Ирина Хакамада: Люди чаще голосуют не за свободу, а за рабствоНазад
Ирина Хакамада: Люди чаще голосуют не за свободу, а за рабство
Интервью газете "Иностранец"
- Как вы думаете, с прошлых выборов стало ли наше общество более адекватно модели демократии, построенной на всеобщем избирательном праве? Известно же, что на Западе к этому пришли после долгого периода цензовых ограничений. У нас же всеобщее избирательное право было сразу перенесено из тоталитарного общества, где выборы были чистой формальностью. Другими словами, произошли ли у нас изменения, достаточные для того, чтобы голосование носило сознательный характер, а избиратели не так сильно поддавались на посулы разного рода популистов?
Нет. Ничего не изменилось. Я давно подозревала, что нельзя было вводить демократию в таких всеобъемлющих формах. То есть подойти к этому вопросу чисто формально. А именно это мы и сделали.
Я, например, считаю, что в начале построения гражданского общества экономическая демократия важнее, чем политическая. Если бы мы несколько ограничили избирательное право, например, ввели бы какие-то цензовые ограничения, но дали бы людям возможность завести свое дело или освободили бы от налогов малое предпринимательство, то сейчас имели бы совершенно другой результат.
Ведь этими мерами мы защитили бы экономику от монополизма государства, создали бы рабочие места - в общем, открыли бы доступ воздуха. А вот потом можно было бы убрать все избирательные ограничения. Сейчас же в экономике у нас демократии нет. То есть бизнес, который работает вне бюджетной сферы, находится в дискриминационном положении по отношению к олигархическим компаниям.
Большинство людей отторгнуто от реформ чисто экономически. Отсюда волна протестного голосования и раздолье популистам. Отсутствие демократической экономической политики не дает получить парламент, который смог бы двигать реформы.
Люди, выбирающие наших депутатов, ориентируются на самый "низ" иерархии ценностей. А какая базовая ценность там, "внизу"? Пища, хлеб. Выше идет безопасность, затем наличие работы, потом индивидуальная реализация и лишь на самом верху творчество. То есть чем экономически свободнее человек, тем больше у него мотиваций при голосовании! И получается, что голосует он не за того, кто обещает больше хлеба, а за того, кто может обеспечить свободу.
А сейчас люди чаще голосуют не за свободу, а за рабство. Потому что они не могут реализоваться как свободные люди. Они порабощены невозможностью обеспечить свои семьи. И это трагедия. Если так будет продолжаться дальше, то мы закончим либо диктатурой, либо полной маргинализацией общества. Когда нами будут править лукашенки и им подобные.
Теперь вводить какие-либо цензы уже поздно - поезд ушел. Ведь так нельзя - сначала дать людям права, а потом отнять. И поэтому лучше ничего не трогать, а очень важно любыми методами влиять на души, на мозги людей. Нужна настоящая идеологическая интервенция либеральных ценностей. Нужны сериалы, детективы, сказки, мифы, легенды, все, что угодно, где главный положительный герой - свободный человек, который сам берет на себя ответственность и четко представляет, что должна делать власть.
Это очень важно. И если мы в самое ближайшее время не займемся такой идеологической интервенцией, то никакие экономические реформы не пройдут.
А кто этим должен заниматься?
Это должно идти изнутри самого общества. Кстати, первый, так сказать, всплеск уже пошел. Создано огромное количество инициативных клубов, создано снизу, как предпринимателями, так и творческими деятелями, которые пытаются реализовать эти социальные проекты. Например, они вместе спонсируют и создают теле- и радиопередачи, в которых, скажем, рассказывается о сценариях развития России в весьма доступной и даже юмористической форме.
Значит, ликбез?
Нет, не ликбез. Речь идет о новом мифотворчестве, формирующем образ будущего свободного человека.
Наверное, идеологической интервенцией могут заниматься только частные структуры, выражающие интересы определенных социальных групп?
Естественно. Но они формируют общественное мнение, а новое общественное мнение рождает возможность создания новых, совершенно иных по своей природе политических партий.
Ваша оценка состояния нашего общества довольно пессимистична. И что же в этой связи вы думаете насчет перспектив Союза правых сил?
Тяжелые перспективы. Но если мы не будем конъюнктурить, то не все так беспросветно. У нас есть преимущества: наши программные идеи ясны и понятны. Избирателю уже ясно, кто мы такие. А вот чем, например, отличается "Единство" от "Отечества - Всей России" или от НДР, избирателю непонятно. Это даже не загадка, это какая-то черная яма.
У нас же, повторю, все определенно: социально ориентированная рыночная экономика, сильная и свободная Россия, сохраняющая все свои национальные особенности, но органично входящая в европейскую цивилизацию. Отсюда следует приоритет человека, его прав и свобод, частной собственности, приоритет общества над государством. Государство - как главный менеджер корпорации. Оно должно быть главным защитником, но не участником рынка.
Именно потому, что с нами как раз все ясно, мы и преодолеем пятипроцентный барьер.
То есть вы думаете, что вот такое четкое позиционирование и будет тем средством, которое поможет вам перепрыгнуть через пятипроцентную планку?
Именно. Конечно, мы не имеем права превращаться в крайних радикалов и не говорить о социальной политике. Но говорить об этом нужно опять-таки ясно и понятно. Говорить о том, чем отличаются патерналистские модели социальной политики от европейских. А суть европейской модели состоит прежде всего в следующем: государственная адресная помощь беднейшим, но при этом стимулирование частных систем социального страхования.
Вот вы упомянули о радикализме. А лично у вас степень первоначального радикализма снизилась? Или он, ваш прошлый радикализм, приобрел какие-то новые формы по сравнению с началом 90-х годов? Ведь вы, помнится, начинали вместе с весьма радикальным либералом - Константином Натановичем Боровым.
Так мы из-за этого и разошлись. Именно из-за этого. Но я никакой ломки не испытываю. Я все эти десять лет утверждала такую систему ценностей, которая и сейчас не требует никаких изменений. Она не радикальна. Я всегда пытаюсь найти компромисс, то есть реализовать принцип "жить по жизни" в новых законах, принимаемых в нашей стране.
Кстати, вот одно из коренных отличий моей экономической модели от моделей других наших либералов. Я убеждена, что чисто европейская или американская модель налогообложения не годится для нас. Я считаю, что надо учитывать наш менталитет, когда общество ненавидит власть и пытается скрыть от нее все, что можно скрыть. А власть не доверяет обществу и пытается все контролировать, не стимулируя независимость и свободу. Наше государство не заинтересовано в независимости и свободе. Если пытаться все это ломать через колено, то ничего не получится.
Смотрите, последний проект Налогового кодекса написан по европейским стандартам. Однако в Европе изначально предполагают, что все люди исполняют законы. В результате применение у нас такого европейского Налогового кодекса привело к тому, что экономика как была "серой", так и осталась.
Ведь у нас никто не платит зарплату по безналичному расчету. Никто не хочет показывать деньги. Поэтому нужен компромисс. Забыв про западные модели, надо ввести гораздо более примитивную схему. Надо просто признать: мы примитивные. И примитивно брать с естественных монополий фиксированные платежи типа оброка, которые обеспечат наполнение бюджета при ограничении его функций. Этих денег хватит. За что мы будем брать? За то, что они монополии, разумеется. За то, что нет конкуренции, за то, что они находятся на льготном положении.
А с мелкого бизнеса и граждан мы вообще налогов брать не будем. Нужен принцип "Обогащайтесь!". Потому что люди, имея деньги, начинают их тратить и становятся инвесторами в свою экономику. Ведь главная проблема сейчас в том, что низкий платежеспособный спрос стал ограничителем роста экономики.
После девальвации рубля, после роста цен на сырье возник огромный потенциал. Уже пошел рост и тут же уперся в проблему спроса - денег у людей уже нет. Почему? Потому что нет рабочих мест, нет достойных доходов. Что сейчас собирается делать правительство? Накачивать спрос, повышать зарплату бюджетникам и так далее. Это правильно, но они забывают о другом - если даже вы повысите пенсию на 15 процентов, то этим вы не увеличите спрос. Вы ее повысьте, но одновременно уберите налоги с малого предпринимательства! Именно оно, как в Китае, Гонконге, Сингапуре, заберет на себя лишнюю рабочую силу и создаст дополнительный спрос.
Хорошо, но чтобы все это претворить в жизнь, нужно завоевать мощные политические позиции.
Более того, для этого надо стать президентом.
Как вы считаете, Ирина, сейчас либеральные силы лучше подготовлены к выборам? Является ли Союз правых сил наиболее адекватной формулой пресловутого единства демократов? Вспомним прошлые выборы - куча демократических блоков, которые в конечном итоге растащили "демократические" голоса. Вы, кстати, тоже создали блок "Общее дело" и пошли на выборы отдельно. На что вы рассчитывали? Ясно же было, что в Думу вы не пройдете.
Мне-то как раз было не ясно. Я считала, что из-за своего "нового лица" проскочу пятипроцентный барьер.
Но было же очевидно, что самым перспективным блоком был "Демократический выбор России"?
Между прочим, в "Демократическом выборе" обсуждали мою кандидатуру на место в первой тройке. Но в конце концов третьим номером была выбрана Федосеева-Шукшина. Только если бы они даже после этого предложили мне объединиться в единый избирательный блок, я бы пошла. Но они даже не предложили. А с Борисом Федоровым, с которым мы вместе состояли в "Союзе 12 декабря", была другая история. Он сам ушел из нашего "Союза" и основал собственное движение "Вперед, Россия!", из которого, как и из "Союза 12 декабря", тоже ничего не получилось. Когда я увидела, что никому ничего не надо, я решила сама попробовать и всем им показать.
Ну да, а в результате пропал тот самый один процент голосов, которого не хватило "Демвыбору", чтобы попасть в Думу.
Каюсь, каюсь. Сделала все, пошла на все компромиссы, чтобы теперь быть вместе. Даже тогда, когда я считаю, что что-то делается неправильно. Не выношу сор из избы. Приложила максимальные усилия как женщина, чтобы всех утихомирить и упаковать.
Поэтому я думаю, что прецедент создан хороший. Важно, что вообще создан прецедент. И во время всех следующих кампаний единство демократов уже будет выглядеть вполне естественным явлением.
Хотя эксперимент, конечно, очень сложный. Нет опыта работы в коалиции. Трех лидеров вместе посадить - нет проблем. Четырех - нет проблем. Пятерых - нет проблем. Но ведь есть еще соратники, штабы, программы, у каждого привычка работать с определенными группами агитаторов. Понятно, что присутствует и конкуренция вокруг того, как будут распределяться финансовые средства. Это самый тяжелый вопрос. Отсюда так много проблем в этой кампании...
В общем-то, это первый блин. И если мы пятипроцентный барьер перешагнем, то этот огромный опыт, конечно, пойдет на пользу. На основе нынешней коалиции вполне может быть создана мощная партия.
В общем, уроки извлечены?
Извлечены и извлекаются каждый день. Утрамбовать столько амбиций, столько ярких личностей... Например, для лидеров "Демвыбора" во главе с Егором уступить все три первых места в списке было совсем не просто. Теперь очень важна победа. Очень! Если победы не будет, то на всем достигнутом можно поставить крест. Важно создать прецедент демократов-победителей. Хватит считать нас проигравшими. Потому что мы не только несем идеи демократии, но и идеи поколения. Ведь и Кириенко, и Немцов, и я - это люди, которые не только в настоящем, но и в будущем. Ошибок много, но поэтому-то мы и имеем право говорить о будущем, что опыт имеем.
Интересно, а что вы думаете об обязательном включении женщин в первые тройки избирательных списков, к которому прибегают практически все блоки?
Вот это моя главная головная боль. Все "пиарщики", работающие на Союз правых сил, заставляют меня постоянно говорить о женских проблемах. Никогда этого делать не буду. Я совершенно жестко сказала, что буду выступать по проблемам бюджета, по проблемам государственной политики...
Я вообще-то кандидат экономических наук и защищаю женщин уже тем, что профессионально занимаюсь политикой и выступаю за либеральное общество, где главное - это личность. И если я провела закон о некоммерческих организациях, то тем самым автоматически защитила женщин, потому что все женские организации работают на основе этого закона.
Я в принципе против помещения на первые места в списках женщин именно как женщин.
Но, между прочим, если все блоки это делают, то это заслуга женщин. Они активно голосуют, это электорат, они требуют внимания. Что, конечно, достижение. А мужиков приходится ломать... И если бы в политике женский электорат не имел значения, а политика-то у нас преимущественно мужская, то никаких женщин вы бы там не увидели.
Но есть и другая сторона вопроса. Феминистский налет, присутствующий у женщин, ввязавшихся в политику, раздражает мужчин. Ну, например, в рамках того же Союза правых сил баллотируется Арбатова...
А я не феминистка. И с Арбатовой мы стоим в этом плане на разных позициях. Да и вообще, знаете, феминизм как-то противоречит моей натуре. Я мужчин уважаю. У них совершенно другой склад мышления. А раз другой, то мне это жутко нравится. Я вообще люблю все то, что не похоже на меня. Мужчина на меня не похож и уже одним этим мне интересен.
Другое дело, что я тоже не похожа на мужчину, но при этом я ему должна быть интересна и как политик, и как экономист. И если мое мнение ему неинтересно только потому, что я женщина!.. Значит, он банален и примитивен. Однако если он начинает слушать меня как личность и понимает, что у меня другой опыт и что я могу предложить нечто настолько неординарное, просто невозможное в рамках мужской психологии, - вот тогда он для меня партнер.
По-моему, политика, построенная на такой гармонии, конкурентоспособнее. Так же как и журналистика, и искусство, и вообще...
Нынешняя предвыборная кампания проходит под грохот новой чеченской войны. Причем в отличие от 1994-96 годов, в обществе царит некое воинственное единомыслие - мне кажется, опасное единомыслие. Не считаете ли вы, что правым силам надо жестче выступать против возможности повторения прошлой чеченской кампании с ее огромными жертвами, выступать против бездумной эскалации конфликта, против нагнетания в обществе шовинистической истерии - вопреки тому, что с предвыборной точки зрения это невыгодно?
Наша позиция в этом вопросе совпадает с позицией Путина настолько, насколько мы не имеем права повторить все ошибки 1994-96 годов. В частности, оставить в Чечне огромное число террористов, которые терроризируют мирное население. Против них нужно применять жесточайшие меры. Мы должны ответить на гибель мирных людей. Американцы ведь не спускают никому, а мы чем хуже? Другое дело, что мы не должны повторять тех же ошибок, когда война с терроризмом превращается в войну с собственным народом.
Я не разделяю позиций радикалов, требующих срочного предоставления Чечне независимости. Раньше я тоже была за независимость, но после разговоров с простыми людьми из Чечни изменила свое мнение. По одной простой причине: не хотят они независимости. Не хотят уходить от России, не хотят уходить в фундаменталистский мусульманский мир. Не хотят! Другой вопрос, что они не в состоянии сопротивляться давлению, скажем так, чеченских ортодоксов. Мы должны учесть стремления этих людей.
А борьбу с терроризмом надо довести до конца, только нельзя расширять сухопутную операцию.
То есть не надо штурмовать Грозный?
Нет, нет, не надо. Но нужно покончить с терроризмом. Любым способом. Уничтожить террористов, заставить чеченский народ их сдать и привести в кандалах. Все, что угодно. А потом нужно проводить честный и открытый референдум. И если референдум в Чечне и среди чеченцев, живущих в России, покажет, что они хотят независимости, то надо им ее дать. Если же чеченцы захотят жить в России, то вопрос будет исторически закрыт. Все.
Это не я придумала. Сами чеченцы хотят, чтобы именно так было. Когда я их спрашивала: подскажите, как решить эту проблему, как? - они отвечали: "Проведите референдум, только чтобы не голосовать под дулом пистолета. И тогда вы увидите, что большинство чеченского народа хочет остаться в России".
Как справиться с террористами? Давайте конкретно. Деньги в бюджете есть. Да, воруют много, но деньги есть. В Косово послали миротворцев? - Послали. Мы им деньги платим? - Платим. Почему в Косово можем, а здесь нет? Уберите солдат из Косово. Разберутся сами. К тому же албанцы кричат, чтобы мы оттуда ушли. Так уходите, нужно о своих подумать.
Отдайте эти деньги профессионалам. Их много. Это не только армия и МВД. Это бывшие спецназовцы, "альфовцы" и так далее. Сейчас они все не у дел. Они ничего не умеют делать, кроме как профессионально убивать противника. Причем именно с помощью профессиональных спецопераций, а не путем широкомасштабных военных действий. Заключите с ними контракт. Как будто неизвестно, где все эти террористы скрываются... А дальше - как в американских фильмах.
Говорят, правда: "Вот фильмов насмотрелись!" А, между прочим, когда таких фильмов много, значит, они имеют под собой реальную основу. Пора делать новую историю, когда победы добиваются не навалом пушечного мяса, а точечными ударами. Когда солдата берегут. Ведь он дорогой - солдат. И если мы покажем именно такую манеру ведения боевых действий, значит, сможем побеждать и в будущем.
Однако то, как поведут боевые действия, будет определяться в первую очередь политическими соображениями, возникающими здесь, в Москве. Карьера Путина, например, напрямую зависит от того, станет ли он "победителем". Немалую роль, наверное, сыграют и реваншистские настроения среди военных. Не подтолкнет ли все это к полномасштабному и бездарному наступлению, когда все будут стараться пораньше отрапортовать о долгожданной победе?
Если Путин хочет стать победителем и президентом России, то победы он может добиться как раз только с помощью профессиональной операции при минимальных потерях среди солдат и мирного населения. Если он при этом хочет опереться на военных, о которых все уже вытерли ноги, то это совершенно правильно - ведь военные тоже могут быть защитниками демократии, потому что всегда служат власти. Чем меньше жертв, тем больше успех Путина. Только так он сможет стать победителем. Если же он наступит на те же грабли и будет лупить по площадям, то вылетит из президентской гонки. Вот поэтому, по-моему, операция и ведется так аккуратно.
А вы думаете, что она ведется аккуратно?
Я думаю, что более-менее аккуратно. Видите, как медленно продвигается армия. Уже давно говорилось, что до Терека надо установить "зону безопасности", обеспечить административный порядок. Если там начнут платить зарплату, обустраивать жилье, кормить беженцев, то вся военная операция будет оправдана. А вот насчет штурма Грозного - я против. И я надеюсь, что Путин на это не пойдет. Я надеюсь, что он умен и разумен и, в общем, демократически настроен.
Кстати, кое-где бытует мнение, что Путин - либеральный, демократический политик. Нет ли здесь иллюзий? Путин ведь прежде всего человек из КГБ, известны его недавние высказывания, например, о том, что такие люди, как Андропов, нам нужны.
Конечно, не стоит столь категорично называть Путина либеральным политиком. Скорее можно говорить о его близости к либеральным, демократическим политикам - Чубайсу, Собчаку. Что касается высказываний об Андропове, то это, несомненно, предвыборная риторика. К сожалению, она требует от политика, который хочет побеждать, игры в "строгого, но справедливого правителя". Почему Лебедь был так популярен, почему Примаков был так популярен? Ничего с этим не поделаешь. А Андропов для обывателя остается эталоном такого "строгого, но справедливого".
Другое дело, что Россия не застрахована от диктатуры, потому что не создано гражданское общество. Поэтому, конечно, риск есть. Но я не думаю, что риск, исходящий от Путина, намного превышает риск, исходящий, например, от Примакова. Мне кажется, Путин - меньший риск для демократии хотя бы потому, что он принадлежит к совершенно другому поколению.
Вы считаете угрозу авторитаризма, исходящую от "Отечества - Всей России", серьезной?
Да. Тут нечего считать, и так все ясно. Евгений Маскимович Примаков - это авторитаризм в "мягкой перчатке", а Юрий Михайлович Лужков - в "жесткой".
То есть вплоть до лукашенковского варианта?
Нет, все это будет как бы цивилизованно. Лично я Примакова глубоко уважаю как профессионала. Я с ним знакома задолго до того, как он стал премьером. Его близкие друзья были нашими соседями по коммунальной квартире. Так что уважение огромное. Но у Примакова уже нет сил и здоровья, чтобы проводить абсолютно самостоятельную политику. Поэтому, когда он станет президентом, то повторится та же картина, как когда он был премьером. Он станет доверять только тем людям, с которыми его связывает большое общее прошлое. Начнет окружать себя людьми из прошлого. А России на рубеже веков уже необходимы абсолютно новые люди. Было бы великолепно, если бы Примаков, став президентом, как патриарх, как человек, обеспечивающий стабильность, окружил бы себя молодыми профессионалами - либералами. Вот это была бы идеальная схема!
Когда его утверждали премьер-министром, я аплодировала. А потом поняла - есть пределы его внутреннего состояния души. Он не может работать с нами. Он говорил мне комплименты, а потом все равно уволил. Он нас не понимает. Россия при его президентстве обречена на этакое абсолютное болото.
У Путина же, несмотря на все его прошлое, уже сейчас правительство в принципе вполне приемлемое. По крайней мере, нет там ни Маслюкова, ни Кулика. В общем, есть надежда.
Но все равно - нам нельзя быть полностью лояльными, нужна конструктивная оппозиция, необходимо открыто говорить Путину, в чем его ошибки.
Сейчас все так много говорят о Путине, Примакове, Лужкове, "Отечестве - всей России", "Единстве" и как-то совсем забыли о коммунистах. Правильно ли это?
Слава Богу, чем меньше на них обращают внимание, тем лучше. Чем больше мы с ними боремся, тем сильнее их раскручиваем. Они уже давно не так опасны, они слабы. Я считаю, что если до 1996 года главной была дилемма "или коммунизм, или капитализм", то сейчас дилемма совершенно иная. Или так называемый "новый социализм" - производим вроде по-капиталистически, а распределяем по-социалистически (поэтому коррупция является стимулом жизни). Или европейское цивилизованное рыночное общество.
Причем даже те решения, которые появятся в результате этой борьбы, будут в принципе полезны для России, будут более позитивны. Ведь то, что возникает из борьбы "черного" и "белого" (или "красного" и "белого"), в итоге превращается только в негатив. Скажем, Примаков играл с левыми, договаривался с ними, искал компромисс. И что в конце концов получилось? Мало того, что едва не удался коммунистический реванш, так еще Кулик назаключал столько международных соглашений об импорте сельскохозяйственной продукции, что напрочь прибил рост собственного сельского хозяйства, наметившийся было после девальвации рубля.
Так что никакого компромисса не было и в помине. Компромисс - это когда есть позитивный результат, а здесь его не было. Зато в парламенте - тишь да благодать, и все голосовали за Примакова.
Какой уж там компромисс. Просто ширма для ползучего коммунистического реванша.
Вот именно - ползучего. Но создавалась видимость, что Примаков всех утихомирил. Ведь раньше правительство все время воевало с парламентом. Вот когда в следующем парламенте будет достигнут компромисс между "жесткими" правыми и "Отечеством", то это действительно будет компромисс. Потому что его результатом станет, например, снижение налогов. Только мы будем требовать радикального снижения, а они - не очень радикального. Но в конце концов налоги будут таки снижены. Когда же мы торгуемся с коммунистами, то вообще ничего не происходит.
Возможен компромисс с "Отечеством"?
По политическим вопросам - нет, а по экономическим - без проблем. Почему? Да потому, что ОВР - это сплошь бизнес, пусть государственный бизнес. А что такое государственный бизнес? Это тоже использование частной собственности. Поэтому-то Лужков и рассуждает о малом и среднем бизнесе - дескать, освободите от налогового бремени. Он - хозяйственник, он понимает, с чего имеет 60 процентов бюджета и что будет, если все загубить непомерными налогами.
Все-таки у них не зюгановские лозунги - дескать, все контролировать, ужесточать... Коммунисты в последнее время тоже начинают играться с рыночной терминологией, но я знаю, как они себя поведут в реальном деле.
Ладно, можно согласиться, что коммунизм, так сказать, в чистом виде не представляет опасности. А как насчет его перерождения в разновидность национал-социализма коричневого толка? Этого нет или это тоже не представляет опасности?
Такое перерождение опасно только в том случае, если будет продолжаться война компроматов и все эти глупости с какими-то карточками и декларациями. Тогда люди возненавидят богатых и пойдут с вилами. Вот когда одни пойдут против других с вилами, вот тогда может возникнуть фашизм. То есть если фашизм и имеет шанс победить в России, то он победит не руками национал-фашистов, а руками финансово-олигархических группировок, которые в борьбе друг с другом выливают ушаты грязи и совершенно забывают о тех принципах, на которых вообще зиждется их существование. Стопроцентный негатив по всем каналам не рождает ничего, кроме ненависти и отторжения.
Ирина, а что вы скажете насчет российско-белорусского союза?
Мой тезис здесь совсем прост: союз с Белоруссией - да, союз с Лукашенко - нет.
С Лукашенко-то все понятно, а что вы вкладываете в понятие "союз"? Создание единого государства?
Зачем? Кому это надо? Почему ЕС интегрируется, не уничтожая отдельных государств? Дали людям один раз независимость, зачем их дергать? Оставьте их в покое! Попытки отобрать у белорусов уже имеющуюся государственную независимость приведут только к появлению нового очага нестабильности. Не надо давить! Попробуйте для начала договориться хотя бы о прозрачности таможенной политики. Работайте в направлении создания экономического и финансового союза. Если вы этого не сумеете сделать, то единого государства все равно не получится.
А вы не думаете, что в угоду политической конъюнктуре какая-то уродливая конструкция все-таки будет создана или, не дай Бог, откроют путь Александру Григорьевичу здесь у нас развернуться?
Знаете, я думаю, что эту угрозу мы уже проскочили. Потому что все это было явно связано с желанием президента или его окружения как-то продлить свой срок пребывания у власти. А сейчас все уже объявлено, все уже ясно, и как только пройдут наши президентские выборы, сразу канут в небытие и разные дутые "интеграционные" проекты. И дальше пойдет спокойная, нормальная работа, подобная той, что имела место в Западной Европе. Но нельзя забывать, что там на это потребовались десятилетия...
Тем не менее усиленно внушается, что уже есть некий консенсус насчет форсированного слияния двух государств. Похоже, конструируется неоимперский организм, причем на основе некой этнокультурной близости, что само по себе - никакой не фундамент для единого государства. Ведь живут же, например, немцы с австрийцами в разных государствах...
Я этого "конструирования" не понимаю. Объявите Шенгены в отношениях между Россией и Белоруссией, чтобы люди могли спокойно ездить друг к другу. Для начала вполне достаточно.
Времена, когда можно нарастить мускулы с помощью геополитики и таким способом показать свою силу всему миру, прошли. Двадцать первый век - это век профессионализма, век торжества человеческой мысли. И если на пороге такого века мы пытаемся присоединять территории, опять кого-то пугать, то это - всего лишь крик ребенка в толпе взрослых, которые давно заняты другим, более нужным делом.
Беседу вел Михаил Калишевский
27 октября 1999 г.
http://hakamada.ru/Archive/1334/1336/351
