Все мои переживания и порывы, достижения и провалы, поступки и мечты - все каким-то странным образом сконцентрировалось в этом родовом имени, таком непривычном для русского уха.
В России бытуют тысячи иноязычных фамилий, к этому давно привыкли и даже когда слышат какую-то в первый раз, сразу понимают, что означает это слово. А Хакамада - это что-то настолько чужеродное, что часто даже вопрос вызывает не "кто это?", а "что это такое?". И сколько раз я с кем-то знакомилась, ровно столько раз приходилось давать объяснения, и про фамилию, и про папу, и про маму. Она меня постоянно засвечивала, привлекала внимание, и моей психике было трудно это выдержать.
Когда началась самостоятельная жизнь, трудности с фамилией приобрели вполне конкретный вид. Я стала постоянной добычей кадровиков. С моим дипломом экономиста-международника путь лежал во всякие Внешторги и тому подобные солидные организации. Я мечтала работать в ТАССе. Но уже в момент распределения выяснилось, что со своей фамилией я никуда не прохожу. И даже подрабатывать она мне мешала! Совместительство вообще было запрещено специалистам с высшим образованием, но с обычной фамилией еще можно было куда-то потихоньку пристроиться, а моя всем бросалась в глаза. Когда я нашла себе замечательную вакансию ночного сторожа на стройке, оформляться пришлось по чужим документам.
Потом я стала серьезной, положительной женщиной, во всем следовавшей порядку. Я вышла замуж, за-муж. И было бы странно сохранять девичью фамилию. И так на долгие годы мы с ней расстались. В девушке Хакамаде, от которой я уходила все дальше, что-то все-таки было необычное, она могла удивить хотя бы отдельными своими поступками. А теперь я влилась в безбрежное море обыденности, лишавшей советскую женщину собственного лица. Образ жизни, как у всех, а значит, и мысли, и чувства.
И вдруг моя фамилия, о которой я и думать забыла, снова позвала меня к себе. Россия стала другой, стала другой моя жизнь, меня вынесло с проторенной колеи куда-то на целину, где не ступала нога советского человека. Я принимала решения - свои собственные, нетиповые. Я совершала ошибки - но на каждой тоже стоял мой "фирменный" знак.
Близкие мне люди сразу это почувствовали. То я была для всех Ирой, Ириной, а тут пошло: "Хакамада, у нас есть что-нибудь поесть?", "Хакамада, поехали куда-нибудь!". Вообще-то наше "я" начинается обычно с имени. В нем самое сокровенное, а фамилия - это для внешнего мира, для официальных случаев. А у меня имя и фамилия совместились в одно, прихватив попутно и отчество. То, что мои друзья перед собой видят - вот это все для них и называется Хакамадой.
Насколько в советские времена моя девичья фамилия мне мешала, настолько же теперь она стала работать на меня. Ведь это не просто какое-то диковинное сочетание звуков - это память рода, все мои корни, а потому и самый точный знак моей личности.
"Хакама" - это самурайские штаны. "Да" - это поле. "Самурайские штаны в поле", что-то в этом роде, японская речь не переводится на русский слово в слово. Со штанами и с полем мне не все ясно, но то, что мы самураи - это действительно так. Фамилия принадлежит старому самурайскому роду, помнящему себя с незапямятных времен, с самой глубокой древности. В России я одна ношу эту фамилию, что естественно. Однако и в Японии Хакамад совсем немного, все они друг другу известны и у всех где-то там, в неразличимой исторической ретроспективе, просматриваются общие предки.
Когда эта фамилия приклеилась ко мне окончательно, я начала заниматься политикой.
Опытные люди сразу пришли к заключению, что "избираемость" (есть такое смешное словечко) у меня очень низкая. Чтобы иметь успех на выборах, надо явно нести в себе русское начало. К этническим корням это не имеет прямого отношения, скорее мы тут упираемся в те загадочные разделы психики, где рождается неосознанная симпатия. Так вот, чтобы ее пробудить, непременно надо воплощать в себе что-то русское, иначе не сможешь задеть эти струнки. Внешний облик совсем не подходит, но от этого никуда не денешься. А вот фамилию можно сменить, и это нужно сделать обязательно. Иначе ни о какой победе не может быть и речи.
А я уперлась, почувствовала - делать этого нельзя. Я все потеряю, если снова предам свою фамилию, потому что не я ее ношу, а она меня несет, и ведет, и дорогу показывает.
Что мне готовит будущее, я не знаю. Но что бы ни происходило, моя фамилия будет до самого конца жить вместе со мной. И конец этот будет нашим общим. В семье я ношу ее одна. Сын - он очень ко мне привязан, для него много значит моя жизнь, но он любит и своего отца, и у него есть чувство долга перед их общей фамилией. Он сделал свой выбор, и я не могу на него влиять. И не хочу. Дочка моя маленькая - она и подавно папина. И точно такая ситуация в Японии, у тамошней ветви нашей семьи, оставшейся после первого брака моего отца. Моя сестра, как все японские женщины, дала своим детям фамилию мужа. Так же в недалеком будущем поступят и мои племянницы - дочери брата. А сыновей у него нет.
На нашем поколении фамилия заканчивается.
Но я не отчаиваюсь. Дождемся внуков - у них, как известно, возникают иногда неожиданные фантазии по поводу родовых имен:
"Сегодня"
01.04.2000
http://hakamada.ru/Archive/1334/1335/319
Док. 306086
Перв. публик.: 01.04.00
Последн. ред.: 19.05.07
Число обращений: 344
Хакамада Ирина Муцуовна
|
