Андрей Исаев: `Единая Россия` наследует русской политической традицииНазад
Андрей Исаев: `Единая Россия` наследует русской политической традиции
Член Президиума Генерального совета "Единой России" Андрей Исаев в рамках "Дней русской политической культуры" прочел в Российском гуманитарном университете лекцию об особенностях отечественной политической традиции.
Сегодня мы утверждаем: "Единая Россия" - единственная политическая сила в современном обществе, которая является носителем русской политической традиции. Естественно, такое утверждение вызывает ряд вопросов. Во-первых, что такое русская политическая традиция? Во-вторых, может ли ее носителем быть партия? В-третьих, может ли претендовать на носителя традиции конкретно наша партия, которой в декабре нынешнего года исполнится всего пять лет, что применительно к тысячелетней истории России, конечно, немного.
И европеизм, и изоляционизм русскому народу чужды
Простой анализ показывает, что носителями русской политической традиции отечественные партии в прошлом не были. Политические организации, которые могут претендовать на название "партия" стали появляться в России только в XIX веке, а легальными политическими субъектами стали в 1905 году. И все они представляли европейскую политическую традицию.
Социал-демократы несли чисто европейскую марксистскую идею, вненациональную, по определению. У эсеров были учтены некоторые наши национальные особенности, например, организующая сила сельской общины, но использовать эти особенности они были намерены, опять же, для достижения общеевропейских идеалов равенства. Да и остервенение, с которым они рвались во II Интернационал вполне показывает, насколько интернациональными были их цели и ценности. На противоположном плане Союз русского народа и вовсе выступал за запрет и ликвидацию всех и всяческих политических партий и организаций, а значит, политического процесса как такового.
В советский период истории КПСС была партией только по названию. Фактически это был институт государственного управления. Конечно, по стольку, поскольку этот институт долгие десятилетия руководил Россией, он русифицировался. Но продолжал оставаться в шорах далеких от России идей Маркса и Энгельса.
Сегодняшняя преемница КПСС - КПРФ, безусловно, является политической партией. Но при всех своих попытках заигрывать с православием, использовать былинные исторические имена, эта партия наследует все той же интернациональной марксистской традиции, не учитывающей национального своеобразия России.
"Яблоко" и СПС тем более не продолжают никакой русской традиции, так как изначально базируются на идее, что есть только одна модель "правильного развития" общества - западно-европейская. А Россия в их понимании - это такая деформированная часть Европы. И чем быстрее все эти деформации мы нивелируем, тем ближе будем к идеалу. Они и сами себя к русской политической традиции не причисляют.
"Родина", напротив, претендует именно на продолжение национальной политической традиции. Но претендует абсолютно безосновательно. Их идеология чем-то напоминает идеологию прибалтийских националистов: вот этих мы признаем гражданами, а этих назовем негражданами, а вон тех вообще выгоним из страны. Такую позицию может позволить себе только очень маленький народ, живущий в очень маленькой стране. Если следовать ей у нас, то завтра из России придется выделить небольшую Русскую республику, а послезавтра от Русской республики останется только какое-нибудь княжество Московское. Этот подход русскому народу глубоко чужд, что доказывает вся история нашего развития.
Россия вбирает народы, сохраняя их
Народы, национальные характеры бывают разные. Одни, в целом, экстраверты, как французы, другие - интроверты, как англичане. Одни развиваются интенсивно, другие экстенсивно. Русский народ всегда развивался путем экспансии, расширения - не только в территориальном, но и в духовном смысле. И по пути мы вбирали в себя другие народы. Вбирали, проявляя колоссальную по меркам той же Европы толерантность к чужим традициям и обычаям.
В этом, кстати, одно из наших коренных отличий от США, где строительство нации производится путем "плавильного котла": представитель любого народа через некоторое время становится усредненным американцем. Такие небольшие народы, как тувинцы или буряты в США сегодня уже не существовали бы. У нас и эти, и огромное количество других народов есть, и все они сохраняют свое национальное своеобразие. Но при этом каждый представитель любого из живущих в нашей стране народов всегда может стать русским, если захочет: государствообразующий этнос принимает всех. Россия вбирает, сохраняя.
Кто же является типичным представителем государствообразующего этноса России? Кто такой русский? Так же, как есть разные национальные характеры, так есть и разные типы национальной самоидентификации. Евреи, например, многие сотни лет жили без собственной государственности, но сохранились как народ. Их национальная идентичность базируется на иудаизме. Поляки, разделенные на три государства, также сохранили национальную идентичность, благодаря религии - специфическому польскому католицизму. А немцы, которые вообще раздробились на три сотни государственных образований и исповедуют две разных христианских конфессии, остались единым народом, благодаря своеобразию культуры и философии.
Для русских же фактор этнической самоиденификации никогда не был определяющим. В поговорке: хорошенько поскреби любого русского - увидишь татарина, -- есть часть истины. Часть - потому что не обязательно именно татарина: слишком много народов мы вобрали в себя. Поэтому в России русский человек определяется, в первую очередь, как человек, для которого родной язык - русский, который существует и самоопределяется в рамках великой русской культуры и для которого государство - необходимый элемент самоидентификации.
Государство важнее этноса
Особенная роль государства в национальном самосознании - первый элемент русской политической традиции, на котором есть смысл остановиться подробнее. По-видимому, со времен монголо-татарского ига, когда отсутствие сильного единого государства чуть было не привело к исчезновению нации, эта особенность навсегда отложилась в народном самосознании.
Наполеон предложил русскому крестьянству чрезвычайно выгодную земельную реформу, отмену крепостного права, свободу - все величайшие на тот момент ценности, к которым стремился русский человек. Но в обмен требовалось прекращение существования русского государства, и Наполеон вместо благодарных поселян получил "дубину народной войны". Гитлер также пришел с очень неплохой программой для русских крестьян, и пришел после беспрецедентных сталинских насилий над сельскими тружениками, но встретил мощнейшее в истории партизанское движение.
Это лишь два самых очевидных примера, показывающих, что русский человек воспринимает угрозу государству как угрозу этносу. Поэтому в России народ нормально воспринимает и поддерживает любую модель управления - хоть авторитарную, хоть либеральную - если это суверенный политический режим. А если режим несет угрозу суверенитету страны, народ не поддержит его ни на каких самых выгодных условиях.
По этой причине и Троцкий проиграл Сталину: первый был носителем интернациональных внегосударственных идей, второй - собирателем государства. Поэтому и слова "демократия", "либерализм" стали восприниматься у нас, мягко говоря, неоднозначно: они ассоциируются с политическим режимом, который терял по капле государственный суверенитет России. Не в реформах Гайдара и Чубайса тут дело, а в противоречии между политическим курсом тогдашнего руководства и национальным самосознанием.
Гайдар и Ельцин никогда не решались на реформы, настолько радикальные, насколько проводят сейчас президент и "Единая Россия". Они не посмели всерьез затронуть ни устаревшие налоговые отношения, ни трудовой кодекс. Путин сегодня куда более глубокий реформатор, чем кто бы то ни было в начале и середине 90-х. Но он явный носитель идеи суверенитета, -- и пользуется однозначной поддержкой российского общества.
Идея дороже интереса
Вторая особенность русского народа, которую можно отнести к русской политической традиции, - склонность к идеократии. Нам важнее не интерес, но идея. Поэтому политик, который предложит программу "будем жить хорошо, сыто, спокойно, как в Швейцарии, правда, и размерами будем со Швейцарию", -- обречен на поражение. А программа, призывающая на большие жертвы, но ради великой цели, ради великой державы, гарантированно получил всенародную поддержку.
Идея для русских на первом месте: православие - "правильная вера", Третий Рим, наследующий великим империям, социалистическая сверхдержава. И сегодня задача "Единой России" -- возрождение России как сверхдержавы. Задача, надклассовая, опирающаяся на традиционную для нас идею национального лидерства.
Нацию консолидирует лидер
Третья определяющая черта русской политической традиции - необходимость выраженного национального лидера. Многие страны вполне обходятся без такой фигуры. В России же любая эпоха - удачная ли, неудачная - всегда ассоциируется с конкретным руководителем государства. Любой исторический период мы всегда определим как время Петра или Сталина, Путина или Александра III, Хрущева или Бориса Годунова. Кстати, в этом отношении мы близки к США, где первое лицо так же является консолидирующей фигурой нации. По-видимому, это особенность больших стран.
При демократии национального лидера выбирают, но его роль все равно носит особенный характер. Поэтому когда нам говорят: "Единая Россия" -- партия одного человека", мы отвечаем: "Единая Россия" -- партия русской политической кульуры".
Консенсус важнее голосования
Четвертая важнейшая черта - соборность. Наличие сильного лидера всегда уравновешивается в России его склонностью к выработке солидарного общественного мнения. Даже при самом жестком самодержавии императоры зависели от общественного мнения. Это видно по тому, какие усилия прилагались в авторитарные эпохи для его формирования. Консенсус в России всегда важнее голосования. И поэтому "Единая Россия" всячески поддерживает создание общественных механизмов, которые дают возможность консенсуса - от трехсторонней комиссии по трудовым спорам до Общественной Палаты.
Нас укоряют иногда, что вот Дума проголосовала за некий законопроект четырьмя сотнями голосов "за", недемократично-де получается. А на самом деле, этому голосованию предшествовал длительный процесс согласований между различными группами. И только когда процесс согласований завершился, когда все компромиссы были достигнуты, когда был найден тот самый консенсус - вот тогда законопроект и выносится на голосование. И, естественно, принимается практически единогласно.
Вспомним изменения, которые вносились в Трудовой Кодекс РФ. 300 поправок, затрагивающих так или иначе интересы 30 миллионов человек.. Ни единого массового выступления. Сравните с Францией, где единственная поправка вызвала народные волнения, больше похожие на революцию. Потому что мы, в отличие от французов, не пожалели времени, потратили 3,5 года на согласительные процедуры и достигли компромиссов по всем существенным вопросам.
Справедливость как самоценность?
Пятая наша особенность заключена в понятии справедливости и в соотношении его с понятием свободы. Справедливость для русского человека, во-первых, всегда на первом месте по отношению к свободе, а во-вторых, практически не связана с равенством. Можно сформулировать русское понятие справедливости как "соответствующее моральному чувству распределение".
Эгалитарность не первична в России. В 2001 году было проведено сглаживание тарифной сетки. Разница между высшим и низшим разрядом была в 10 раз, ее сократили до 4,5. В европейском понимании - это справедливость, в русском - напротив, попрание ее, потому что настоящий мастер своего дела должен получать существенно больше новичка. И профсоюзы выступили против реформы настолько резко, что пришлось все возвращать назад. Можно привести еще немало примеров, когда равенство встречало жесточайшее сопротивление народа, поскольку воспринималось им как несправедливость.
Свобода и воля
И наконец, есть у нас специфически русское отношение к свободе. Наверное, ни в одном языке нет такого лингвистического казуса, чтобы два слова были одновременно синонимами и антонимами. В русском языке это слова "свобода" и "воля". "Воля" русскому человеку ближе. Не зря в политическом лексиконе это слово использовалось гораздо чаще и даже вошло в названия первых политический партий: "Народная воля", "Земля и воля". "Свобода" появилась как политическое понятие только в XX веке. Партией народной свободы назвали себя конституционные демократы, кадеты. И получили кратковременный выигрыш - победили на выборах в Думу. "Единая Россия" ставит перед собой задачу трансформировать деструктивную зачастую "волю" в "свободу", являющуюся достижением современной цивилизации.
Оппонентам "Единой России" надо взрослеть
Таким образом, главными чертами, определяющими русскую политическую традицию, русскую политическую культуру можно считать: государственничество, главенство идеи над выгодой, консолидацию нации вокруг лидера, потребность в широком общественном консенсусе, стремление к справедливости и воле.
"Единая Россия" сформировалась именно в этой системе координат. И сегодня именно наша партия является носителем русской политической традиции. Среди политических организаций - единственным. Это, безусловно, дает нам колоссальные электоральные преимущества. Но это и лишает нас настоящих оппонентов, с которыми можно было бы вести действительно полезную дискуссию. Поэтому мы делаем все возможное, чтобы развивать отечественную политическую систему, даже, казалось бы, себе в ущерб.
Мы приняли решение о пропорциональной системе выборов в Государственную Думу. Для "Единой России", которая традиционно на самых разных выборах проводит в представительные органы наибольшее число одномандатников, -- это сокращение возможностей. Но мы пошли на такое самоограничение в интересах развития других партий, оттачивания ими конкурентных платформ.
Мы недавно исключили из бюллетеней графу "против всех". За что, как ни забавно, нас стали жестко критиковать. А ведь фактически голоса, поданные "против всех", пропорционально распределяются среди партий, преодолевших 7-процентный барьер. Мы стабильно набираем больше всех голосов, и, соответственно, нам достается наибольшая доля "протестных" бюллетеней. Но "Единая Россия" и здесь поступилась своей прямой выгодой, чтобы побудить избирателей к ответственному и зрелому выбору между реальными политическими силами.
Все эти шаги, казалось бы, вредны "Единой России" как субъекту политической конкуренции. И, тем не менее, они, в конечном счете, в наших интересах, поскольку пойдут на пользу всей России. Когда-нибудь у нас появится еще одна партия, наследующая русской политической традиции. Такой и только такой партии мы, если придется, проиграем выборы без больших сожалений, и уйдем в оппозицию, чтобы победить в следующий раз.
Но, боюсь, до такой цивилизованной политической системы России еще далеко. И нашим оппонентам еще предстоит повзрослеть и понять, что политическая жизнь у нас должна быть устроена не по западным лекалам и не по выдуманным на пустом месте изоляционистским представлениям, согласно российским реалиям. Одна из этих реалий - русская политическая традиция, без учета которой политический успех недостижим.
