Ирине Хакамадa никогда не хотелось быть "второй половиной". Неудивительно, что ее нынешний супруг у нее четвертый. Как говорит Ирина, этот брак уникален тем, что в нем все равны. О своей судьбе и любви рассказывают равноправные партнеры: Ирина Хакамада и вице-президент Института развития предпринимательства Владимир Сиротинский.
Ирина Хакамада: Первый брак устраивал всем. Мне семнадцать лет, романтическая влюбленность, рождение сына. А потом у нас с мужем полностью разошлись стратегии жизни. Я увлеклась наукой, пошла в аспирантуру - он остался на том же интеллектуальном уровне, на котором я его встретила. Через шесть лет мы расстались.
Денис Морозов: Второго мужа вы выбирали по уровню IQ?
И.Х.: Было реальное чувство любви, объединяли общие интересы. Я защищала диссертацию, он был молодым и перспективным кандидатом экономических наук. Чего ему не занимать, так это самостоятельного мышления. Для меня даже не стало проблемой то, что он был вдовцом с ребенком. Так что семья сразу получилась из четырех человек: мама, папа и двое детей с разницей три года.Мы жили в квартире моих родителей, с моей мамой. Я писала диссертацию и работала - кормила троих мужиков. Не потому, что так надо, а потому, что не было другого выхода, зарплаты мужа не хватало.
Д.М.: Ваш второй брак продлился двенадцать лет. Что вас не устроило?
И.Х.: Все неприятности начались года с 1989-го, когда я стала проявлять себя как деловая женщина. Занялась кооперативами, биржей. У мужа на этой почве возник комплекс. Он пытался доказать, что у меня ничего не получится. Что капитализм победит в России только тогда, когда будет найден новый источник энергии. Я не могла больше слушать про новый источник энергии. Главный источник - это люди.
Мы спорили. С утра до вечера были скандалы, страдали дети. В конце концов муж с сыном ушел в свою квартиру, которую мы сдавали, а я осталась с Данилой у мамы.
Д.М.: В те времена вы с Константином Боровым создавали товарно-сырьевую биржу. Кстати, у вас не было романа? Он ведь слывет чуть ли не профессиональным плейбоем.
И.Х.: У нас очень дружеские отношения. Мы всегда друг другу помогали. Супруга Борового даже как-то сказала ему: "Пока с тобой рядом Ирина, все будет нормально. Она направит тебя на путь истинный". У Кости действительно есть манера выдавать себя за сердцееда, но между нами ничего не было. Хотя бы потому, что я женщина, которая ставит перед собой две задачи: реализоваться профессионально и жить по любви. Какие-то мелкие романы меня не волнуют. Потому-то у меня и было так много браков.
Любовь заканчивается, появляется привязанность и дружба. Они длятся очень долго, а потом наступает конфликт личностей. Если моя личность, мое мировоззрение мужем не принимаются, я ухожу.
Д.М.: И кто стал третьим, разделившим ваше мировоззрение?
И.Х.: Бизнесмен. Именно он поставил диагноз моему второму браку, убедил, что надо развестись. Я влюбилась в него безумно. Мы стали жить вместе без всяких официальных регистраций.
Он с большим уважением относился к моей политической деятельности, но, как и все предыдущие мужья, не верил в победу. Когда же в 1993 году я стала депутатом, он осознал весь мой потенциал и, вероятно, испугался.
Его реакция была своеобразной: он решил, что его мир должен быть совершенно обособлен от моего. Постепенно брак превратился в существование соседей по коммунальной квартире. Мы никогда не отдыхали вдвоем, не появлялись вместе на приемах. И это меня убивало: все мужчины приходят на мероприятия с женами, а мой муж всегда отказывается.
Вместе мы просуществовали четыре года. Он был очень обеспеченным и преуспевающим бизнесменом, и я жила как у Христа за пазухой. Но мне не хватало элементарной теплоты, человеческого общения.
Д.М.: Владимир, вы себя комфортно чувствуете с женщиной-лидером?
Владимир Сиротинский: У меня совершенно нет ощущения, что Ирина меня подавляет. Сам по себе я абсолютно самодостаточен. Когда в публичных местах все внимание приковано к Ирине, а я остаюсь в тени, меня это нисколько не раздражает.
Д.М.: Как вы познакомились?
Владимир Сиротинский: В 1995 году в Давосе на Всемирном экономическом конгрессе. Я предложил Ирине написать вступительную статью к книге Янова "Россия после Ельцина" и принять участие в одном моем деловом проекте. Год мы общались исключительно на профессиональные темы.
Д.М.: И когда профессиональное сотрудничество переросло в нечто большее?
И.Х.: В 1996-м опять же в Давосе. Трудно понять, как после делового общения мы, говоря на английский манер, "упали в любовь".
Владимир Сиротинский: Стоп! Ты была вторая. Я "упал" первым.
И.Х.: Точно. Причем я могу описать хронологию своего "падения". Я во второй раз победила на выборах. Но, в отличие от 1993 года, победа не принесла мне эмоционального удовлетворения. Потому что дома был сплошной холодильник, мороз. Казалось бы, все хорошо, а я абсолютно одинокий человек.
Д.М.: Вы предчувствовали, что поездка в Давос окажется судьбоносной?
И.Х.: Абсолютно нет. Все начиналось невинно. Выдался свободный день. Мы решили посмотреть горы. Представьте: Володя ведет машину по горной дороге на огромной скорости, играет Вивальди, кругом - неописуемые красоты. Я поняла, что рядом сидит мужчина, с которым можно полностью расслабиться и забыть обо всех проблемах. И это был момент абсолютного счастья. А поскольку я считаю, что для перманентного счастья человек не создан, то назавтра все забыла и эпизод из памяти вычеркнула. Вернулась в Москву, в свою одинокую жизнь, пошла на заседание фракции... И в этот момент раздался телефонный звонок. Потом целую неделю звонки раздавались каждый час. Начался натиск, который было невозможно остановить. И когда этот ураган достиг апогея, я спросила: "Ты мне что, руку и сердце предлагаешь?" На что Володя ответил: "Да".
Д.М.: А почему после однодневного давосского романа вы не хотели продолжать отношений?
И.Х.: У меня публичный имидж сильной, жесткой леди. И я прекрасно понимала, что во всей России не найдется мужчины, который решится на брак с такой женщиной. Возможность романа я допускала, но не более того. Я не хотела во что-то верить, чтобы потом не разочаровываться. Лучше сразу дверь в душу закрыть. Я и закрыла. А дверь просто выбили.
Д.М.: Свадьбу сыграли сразу?
Владимир Сиротинский: Вообще-то после предложения руки и сердца мы оба стали разводиться. Ирине было проще, а мой развод был связан с формальностями.
Свадьба получилась оригинальной. Мы не хотели никакой публичности, поэтому договорились во дворце бракосочетаний, что нас распишут в 9.30 утра, еще до открытия. Фаты и белого платья не было, Ирина была в лаконичном черном. Меня это абсолютно не смущало. Вместо свадебного застолья устроили завтрак с шампанским, а на следующий день уехали в недельное путешествие.
Д.М.: Ирина, вы родили дочь Машу в 42 года. Как вы на это решились?
И.Х.: Каждый из нас мечтал о втором ребенке. Так что в своей любви мы дошли до такого безумия, что решили завести ребенка. Рождение Машеньки стало знамением Божьим. Она плод нашей любви.
Кстати, наши взрослые дети (у Владимира есть дочь) с восторгом восприняли эту новость.
Владимир Сиротинский: У меня было такое сильное желание иметь ребенка, что я даже не успевал думать о возможных осложнениях. Когда у меня в 22 года родилась дочь, это был естественный процесс без сильных эмоциональных потрясений. А сейчас во мне проснулся настоящий инстинкт отцовства.
Д.М.: Вы живете в пансионате "Клязьма". Вас устраивает казенная обстановка?
И.Х.: Сколько раз Ирина Зайцева мне говорила: "Ира, хочу снять тебя в передаче "Без галстука". Ну покажи свою шикарную квартиру". Я хочу расставить все точки над i.
Когда мы с Володей поженились, он отдал свою квартиру жене. Мне муж жилья не оставил. Сын Данила живет с бабушкой. Когда я уже была беременна, мы с Володей сняли маленькую квартирку у станции метро "Аэропорт". Но вскоре пришли к выводу, что дальше так жить невозможно. И решили построить себе настоящие апартаменты, вложили в строительство все деньги. Когда грянул прошлогодний августовский кризис - мы не стали рисковать, и, пока окончательно не упали цены, продали недострой и расплатились с долгами. После чего нам пришлось поселиться в пансионате.
Д.М.: После всего этого вы не держите зла на Кириенко?
И.Х.: Я же знаю ситуацию изнутри. В принципе, Кириенко ни в чем не виноват, потому что был премьер-министром всего полгода и попал в самую тяжелую ситуацию, которую оставил в наследство предыдущий кабинет. Кризис был логическим результатом всей нашей истории, и с ним вряд ли кто-то другой справился бы.
Д.М.: Раз уж мы заговорили о мужчинах-коллегах, что общего между вами и Немцовым, у которого, мягко говоря, не самый серьезный имидж?
И.Х.: Может, в Москве у него и сложился имидж человека легковесного, но зато в регионах Немцов - легенда. Его любят губернаторы, которым он помогал, будучи вице-премьером. А молодежь и женщины его просто обожают.
Д.М.: А вы?
И.Х.: Как мужчина мне симпатичен только мой муж. Поэтому с Немцовым у меня исключительно партнерские отношения. Мы друг друга отлично уравновешиваем. Я его заставляю быть более серьезным, он меня подпитывает веселостью и задором.
Д.М.: Вас вполне устраивает правый блок?
И.Х.: Сегодня ни один политик не выживет в одиночку. Реализовать свои идеи можно только в команде.
Берем... "Отечество". Даже не надо объяснять, что при моем личном уважительном отношении к Примакову, Лужкову, Шаймиеву мне с ними не по пути. Программу этого блока я называю "Новый социализм". Это вариант, когда частная собственность хоть и существует, но главным распределителем всех ресурсов остается бюрократия. Поэтому пойти в этот блок я не могла, хотя это было бы очень удобно, я без проблем оказалась бы в парламенте.
Берем "Яблоко". Всегда мечтала о союзе с Явлинским. Но Григорий Алексеевич мне прямо и честно сказал: "Ира, это невозможно, потому что вы все побывали во власти. Вы все ответственны, а я чист". И я ему поверила. Хотя потом оказалось, что союз со Степашиным - это нормально.
Так что выбирать особенно не приходилось.
Д.М.: Ирина, ваш супруг является менеджером-координатором вашей предвыборной кампании. Семейной жизни это не мешает?
И.Х.: Во-первых, это дешевле. Во-вторых, я ему доверяю на сто процентов.
Владимир Сиротинский: Мы заранее оговорили все функции и обязанности, дабы не сложились отношения "начальник-подчиненный".
Ни Ирина, ни я такой ситуации не потерпели бы. Я занимаюсь организацией избирательного штаба, консультативных групп. Эту работу я хорошо знаю, и Ирина не дает мне советов, что делать, а чего не делать. В свою очередь, мне никогда не придет в голову сказать ей: "Ты должна выступить там-то, а вот здесь - ни в коем случае".
Д.М.: Ирина, интересно, кем вы хотели стать в детстве? Уж не политиком ли?
И.Х.: Балериной. А о политической карьере задумалась после странного случая: в 1992 году мне приснилось, что я должна стать депутатом.
Д.М.: Женщина-политик должна быть сексуальной?
И.Х.: Сексуальной не знаю, но обворожительной - обязательно. Нельзя превращаться в мужика в юбке. Политика должна быть двуполой. Без женщин в политике нельзя. Мужчины, как правило, никак не могут договориться и поделить то, чего у них на самом деле еще и нет. А вот женщины ничего не делят, они просто работают. Но и мужчины нужны. Благодаря своим амбициям они генерируют хорошие идеи, а женщины эти идеи реализуют. Вообще, я уверена, что в России обязательно будет женщина-президент. Лет через пять.
Д.М.: Вся жизнь - театр. В этой жизни вы какая актриса - комедийная, драматическая?
И.Х.: Я - хар"aктерная. Снаружи кажусь холодной и невозмутимой, но очень эмоциональная внутри. Когда влюбляюсь, становлюсь более веселой. Даже когда работа тяжелая, улыбаюсь и веселюсь.
Д.М.: Вы пользуетесь косметикой?
И.Х.: До тридцати лет красилась: тени, румяна. Ближе к сорока желание делать это пропало. Конечно, если мне надо куда-то идти, я чуть подкрашиваю глаза и губы, но обычно встаю, умываюсь (терпеть не могу всякие лосьончики) сперва горячей водой, потом резко холодной, накладываю какой-нибудь крем, и на этом все заканчивается.
У меня сложилось впечатление, что главное в женщине - это фигура и голова, точнее, прическа. Стрижка должна быть стильная, волосы прекрасно уложены. Если хорошо причесана голова, к тому же у вас хорошая фигура и стильная одежда, то косметика уже не имеет никакого значения.
Д.М.: Какая у вас машина?
И.Х.: SAAB. Есть водитель, но я очень люблю рулить по воскресеньям. Я не лихачка, предпочитаю спокойную езду. Езжу - как кошка ходит.
Д.М.: Как вы относитесь к своей всенародной популярности?
И.Х.: У меня такое впечатление, что все это меня как бы и не касается. Я до сих пор, например, постесняюсь пойти лишний раз к тому же парикмахеру. Я осталась таким же робким человеком, каким и была.
Д.М.: Японские гены сказались на вашем характере?
И.Х.: Японская женщина только кажется такой безучастной. На самом деле она непокорная. Она отлично чувствует ситуацию и делает так, что все выходит по ее сценарию.
Д.М.: То есть вы непокорная и вас невозможно подчинить?
И.Х.: Я могу подчиниться мужчине, но если сама этого захочу. А заставить меня очень сложно.
Д.М.: Как вы относитесь к пассивным мужчинам?
И.Х.: Подкаблучников не переношу. У меня все мужья были личностями. Проблем у нас с ними возникало немало, но зато жизнь получилась интересной.
Денис Морозов
"Профиль"
20 сентября 1999 г
http://hakamada.ru/Archive/1334/1336/360
