Существуют ли серьезные проблемы со стерилизацией излишней денежной массы в условиях повышательного тренда цен на нефть, сформировавшегося сейчас?
Теоретически такие высокие цены на нефть, одновременно с учетом того, что основные проблемы российской финансовой системы в том, что страдает банковская система и недостаточно развитые финансовые рынки, без сомнения, такая проблема существует, и такое положение однозначно идентифицируется как позитивный внешний шок. Позитивный, конечно, лучше, чем негативный, но любой шок плох для экономики. Особенно в той ситуации, когда российская финансовая система просто не готова или недостаточно готова для того, чтобы абсорбировать и аккумулировать все дополнительные средства. Тем не менее, проблема может быть в той или иной степени решена, прежде всего, за счет Стабилизационного фонда, что мы наблюдали в этом году, когда основную нагрузку по стерилизации взял на себя Стабилизационный фонд. Понятно, что Центральный Банк с задачами по стерилизации не сможет справиться в одиночку, и основная нагрузка ляжет на министерство финансов.
Дополнительным средством может быть выпуск государственных облигаций, расширение рынка внутреннего долга, что также позволит стерилизовать избыточную денежную массу.
Без сомнения, проблема укрепления курса рубля сохранится, и это будет стимулировать развитие импорта и снижение конкурентоспособности на внутреннем и внешнем рынке обрабатывающих отраслей. Это отдельная проблема, она и в этом, и в прошлом году стояла, и она как-то решается. Лучше или хуже, но именно поэтому в качестве основной цели на текущий год Центральный Банк рассматривает рост реального эффективного обменного курса не более, чем на 7%, и примерно аналогичный показатель закладывается и в следующем году. Но проблема есть. Проблема состоит в том, что это шок. Но это один из исторических шансов, когда на внешнем рынке складывается настолько благоприятная ситуация для России, что можно расширить инвестиционную активность и решить ряд структурных проблем, которые назрели в России за последние 20 лет.
Сейчас увеличились инвестиции крупных, прежде всего, компаний за рубеж. То есть, компании замыкают свои производственные цепочки с теми производствами, с которыми они непосредственно связаны за рубежом. В то же время мы наблюдаем достаточно большой поток денег на счета расширенного правительства. Что это означает? Шанс, о котором вы говорите - это шанс эффективно расходовать те средства государства, которые пришли от внешней конъюнктуры? Но довольно сомнительна точка зрения, что государство сможет эффективно расходовать эти деньги. И уже не раз говорилось о том, что у нас недостаточно инвестиционных проектов.
Это да. Деньги есть, проектов мало.
Но, так или иначе, все равно это шанс. Это исторический шанс, когда за счет природных ресурсов Россия в широком смысле, и предприятия, и расширенное правительство, получает дополнительные средства за счет простого роста цен. И естественно, что их лучше, помимо решения задач выплаты внешнего долга, использовать на инвестиционные проекты. То есть, заложить за счет этих средств основу для будущего экономического роста. Это лучше делать в ситуации, когда много денег, нежели когда цены на нефть низкие, денег мало. А как это решается - это другой вопрос.
То есть, прежде всего - инвестирование государством?
Не обязательно. И крупных экспортно-ориентированных предприятий. Это шанс, благоприятный для всей экономики, а не только для расширенного правительства. А как этим распорядиться - это уже второй вопрос. Да, конечно, что касается расширенного правительства - может быть, оно неэффективно, или не настолько эффективно расходует средства. Но лучше пусть со средней эффективностью реализовывать инвестиционные программы, чем их не реализовывать вообще. Особенно в развитии инфраструктуры.
Насколько изменится структура экономики? По сути, дополнительные доходы аккумулируются в двух секторах. Это сырьевая составляющая и это средства государства, расширенного правительства. Насколько вероятен вариант развития так называемых чеболей? С одной стороны, рост государственных инвестиций и государственных проектов. С другой стороны, деньги нефтяных компаний могут пойти в тот же самый сектор, в строительство или в участие в строительстве инфраструктуры. Или эти деньги пойдут в смежные отрасли, в новый для этих компаний бизнес. Таким образом, будет воспроизводиться модель чеболей?
Частично, такая вероятность есть. Вопрос в том, пойдет ли это по чистому корейскому пути, либо это будет смешанная модель. Так или иначе, понятно, что любой инвестиционный проект, реализуемый либо крупными экспортными компаниями, либо государством, является неким локомотивом и для других экономик. Потому что в рамках этого проекта будут закладываться расходы и на прочие сектора. С одной стороны, возможен вариант развития многоотраслевых конгломератов, более того, он обусловлен сырьевой направленностью российской экономики. Это также провоцирует такую структуру чеболей.
8 октября 2004
http://www.opec.ru/comment_doc.asp?d_no=52219
Док. 306753
Перв. публик.: 21.05.05
Последн. ред.: 21.05.07
Число обращений: 317
Ведев Алексей Леонидович
|
