, цены растут, а экспорт сдерживается. Что происходит? Почему правительство придерживается подобной политики?
На цены ни Россия, ни OPEC сейчас не влияют. Высокие цены стимулируют нефтяные компании к увеличению добычи, но они должны строить свою инвестиционную политику не только на ценах, но и исходя из пропускной возможности экспортных направлений.
Но на самом деле, действительно принципиальным и далеко не праздным является вопрос о том, а нужно ли России увеличивать добычу дальше или нет. Сегодня по данным декабря в стране добывается уже порядка 8 млн. баррелей в сутки, тогда как потребляется всего около 2,5 млн. баррелей. Все остальное в виде нефти и нефтепродуктов идет на экспорт. Хорошо это или плохо? Есть точка зрения, что это хорошо: нам, мол, нужно выплачивать внешние долги, вот и пусть валюта поступает в страну. Чем больше экспорта - тем больше валюты. Но думать, что рост экспорта сырья это благо для России - глубокое заблуждение. Чем больше экспорт, тем больше экономика страны зависит от ценовой конъюнктуры. Пока цены высокие - все хорошо, а ну как цены упадут? Кроме того, большой приток валюты приводит к появлению голландской болезни в экономике, что тоже не очень хорошо. Наконец, валюта поступает не в страну, а уходит к нефтяным компаниям. Конечно, ЦБ покупает какую-то долю на утренней сессии, но большая часть идет именно в нефтяные компании, которые вовсе не обязательно вкладывают деньги от экспортной выручки в экономику России. По данным 2000 г., вывоз капитала из России увеличился, и связано это в том числе и с тем, что нефтяные компании стали вкладывать деньги в зарубежные проекты. Поэтому увеличение экспорта не есть благо для России. Часто говорят, что вот ТЭК - локомотив нашего экономического роста. Это отчасти верно. Если посмотреть на цифры, то доля ТЭК в экономике, экспорте, налогах действительно очень велика. Но если деньги не вкладываются в Россию, если они вывозятся за рубеж, то локомитив уехал из страны. Далее, по данным Brunswick UBS Warburg, 80% экономики у нас контролируются восемью финансово-промышленными группами, которыми, в свою очередь, владеют несколько десятков человек. Поэтому рост экономики, который измеряется ростом ВВП, приводит к увеличению благосостояния в основном этих граждан и их окружения. Пусть их будет даже несколько тысяч, все равно остальные с роста ВВП получают непропорционально мало. А это означает, что растет социальное неравенство в стране, а такой рост экономики не оптимален по парето. Сегодня было бы логичней, чтобы росло благосостояние самых бедных граждан, тем более, что доходы 27% населения по официальной статистике находятся ниже прожиточного минимума. Но так не получается в силу известных причин.
С этой точки зрения, если вернуться к ограничению экспортных возможностей, а соответственно, к ограничению добычи, то в этом может быть определенный смысл. Я, честно говоря, не думаю, что правительство рассуждает именно таким образом, что оно ставит перед собой вопрос о том, сколько нужно добывать нефти, чтобы оптимально росло благосостояние граждан Российской Федерации, вовсе нет. Просто правительство пытается удержать рычаги влияния: нефтяная труба является таким рычагом, и в силу инертности бюрократического механизма правительство тормозит развитие добычи и экспорта без всяких экономических обоснований, которые должны были лежать в основе государственной политики в этом вопросе.
Однако, по Вашему мнению, то, что правительство тормозит с увеличением экспорта - это позитивный фактор?
Трудно сказать. Не хочется быть голословным - это нужно считать. Лишь проведя соответствующие расчеты можно сделать какие-то определенные выводы. Интуитивно я предполагаю, что ограничение экспорта играет скорее позитивную роль. Чем плох быстрый рост добычи? Сейчас у нас добыча составляет 379 млн. тонн, к 2005 году хотят выйти на 450 млн. тонн, а быстрый рост может обернуться резким падением, что на самом деле очень плохо по многим причинам - это негативно скажется на росте экономики, возникнут социальные проблемы и окажется под угрозой энергетическая безопасность страны. Кроме того, выборочная отработка запасов или применение определенных технологий, которые на сегодняшнем этапе позволяют резко увеличить добычу, могут привести к тому, что часть нефти навсегда останется в месторождениях, и ее потом никак не извлечешь. Хотя возможно появление новых технологий, которые позволят добывать и такую нефть, но риск сохраняется. Все-таки для каждого месторождения при существующих технологиях есть оптимальная динамика добычи, которая позволяет извлечь как можно больше нефти.
Сегодня рост добычи не сопровождается соответствующими геологоразведочными работами и, соответственно, приростом разведанных запасов просто потому, что страна обеспечена доказанными запасами на десятки лет вперед. Но если добыча растет очень быстро, то в какой-то момент можно просто не успеть начать вкладываться в геологоразведку. Понятно, что в отсутствии новых месторождений удержать добычу на высоком уровне не удастся. Ведь важно выйти не на максимально возможный уровень добычи. Оптимальным является такой уровень, при котором добыча будет стабильна длительное время, а последующее падение будет не очень стремительным.
Сегодняшняя динамика прироста добычи не может не настораживать: если в 1999 году добыча выросла на 0,5%, в 2000 на 6%, в 2001 на 7,7%, а вот в 2002 году - уже на 8,9%. Идет ускорение темпов роста добычи нефти. Конечно, это долго продолжаться не может, и при таком режиме не исключено, что плато стабилизации уровня добычи просто не будет. Мы выйдем на 450 млн. тонн, а потом начнется обвал. Может, действительно имеет смысл сделать некую паузу? Не решать сейчас второпях, куда тянуть трубу - в Китай или Японию, а посмотреть, насколько это нужно для страны в целом. Почему не подождать пару лет? Тезис о том, что нужно развивать дальневосточные регионы именно с помощью нефти, честно говоря, сомнителен. Нефть в какой-то момент закончится, и что потом делать с этими регионами, которые привыкнут к жизни за счет нефти? В этом как раз одна из больших проблем сырьевой направленности нашей экономики, что в какой-то момент структуру производства придется сильно перестраивать, а это будет стоить очень дорого. Спешить не надо, экспортные проекты должны быть экономически обоснованы. А если они сомнительны и реализуются только при высоких ценах на нефть? Мы же не при социализме живем, надо подходить с другими критериями, не с точки зрения развития регионов, а с точки зрения количества денег, которые мы получим с этого. Может быть, решения правительства о сохранении монополии Транснефти и ограничении экспорта нефти и правильны, но они приняты без расчетов и обоснований, а просто из-за нежелания терять влияние.
Как Вы прокомментируете то, что чиновники отказали нефтяникам, возражавшим против увеличения транзита казахской нефти и против исключения латвийского Вентспилса из экспортного графика?
Здесь играют роль политические и экономические соображения. Прибалты в свое время активно использовали свое монопольное положение на северо-западном направлении экспорта и одновременно проводили откровенно недружественную политику. После того, как построили БТС и порт в Приморске, от этой зависимости мы избавились, но этот маршрут нужно окупать, а ведь он - конкурент Вентспилса. Так что здесь и политика и экономика.
А с Казахстаном, наверное, чистая политика. Договорились 15 млн. тонн прокачивать - значит, надо прокачивать. Хотя, в принципе, здесь нефтяники правы. Если с тонны российской нефти, отправленной на экспорт, государство получит в разы больше, чем с транзитной, то с экономической точки зрения разумнее экспортировать именно россйискую нефть, а не прокачивать казахскую.
15 января 2003
http://www.opec.ru/comment_doc.asp?d_no=33480
Док. 308635
Перв. публик.: 24.05.03
Последн. ред.: 24.05.07
Число обращений: 231
Выгон Григорий Вадимович
|
