Алексей Владимирович, цель правительства, если судить по тому, что декларируется - обеспечить высокие темпы экономического роста как в этом году, так и на долгосрочную перспективу. Для этого необходимы как усилия на законодательном и управленческом уровне, так и инвестиции в экономику. Минэкономразвития сейчас прогнозирует увеличение оттока капитала в этом году до $8,5 млрд. В прошлом году отток составлял $2,9 млрд., и темпы роста были довольно высокими. Насколько увеличение оттока капитала способно затормозить темпы роста ВВП?
Прежде всего, величина оттока капитала в России всегда была и, вероятно, надолго остается оценочным, приблизительным показателем. Официальные оценки, которые делает ЦБ, основываются на методологии платежного баланса, исходя из зарегистрированного движения товаров и капитала. Такой подход, как правило, не учитывает теневые перетоки капитала, которые, несомненно, также имеют место. Соответствующие досчеты могут на порядок изменить оценки: так, ряд экспертов оценивал отток капитала за прошлый год в 15-17 млрд. долл. С учетом этих обстоятельств можно предполагать, что 2.9 млрд. - это скорее нижняя граница такой оценки.
Впрочем, это только к слову: ваш вопрос касается скорее динамики оттока капитала и его последствий для темпов экономического роста. Отвечая на этот вопрос, необходимо прежде всего разграничить капитал, инвестируемый в реальный сектор, и капитал, который вкладывается в финансовые активы. И то и другое называется инвестициями, но смысл этих инвестиций качественно различен с экономической точки зрения. Инвестиции в реальный сектор являются компонентом ВВП, и обуславливают долгосрочный экономический рост, поскольку они означают создание новых мощностей, освоение новых технологий, рост производительности и т.п. Вторые же, т.е. инвестиции в ценные бумаги, не входят в расчет ВВП, и влияют на него лишь косвенно: при прочих равных условиях высокая капитализация на финансовых рынках сигнализирует о хороших перспективах экономики, что стимулирует внутренний спрос, инвестиции в реальный сектор. Все это в конечном итоге также благоприятствует экономическому росту, однако срок и степень воздействия инвестиций в финансовые активы на темпы роста зависят от множества неоднозначных причин. Поэтому когда речь заходит о влиянии оттока капитала на экономический рост, важно разобраться, какие деньги вытекают - те, которые были бы вложены в реальный сектор, или те, которые пошли бы на финансовые рынки? Сокращение первых напрямую сказывается на темпах экономического роста, тогда как снижение вторых влияет лишь опосредованно, а любые количественные оценки последствий такого снижения в лучшем случае окажутся приблизительными.
Во-вторых, даже если ограничиться вложениями в реальный сектор, то инвестиции инвестициям рознь. Они могут оказаться удачными, и в значительной степени способствовать экономическому росту (например, если будут вложены в прибыльный или высокопроизводительный сектор экономики). Но те же деньги могут быть вложены в неудачный проект, и фактически лечь мертвым грузом, не породив к тому же никакого производного спроса, т.е. не задействовав эффект мультипликатора. Это опасение, кстати, нашло отражение в парадоксальной формулировке, популярной некоторое время назад у ряда отечественных экономистов, утверждавших, что инвестиции в реальный сектор вредны для роста, и вообще нам не нужны. Формулировка, надо признать, достаточно вызывающая, однако при некоторой интерпретации не лишенная здравого смысла. Если признать, что при нынешней структуре экономики и методах принятия управленческих решений инвестиции в основной капитал окажутся неэффективными, то зачем их вкладывать сейчас? Пусть лучше пока эти деньги полежат где-нибудь в оффшоре, и вернутся к нам когда ситуация в стране стабилизируется, когда будет меньше воровства и коррупции, когда более эффективно будет работать государственная машина, а правила экономической игры станут более прозрачными и понятными. Пока же этого не произошло, основными факторами роста остаются другие источники - в частности, низкий реальный курс рубля и высокие цены на нефть.
И наконец, не следует забывать про срок окупаемости инвестиций, который в современных экономиках составляет два-три года. Учитывая непрерывный характер инвестиционных решений эффект снижения капитальных вложений будет как бы размазан во времени, и последствия недоинвестирования в полной мере проявятся лишь через несколько лет.
Учитывая все вышесказанное, я не думаю, что прогнозируемый отток капитала непосредственно приведет к резкому снижению темпов экономического роста в будущем календарном году - напр., к тому, что вместо 6-7 процентов мы получим 2-3, или даже экономический спад. Тем не менее, в более долгосрочной перспективе причины и последствия этого оттока, безусловно, негативно скажутся на темпах роста.
Кроме того, Минэкономразвития повысило свой прогноз экономического роста на этот год. Сейчас они говорят о том, что темпы могут составить 6,8 - 7,1%. В принципе, темпы роста достаточно высокие, при том, что тревожных моментов в российской экономике в этом году было очень много. Ситуация с ЮКОСом, проблемы у банков, и так далее. Эти темпы роста - это рост исключительно за счет благоприятной конъюнктуры?
Конечно, это очень во многом связано с конъюнктурой,- однако сводить все к ней тоже было бы неверно. Ведь любое приращение автономных расходов в экономике естественно запускает эффект мультипликатора инвестиций. Если где-нибудь в нефтяной промышленности возникают дополнительные прибыли, то часть этой прибыли нефтяники смогут потратить на покупку новых машин и оборудования, а также на повышение зарплаты сотрудникам. Это создаст как новый спрос на оборудование, так и новый потребительский спрос внутри страны - расходы предприятий и работников нефтяной промышленности станут доходами тех, кто продал им свои товары и услуги, и также сможет увеличить свой спрос, и так далее. В этом смысле благоприятная конъюнктура на мировых рынках служит фактором, стимулирующим внутренний спрос в России - при том, разумеется, условии, что дополнительные доходы остаются в стране, а не вывозятся за рубеж, о чем уже говорилось выше. Таким образом, прирост ВВП за счет благоприятной конъюнктуры мировых рынков складывается из прямого эффекта (рост стоимости экспортируемых товаров) и косвенного эффекта (производный спрос), причем оценка этого последнего - задача опять-таки весьма нетривиальная. В этом смысле бесспорно, что не будь высоких цен на нефть, темпы роста были бы ниже, однако насколько именно - сказать не берусь.
Но, в любом случае, можно констатировать, что благодаря высоким темпам роста происходит развитие тех отраслей и секторов, которые надо развивать, если исходить из программы правительства?
Эти сектора, конечно, развиваются, однако как именно и до какой степени? Конечно, нам хотелось бы, чтобы продукция всех отраслей нашей экономики (особенно высокотехнологичных) была бы конкурентоспособной на мировых рынках. Однако нужно понимать, что одного желания мало: еще есть реальное место России в мировом разделении труда, и реальный потенциал выхода с такими продуктами на мировой рынок (где нас, как правило, не ждут с распростертыми объятиями), или даже на внутренний российский рынок, где наши товары также конкурируют с зарубежными аналогами. Можно, конечно, отнести к числу национальных приоритетов развитие любых, или даже всех отраслей экономики, но если реально смотреть на вещи, то прежде чем ставить такие задачи, следует оценить, чего будет стоить их решение, и в каких отраслях мы реально можем реализовать конкурентные преимущества.
То есть, список этих отраслей может сильно отличаться от правительственного?
По моим представлениям, список отраслей, которые у нас реально конкурентоспособны, крайне ограничен. Это нефтяная и газовая промышленность, металлургия черная и цветная, химия и нефтехимия, лесная и деревообрабатывающая промышленность, и промышленность драгоценных металлов. Эти пять отраслей дают около 90% стоимости нашего гражданского экспорта. Добавьте сюда некоторые виды вооружений - и все. Отдельные группы товаров из сферы высоких технологий составляют доли процентов в общей стоимости экспорта; те же отрасли экономики, где Россия была потенциально способна к прорывам до перестройки, за последние 10-15 лет мы практически потеряли. За счет чего, и главное - какими силами теперь можно добиться прорыва в этих отраслях, мне непонятно.
9 августа 2004
Док. 301897
Перв. публик.: 10.08.04
Последн. ред.: 10.05.07
Число обращений: 227
Белянин Алексей Владимирович
|
