В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Владимир Буренков: В США собирают десятимиллионные фонды за три недели, отдают эти деньги и зарабатывают 50% годовых Назад
Владимир Буренков: В США собирают десятимиллионные фонды за три недели, отдают эти деньги и зарабатывают 50% годовых
Владимир Андреевич, что такое сектор прямых инвестиций и венчурного капитала? Каким образом позиционируется эта часть финансового рынка?

Прямые инвестиции и венчурный капитал, - это на мой взгляд вторая производная от финансового сектора. То есть, это тот случай, когда инвестируемые компании находятся в неприоритетном секторе для банков, это не прямое кредитование, это более рисковые проекты, вот тогда это переходит в сферу прямых инвестиций. Как правило, источники прямых инвестиций, это пенсионные фонды и страховые компании - процентов 60 - 70, и 20 - 30 % - банки...

Про какую экономику мы говорим?

Мы говорим про западную экономику, где финансовые рынки сильно развиты. Про российскую экономику можно сказать, что этот сектор был сюда имплантирован, если можно так сказать. Пять - семь лет назад ЕБРР и американское правительство решили, что это хорошее дело, тогда как раз шел подъем нашей экономики, были хорошие отношения (и сейчас, слава Богу, они продолжаются). ЕБРР выделил порядка полумиллиарда доларов и примерно такую же сумму выделило правительство США через свое агентство. ЕБРР создал одиннадцать фондов на территории России, один на территории Казахстана и один на Украине. А американское правительство, если я правильно помню, создало четыре или пять фондов, они были более крупные, там было больше денег. И этот капитал до 2002 года был практически полностью инвестирован. То есть у "американских фондов" еще деньги есть, а деньги ЕБРР были в полном объеме инвестированы. На сегодняшний день это порядка $200 - 250 млн. долларов, точно трудно сказать, потому что некоторые проекты номинированы в евро, а некоторые проекты, что называется, подписаны, но деньги еще не ушли.

$500 миллионов - сумма большая для России?

Я считаю, что нет. В моем понимании, Россия могла бы примерно до двух - двух с половиной миллиардов долларов в год принимать именно через такого рода фонды прямых инвестиций. То есть, если бы было примерно 10 - 15 фондов, каждый из которых имел бы $150 - 200 млн., они бы вполне нашли, чем заняться. Это можно сказать совершенно ответственно. Поработав в регионах, и пообщавшись с людьми, которые работают в регионах, можно уверенно сказать, что проекты есть. Нельзя сказать, чтобы их было много, но они есть, и есть проекты очень капиталоемкие. Из наших проектов: это "Калина", бывшие "Уральские самоцветы", - инвестиции составили $10 млн., но они легко проглотили бы и пятнадцать и двадцать, и сколько угодно. Пиво "Сокол", компания "Амстар" - еще $10 млн., это пиво в Уфе, и это сектор, который бурно растет. Мы еще инвестировали в одно из предприятий "Красного октября" в Тамбове, приобретя его пакет акций. "Красный октябрь" с удовольствием принял бы еще инвестиции, просто средств пока нету. Затем сеть розничной торговли "Пятерочка" - один из наших фондов вложил туда порядка $10 млн. Вот вам просто навскидку четыре-пять примеров. Аналогичных еще десяток найти в течение года найти можно.

Судя по названиям компаний, которые Вы приводите, это в основном крепкие середняки?

Да, с точки зрения размера. Но они лидеры с точки зрения рыночного положения.

Это вообще традиционно для венчурного капитала, такие объекты вложения?

Видите ли, сейчас оценка российской экономики в известной степени невелика. Отчасти оттого, что экономика недооценена в целом, но, кроме того, еще слишком высоки риски по причине того, что страна находится в переходном периоде. Поэтому, скажем, оценка компаний, это не так, что, например, 15 раз чистая прибыль или 5 раз объем годовых продаж. Это, дай Бог, половина - 60% объема продаж. Следовательно, компания, которая, к примеру, делает в год $50 млн., хороший середняк, ее ни один венчурный капиталист или тот, кто делает прямые инвестиции в России, не будет оценивать больше, чем в $25-30 млн. Она будет стоить именно столько, потому что слишком велики риски.

Риски на компанию или на страну?

Риски на страну, конечно. То есть возможность изменения законодательства: таможенного, об акционерных обществах, всего, чего угодно. Кроме того, неустойчивость вообще финансовой ситуации в стране, ведь и в 1998 году все фонды были здесь, с этим ничего не сделаешь, поэтому это опять же страновой риск. Поэтому ты стараешься покупать как можно дешевле, чтобы если уж ты не вырос в десять раз, то, по крайней мере, даже рост в три раза тебе что-то даст. Следовательно, именно поэтому мы говорим об инвестициях в $10-15 млн. для того, чтобы не забирать контрольный пакет, что, в принципе, для прямого инвестора не всегда хорошо. Скажем, компания стоит $25-30 млн., ты даешь ей 15-20, вот как раз 30-40%, то есть с чисто арифметической точки зрения (хотя я должен сделать оговорку, что у других людей может быть другая точка зрения).

А по отраслям есть какие-то приоритеты?

По фондам ЕБРР мне говорить легче, хотя я думаю, что и американские фонды примерно так же вкладывались.
Это, прежде всего, пищепереработка, - пищевка во всей ее красоте, потому что это деньги, которые находятся на розничном рынке, они меньше всего зависят от политической конъюнктуры. Ведь если ты инвестируешь, допустим, в машиностроение, завтра будет принято решение снизить пошлины на импортные машины. И рухнет отрасль. А конфеты будут есть всегда, мороженое будут есть всегда, пиво будут пить всегда, и этот рынок довольно устойчивый и он опирается на фондовый рынок.
Retail он и есть retail, то есть розница, это то, что сейчас становится модным, вот "Пятерочка" - это сети магазинов, в России этого очень мало.

А коммуникации, хай-тек?

Да, конечно, это тоже вполне традиционно. Но я, честно говоря, опять же выражаю в данном случае частную точку зрения, - телекоммуникации у нас сильно политизированы. То есть, например, вот этот стандарт нам хорош, а этот нам не очень хорош. И эта борьба идет где-то там, в чиновной среде, она не в области бизнеса. Например, у нас есть инвестиции в CDMA, которые довольно давние, мы сколько уже лет сидим в компании, и столько же лет я слышу слухи, что сейчас отберем у них диапазоны, частоты, но пока вот не отобрали. Но это разве бизнес, когда завтра у тебя отберут частоты по решению Минсвязи?
Я лично мало знаю этот сектор, никогда не инвестировал в него. Но знаю от коллег, что, в принципе, зарабатываются там деньги. Например, американские фонды имеют долю в МТС, все понятно...

Как выглядит при прямом финансировании баланс интересов, то есть, что получают те люди, которые эти деньги предоставляют, и те, кто их потребляет?

Механизм, который используется в России, поскольку он привнесен из-за рубежа, ничем не отличается от того, что происходит во всем мире, это достаточно логично.
Инвестор, допустим, пенсионный фонд или крупная страховая компания видит, что у него образовались деньги, которыми он готов рисковать. Инвестор находит управляющую компанию. Как правило, управляющая компания, это партнерство людей, профессионально известных в этом секторе. Это не то, что просто юридическое лицо. ЕБРР, кстати, имел с этим разный опыт, то есть управляющие компании были банками. Но у людей с банковским опытом (я бы не хотел называть конкретных имен) не всегда получалось хорошо в данной области. То, что ты хорошо умеешь делать как банкир, не всегда работает: ты пришел, обложил все троекратным залогом и потом сидишь, дремлешь в офисе. Это не совсем та работа, которую делает прямой инвестор.
У него надо уметь принимать на себя риски. И умение считать риски, это и есть профессиональное умение венчурного капиталиста.
Так вот, управляющая компания, которую нанимает инвестор и говорит, я даю тебе "Х" миллионов, и ты мне в любом случае должен вернуть "Y" процентов, вот фонд тебе даю на десять лет, но через десять лет вернешь с таким процентом...

Считается, что на Западе законодательство очень жестко оговаривает условия управления деньгами пенсионных или страховых фондов. Это приходится учитывать?

Да, конечно.
Но надо понимать, что деньги в размерах достаточно приличных, солидных для России фондов, $50, 100, 150 млн. для большинства, скажем, американских фондов - это такая мелочь, которая управляется на уровне начальника подразделения, потому что это крохи совершеннейшие. Я не знаю деталей, наверное, вы правы, но по сути дела такая возможность у них есть. Законодательно они это право имеют, и по сути дела они дают взаймы инвестору, в известной степени рискуя. Если инвестор зарабатывает, скажем, 5 - 7%, эти деньги они дают управляющей компании. Управляющая компания зарабатывает, допустим, 50% на всем портфеле за десять лет. Значит 5% отдал, 45% делятся, из которых большую часть снова забирает себе инвестор. Вот так это работает. По сути дела, это деньги, которые даются в управление на какой-то период времени.
Что касается потребителя этих денег, то, если, например, посмотреть европейскую статистику, то свыше 50% инвестиций находятся в пищевке и в легкой промышленности, потому что там сосредоточены мелкие и средние предприятия. Как раз они и есть то, что называется главный клиент, потому что для банков это не всегда интересно. В Европе в отличие от Америки ритейловских банков не так много. По сути дела, и здесь им надо искать где-то эти источники средств, и они их находят в таких фондах. Хотя надо сказать, что прямое и венчурное финансирование - это, ну не экзотика, но тоже большая новость и для Европы. Есть страны, где этого совсем нет.

В последнее время активно используется тезис, что венчурное финансирование может вытащить инновационные проекты, другими словами - финансировать какие-то работы по новым технологиям, научные разработки и т.д.

Я думаю, что да. Но здесь есть несколько соображений.
Первое, о котором я бы сразу хотел сказать - есть ли эти новые технологии? Вот у меня есть сомнения, и я знаю людей, которые считают, что в России новых технологий нет. А те, которые есть настоящие, они уже куплены теми, кто за это может заплатить.
У меня есть общественная нагрузка в Совете по биотехнологии при Министерстве науки, промышленности и технологий, вот эти идеи сейчас там вынашиваются. Но штука заключается в том, что тот, у кого есть хороший проект, ему в принципе, инвестора никакого не надо.
Допустим, есть генно-инженерный инсулин или какой-нибудь такого рода проект. Но на это есть Pfizer, например, которому заплатить $10 - $20 млн. небольшой группе разработчиков - это ничего, они этого не замечают. То есть, к сожалению, это вещь, которая может из страны утечь.
С другой стороны, если мы говорим и утверждаем однозначно, что да, у нас есть некий научный потенциал, то такого рода финансирование, безусловно, путь его дальнейшему развитию. Но, я считаю, надо понимать, что ключ к проблеме не в финансах и даже не в технологии. Предположим, что и то и другое есть, но как это объединить в управленческом и в маркетологическом виде? Дело в том, что инновационный проект очень сложен в продаже, то есть ты можешь быть гениальным ученым, а твой партнер - гениальным финансистом, но как продать этот продукт, который сам по себе представляет нечто особенное? То есть, во-первых, "сделать рынок", во-вторых, как сделать это институционально, чтобы эта организация работала, чтобы она была коммерческим предприятием, тем, что ты можешь реально пощупать. Вот эти вещи, эти люди будут здесь ключевыми.

А что на Западе дает эта система экономике?

В США собирают десятимиллионные фонды в течение трех - четырех недель, после чего отдают эти деньги и зарабатывают в среднем 40 - 50% годовых. Это дает скорость вращения денег, это дает возможность приобрести деньги тем, у кого других шансов на это нет, это создает такое подбрюшье экономики, то есть то, чего на самом деле не хватает, я считаю, в России.

Скажите, а государственные деньги, это понятие применимо к области венчурного финансирования?

Я думаю, что да. На самом деле в мире существуют два механизма этого бизнеса, так называемые британский метод и германский.
Суть британского механизма: для чего используются государственные деньги - они дают освобождение от налоговых платежей тем людям, которые привлекают такой капитал, то есть, если ты привлек капитал такого типа, значит, ты идешь по пути более рискового развития, тогда и у тебя и у твоего инвестора появляются приятные налоговые бонусы. Разумеется, это тебя привлекает, и инвестора привлекает, и того, кто эти деньги берет, малое ли это предприятие, среднее. Но, как я понимаю, в нашем Отечестве это сейчас невозможно, и Министерство финансов просто насмерть стоит по этому поводу, любая льгота для них считается смертельным случаем, поэтому может быть есть смысл говорить о германском варианте. Германский вариант заключается в том, что предоставляются гарантии. То есть правительство не дает денег, но дает гарантии. Кстати, я плохо верю в то, что государственные деньги, это вещь, которой можно эффективно управлять, еще и сидя в государстве при этом, а отдать государственные деньги частным людям в управление тоже как-то не совсем понятно.
Другое дело, если есть механизм гарантирования. Например, государство сообщает, что хочет развивать направление биотехнологий и на это в течение трех лет в бюджете ежегодно будет выделяться сколько-то миллионов долларов, и хочет привлечь западных инвесторов, западные фонды. При этом, естественно, надо сделать все по-умному. Если гарантируешь им все, да еще и полный возврат, они будут не инвестировать, а просто выбрасывать деньги. А вот, если, условно говоря, гарантировать 60%, то есть, принесете 50 миллионов, но получите только 30, зато гарантированно, если у вас все сложится плохо, но плохо из-за проблем, связанных с государством, а не проблем из-за неверных инвестиционных решений...

А что нам мешает в России применить, например, этот самый вариант?

Я считаю, мешает то, что финансовый рынок в стране отсутствует. Банки, которые есть, это по сути дела кредитные подразделения больших компаний, в очень большой части, или какие-то при этом устроенные вещи. Ведь по сути дела банков-то нет, а если нет банков, и такая же система со страховыми компаниями, так откуда же взять деньги? Кто эти деньги даст? Эти деньги должны откуда-то прийти, а прийти-то им неоткуда. Хотя, наверное, это выглдядит не так жестко, на один - два фонда деньги можно было бы найти, но для этого нужно кроме самой инфраструктуры еще какие-то волевые усилия прикладывать.

А проблема доверия?

Кого и кому?

Вообще доверия: инвестор должен доверять управляющей компании, та в свою очередь должна доверять объекту инвестирования, потребитель должен доверять поставщику финансовых ресурсов. Эта проблема ключевая для инвестирования?

Ключевая фигура в прямом венчурном инвестировании, - это управляющая компания - группа людей, как я уже говорил, которая знает как это дело делается. Инвестор им дает деньги, зная, что у них есть какой-то, так сказать, послужной список в этом деле.
Я считаю, что проблема доверия инвестора - куда вкладывать деньги и есть ли хорошие предприятия - в России отсутствует. И тому есть куча примеров, один из которых пивной сектор России - всего два крупных предприятия, где нет иностранного капитала: "Очаково" и "Афанасий". И это лучшие примерытого, что инвестор уже здесь. В кондитерке, в молоке, в розничной торговле фактически тоже самое. То есть нет этой проблемы, проблемы доверия не существует. Есть проблема в том, как считать риски. Есть одна гениальная, я считаю, фраза, которая была особенно актуальна лет пять назад: тогда говорили, что нет проблем с рисками работать - есть высокие риски, когда тебе надо много зарабатывать, есть ниже риски, все, что можно посчитать, является риском нормальным. Самое страшное, когда есть неопределенность. Вот пять лет назад в стране быле неопределенность больше, а сейчас она меньше. И это хорошо.

Вы работаете с представителями власти, с государством?

Мы достаточно тесно общаемся с Министерством науки, промышленности и технологий, и я рад, что так происходит. Но мое впечатление, что это очень сильно зависит от личности господина Фурсенко Андрея Александровича, потому что он человек из нашего сектора. Он в свое время возглавлял фонд в Питере и сейчас стал заниматься инновационным направлением в Миннауки.
По хорошему-то этим надо заниматься еще и Минэкономики, и, наверное, Министерству финансов тоже не надо бы стоять от этого в стороне. Но пока есть только обещания - один замминистра обещает другому непременно быть, но вместо себя присылает каких-то людей, которые дремлют на совещаниях.
Поэтому, что касается сотрудничества с чиновниками, то мне кажется, что пока это как бы частный подряд Андрея Александровича, за что я ему отдаю должное, его стоицизму. Но, безусловно, от МЭРТ хотелось бы большего, тем более у них есть специальный институт. Им как бы карты в руки в этом деле.

26 июня 2002



Док. 303219
Перв. публик.: 14.07.02
Последн. ред.: 14.05.07
Число обращений: 300

  • Буренков Владимир Андреевич

    • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``