Андрей Белоусов: Экономический рост в России: преодолевая барьер низкой конкурентоспособностиНазад
Андрей Белоусов: Экономический рост в России: преодолевая барьер низкой конкурентоспособности
1. Два этапа посткризисного периода
Для российской экономики посткризисный период (1999-2002 гг.) был одним из самых успешных не только за годы реформ, но и за всю послевоенную историю. За четыре года ВВП увеличился на 26%, промышленное производство - на 35%, конечное потребление домашних хозяйств - на 25%, инвестиции в основной капитал - на 38%.
В то же время как по темпам, так и по факторам экономического роста этот период был весьма неоднородным. Он отчетливо распадается на два этапа.
Первый этап - 1999-2000 гг. - характеризовался сверхвысокими темпами роста и объемов промышленного производства (11-12% в год), и его эффективности. Этот подъем был обусловлен целым комплексом взаимосвязанных изменений в российской экономике, вызванных девальвацией рубля и повышением мировых цен на нефть:
девальвация рубля и повышение мировых цен на нефть создали мощный поток доходов от экспорта, что, благодаря монетизации экономики, стимулировало увеличение внутреннего платежеспособного спроса;
предприятия внутренне-ориентированных отраслей, защищенные от импорта низким обменным курсом рубля, смогли уловить расширение внутреннего спроса и увеличить выпуск продукции. В результате возник еще один поток доходов, который также способствовал расширению внутреннего спроса;
профицит бюджета расширенного правительства, обусловленный повышением собираемости налогов и снижением государственных расходов, обеспечил стерилизацию денежной эмиссии, связанной с увеличением сальдо торгового баланса. Это позволило стабилизировать инфляцию.
Высокая динамика экономического роста на данном этапе во многом определялась наличием в российской экономике масштабных резервов, позволявших наращивать производство без существенных капитальных затрат1. К таким резервам следует отнести:
свободные производственные мощности, пригодные для выпуска конкурентоспособной промышленности (28-30% промышленных мощностей);
избыточную рабочую силу на предприятиях (25% от общей численности занятых в промышленности);
импортные товары среднего качества, которые имелись на потребительском рынке и могли быть замещены российскими товарами;
дополнительные доходы предприятий, которые могли быть получены в процессе монетизации хозяйственного оборота.
Развертывание выпуска продукции на свободных мощностях с использованием избыточной рабочей силы сопровождалось интенсивным повышением эффективности производства: производительность труда увеличивалась в среднем на 8.6% в год, энергосбережение - на 4.3% в год.
Второй этап - 2001-2002 гг. - характеризовался более чем двукратным замедлением промышленного роста, до 4-5% в год. Это замедление было вызвано, в основном следующими причинами:
исчерпанием резервов, на которых базировался подъем в 1999-2000 гг. К концу 2001 г. доля свободных конкурентоспособных мощностей снизилась до 10-15% и избыточной рабочей силы на предприятиях - до 4-5%;
превышением реальным обменным курсом рубля критической отметки (70-75% от уровня июля 1998 г.), за которой ценовая защита внутреннего рынка уже не компенсирует недостаточную конкурентоспособность российских производителей. Начался интенсивный рост импорта: в 2001 г. он составил 19% при увеличении внутреннего спроса на 12.6%, в 2002 г. - соответственно, 11.7% и 7.3%.
По мере исчерпания "девальвационного эффекта" все большее воздействие на экономическое развитие стали оказывать фундаментальные дисбалансы российской экономики, порожденные, прежде всего, ее низкой конкурентоспособностью.
1. В условиях узко-сырьевой специализации российского экспорта ключевым фактором ускорения экономического роста остается расширение внутреннего спроса. Расчеты показывают, что для сохранения экономической динамики на уровне 4-5% в год прирост внутреннего конечного спроса должен составлять не менее 6-7% в год, а его вклад в прирост ВВП - 50-60%.
Однако сектор промышленности, ориентированный на товарное покрытие внутреннего спроса, в целом недостаточно конкурентоспособен для увеличения предложения в соответствии с ростом спроса. По мере укрепления рубля данное противоречие проявляется в ускоренном росте импорта и, соответственно, в торможении экономического роста.
2. В России разрыв между сбережениями и инвестициями остается одним из самых высоких в мире. При норме сбережений в 30-33% ВВП норма накопления составляет всего 21-22% ВВП.
Причина такого разрыва - масштабный чистый отток капитала из страны, определяемый положительным сальдо по текущим операциям (2002 г. - $32 млрд., или 9.1% ВВП). Испытывая жесткий недостаток инвестиций для модернизации экономики и повышения ее конкурентоспособности, Россия превратилась в крупного кредитора "остального мира". Объем чистых кредитов (включая вложения в иностранные активы) достигает почти половины валовых накоплений и по доле в ВВП вдвое превышает уровень новых индустриальных стран Юго-Восточной Азии.
3. В российской экономике образовалась двухсекторная модель ценообразования, для которой свойственны "ножницы цен" между экспорто-сырьевым сектором и внутренне-ориентированным (обрабатывающая промышленность).
В экспорто-сырьевом секторе внутренние цены привязаны к мировым ценам (составляют 80-120% от их уровня)2. Во внутренне-ориентированном секторе, где цены определяются доходами экономических агентов, формирующих внутренний спрос, и конкуренцией со стороны импорта, их уровень составляет лишь 30-40% (сфера потребления) и 50-60% (сфера накопления) от мировых цен.
Таким образом, налицо разрыв между уровнями цен в экспорто-сырьевом и внутренне-ориентированном секторах экономики. Регуляторами этого разрыва выступают обменный курс, цены на продукцию естественных монополий и, в известной мере, таможенные пошлины.
Сложившиеся ценовые пропорции определяют сверхвысокую концентрацию доходов (валовой прибыли) в экспорто-сырьевом секторе. Если в 1996-1997 гг. прибыль предприятий экспорто-сырьевых отраслей составляла 34% от прибыли всей промышленности, то в 1999-2000 гг. - 75-80%, в 2001-2002 гг. - около 70%. В 2002 г. норма прибыли в экспорто-сырьевых отраслях была вдвое выше, чем во внутренне-ориентированных (соответственно, 11.6% и 5.3% от валового выпуска).
4. Концентрация доходов в экспорто-сырьевом секторе определила соответствующие пропорции в распределении капитала и инвестиций.
В условиях, когда примерно 3/4 инвестиций в основной капитал в промышленности осуществляется за счет собственных средств корпораций, распределение доходов между секторами определяет и пропорции капиталовложений. В 2002 г. из $24 млрд. инвестиций в промышленность $14 млрд. (60%) приходится на экспорто-сырьевой сектор и лишь $5 млрд. (20%) - на обрабатывающие внутренне-ориентированные отрасли.
В экспорто-сырьевом секторе наблюдается явный избыток капитала3 по отношению к возможностям его эффективного использования. Это обуславливает масштабный вывоз капитала, который к тому же имеет тенденцию к росту (1999 и 2000 гг. - по $14 млрд., 2001 г. - $16 млрд., 2002 г. - $19 млрд.).
Во внутренне-ориентированных отраслях наблюдается одновременно и недостаток капитала, и низкая инвестиционная привлекательность. Не воспроизводится даже работающий капитал: если пересчитать имеющиеся мощности на 100-процентный уровень загрузки, то норма ввода новых мощностей в данном секторе составила в 2000-2001 гг. всего 3%.
5. Результат низкой конкурентоспособности - постоянное балансирование экономики между, с одной стороны, чрезмерным укреплением рубля и экспансией конкурирующего импорта, с другой - ростом инфляции.
Для выхода на уровень инфляции в 10% в год прирост денежной базы не должен превышать 20%. Такому приросту соответствует увеличение официальных валютных резервов около $7 млрд.
При сохранении мировых цен на нефть в диапазоне $25-30 за баррель требование умеренного (на 6-10% за год) укрепления рубля предполагает повышение валютных резервов на $10-13 млрд. Это значит, что стерилизация избыточной денежной эмиссии должна составлять (в долларовом эквиваленте) не менее $3-6 млрд. (0.8-1.5% ВВП), или 5-8% федеральных налогов. Таким образом, пространство для непроцентных расходов государства сужается: с учетом процентных платежей и профицита, необходимого для поддержания макроэкономического равновесия, на непроцентные расходы может приходиться не более 14-15% ВВП (для сравнения: в 2002 г. непроцентные расходы составили 16.8% ВВП, в 2003 г., по Закону о бюджете - 15.8%).
2. Возврат к экспорто-сырьевой модели развития (2002 г.)
Исчерпание резервов посткризисного подъема и обострение фундаментальных дисбалансов привели в 2002 г. к ухудшению качества экономического роста:
экономический рост базировался в значительной мере на ускоренном увеличении сырьевого экспорта и торговли. За счет этих факторов было получено 55% прироста ВВП (в 2001 г. - 32%);
экспансия потребительского импорта серьезно ослабила роль потребления как фактора экономического подъема, несмотря на опережающее (по сравнению с ВВП) расширение потребительских расходов. В то же время ускоренное по сравнению с производительностью труда повышение реальной заработной платы (16.6% против 4.5%) привело к увеличению производственных издержек и падению рентабельности производства;
нефинансовые корпорации перешли к активной политике заимствования на внешнем рынке, что стимулировалось укреплением рубля по отношению к доллару и низкими процентными ставками на мировых рынках. Это вызвало быстрое расширение внешней задолженности сектора нефинансовых предприятий (+$9.5 млрд., оценка), перекрывшее снижение государственного внешнего долга (-$5.8 млрд.);
сохранение высокого активного сальдо торгового баланса, плюс приток иностранных кредитов обусловили интенсивный рост валютных резервов (+$13 млрд.). Это привело к ускорению роста денежного предложения. Однако монетарная инфляция при этом снизилась. Основной стерилизующий эффект был получен за счет расширения сбережений населения, поглотивших избыточную часть денежного предложения.
Отмеченные тенденции отражают качественные изменения, происходящие в российской экономике - переход от сложившейся в предшествующие годы модели внутренне-ориентированного роста к модели экспорто-ориентированного роста, опирающейся на сырьевые отрасли.
В рамках этого перехода единый кругооборот добавленной стоимости, охватывающий сферы производства, доходов и конечного спроса, отчетливо распадается на два относительно автономных контура:
рост доходов и внутреннего конечного спроса, балансируемый импортом;
рост экспорта, балансируемый производством сырьевых товаров.
Отсюда ситуация, складывающаяся в российской экономике, становится все более противоречивой и неустойчивой. Как показывают прогнозные расчеты, в зависимости от мировой конъюнктуры экспорто-сырьевая модель может обеспечить в среднесрочной перспективе следующие темпы экономического роста (ВВП):
2002-2004 гг. 2005-2007 гг. 2008-2010 гг.
благоприятный вариант: 3.5-3.7% 3.2-3.5% около 3%
неблагоприятный вариант 2.6-2.8% 1.5-1.7% около 1%
Таким образом, даже при сохранении в эти годы относительно благоприятной конъюнктуры будет наблюдаться затухание экономического роста до уровня 3% в год. Такие темпы в принципе не позволяют преодолеть регресс в социальной, военно-технической и производственно-технологической сферах. Как следствие, понижается устойчивость экономики по отношению к вероятным внутренним и внешним шокам.
В неблагоприятном варианте темпы снизятся до 1%. В случае же резкого ухудшения конъюнктуры (падения нефтяных цен ниже 15-16 долл. за баррель) высока вероятность нового спада производства.
3. Концептуальный кризис
На начальном этапе стратегическая задача "проекта Путина", заявленная в президентских Посланиях 2000, 2001 и 2002 гг., заключалась в создания сильного эффективного демократического государства, способного обеспечить повышение уровня жизни граждан и безопасность российского общества. В сфере экономики составляющими компонентами данной задачи стали:
реализация концепции "единого экономического пространства" (включая унификацию экономических институтов) как инструмента противодействия региональному сепаратизму и восстановления вертикали власти;
отделение бизнеса от власти4 и выстраивание на этой основе качественно новых отношений между властью и бизнес-сообществом;
обеспечение экономического роста за счет создания благоприятных институциональных условий для развития предпринимательства ("инвестиционный климат" плюс "конкурентная среда");
многовекторная интеграция российской экономики в мировое хозяйство (вступление в ВТО, развитие экономических отношений с США, странами Евросоюза, Китаем, Индией и др., укрепление позиций в СНГ);
поддержка российского Hi-Tech, как за счет расширения экспортных ниш, так и государственного заказа;
реформирование социальной сферы в соответствии с субсидиарной моделью государства, предполагающей бесплатность базовых услуг, адресность социальной поддержки и увеличение социального потребления за счет собственных доходов граждан;
повышение качества услуг, предоставляемых государством, и эффективности использования государственной собственности, включая естественные монополии и природные ресурсы.
Особенность данного этапа (2000-2003 гг.), оказавшая серьезнейшее воздействие на ход реформ, состоит в том, что изначально основная часть экономических, информационных и административных ресурсов оказалась в распоряжении крупнейших бизнес-групп и регионов, вне сферы эффективного контроля со стороны федерального центра. В условиях "слабого государства", которому противостоят сильные бизнес-группы и региональные элиты, ключевым ресурсом стала консолидированная социальная поддержка, выраженная в высоком личном рейтинге Президента Путина (70-80%, март 2003 г., ФОМ и ВЦИОМ). В то же время, данный ресурс имеет определенную специфику:
а) высокий личный рейтинг Путина - это в значительной мере "рейтинг ожиданий". Тем более, что в обществе сложилась весьма неоднозначная оценка предшествующих реформ: согласно опросам, 45% населения России считают, что "реформы принесли только плохое" (ВЦИОМ, 2000 г.);
б) "путинское большинство" объединяет два крупных социальных сегмента, предъявляющих разные, и даже противоположные, требования к федеральной власти: с одной стороны, это решение социальных проблем и обеспечение социальных гарантий, с другой - создание благоприятных условий для предпринимательства, обеспечение прав собственности и снижение налоговой нагрузки на бизнес.
В результате к 2003 г. обозначились три группы факторов, резко снижающих результативность проводимых реформ.
Первая - необходимость воспроизведения ресурса социальной поддержки власти. В 1999-2002 гг. были реализованы те реформы, которые непосредственно не снижает уровень жизни массовых социальных групп: налоговая реформа, пенсионная реформа, дебюрократизация экономики и т.п. Другие реформы, имеющие потенциально негативные социальные последствия либо не начинались вообще, либо затормозились. Была потеряна целостность процесса реформирования экономики, между отдельными направлениями преобразований возникли противоречия.
Вторая - отсутствие отлаженной системы институтов, регулирующих отношения между властью и бизнес-группами. Для российской экономики характерна высокая концентрация капитала. Семь крупнейших интегрированных бизнес-групп (ИБГ)5, в которых работает около 2% занятых, осуществляют четверть экспорта и производят около трети промышленной продукции. Еще около 10% продукции промышленности и две трети услуг транспорта приходится на естественные монополии - РАО ЕЭС, Газпром, Транснефть, МПС. Процессы формирования ИБГ и их транснационализации шли параллельно развертыванию реформ, существенно снижая их эффективность и позитивное воздействие на экономику. О том, что в рамках проводимых экономических реформ федеральному центру не удалось обеспечить эффективное использование ресурсов, контролируемых ИБГ, свидетельствует нарастание вывоза капитала: если в 1999 г. и 2000 г. он составлял $14 млрд., то в 2001 г. - $16.5 млрд., в 2002 г. - $19 млрд.
Третья - неотлаженность экономических отношений между федеральным центром и регионами (субъектами Российской Федерации). Налоговая реформа 2000-2002 гг. сопровождалась централизацией финансовых потоков - перераспределением ресурсов от регионов к федеральному центру. Если в 1997-1998 гг. в бюджетах регионов оставалось 55-56% всех налогов, то в 2000 г. - 43%, а в 2001-2002 гг. - 38-39%. Что же касается обязательств государства, то соответствующего перераспределения не произошло: доля регионов в расходах расширенного правительства составляла в 1997-1998 гг. около 50%, 2000 г. - 53%, 2001 г. - 55%, 2002 г. - 49%. Возникший дисбаланс в доходах и обязательствах на субфедеральном уровне блокировал проведение ряда преобразований, в частности в сфере ЖКХ, образования и здравоохранения, оплаты труда в бюджетной сфере и др.
К концу 2002 г. процесс экономических преобразований в России подошел к критической черте, которая может быть охарактеризована как "концептуальный кризис". Комплекс идей, воплощенных в "программу Грефа" (2000 г.) оказался лишь частично осуществлен из-за политических и административных ограничений. К тому же из-за нарушения целостности реформ увеличилась опасность социальных издержек, связанных с совпадением по времени пиков отдельных преобразований (например, реформы жилищно-коммунального хозяйства и естественных монополий).
4. Концепции ответа
Возврат к энерго-сырьевой модели развития и концептуальный кризис в реформировании российской экономики определяют необходимость выработки (или коррекции) экономической стратегии на ближайшие годы с учетом особенностей российского политического цикла. В настоящее время определились три основных подхода к формированию такой стратегии.
Первый подход - продолжение структурных и институциональных реформ независимо от их влияния на темпы экономического роста. Признается, что по мере исчерпания факторов "восстановительного" роста его замедление закономерно и неизбежно. В таких условиях "единственным разумным решением является ускорение структурных реформ и поддержание консервативной денежной и финансовой политики для формирования предпосылок устойчивого экономического роста" (Е.Гайдар), даже если его темпы в ближайшие годы снизятся до нуля.
Ключевые риски здесь состоят в том, что замедление роста в сочетании с форсированным проведением реформ приведет к быстрому "проеданию" ресурса социальной поддержки федеральной власти, осуществляющей реформы. Система социальной консолидации, на которой базируется сегодняшняя политическая стабильность, может быть разрушена, и федеральный центр останется один на один с бизнес-группами и региональными элитами, аккумулирующими значительные экономические и административные ресурсы.
Поэтому реализация данной концепции предполагает два условия:
изменение политического режима власти, перехода к авторитарным формам (что требует соответствующей идеологии, институтов и ресурсов);
приток экономических ресурсов (высокие цены на нефть, увеличение государственного долга), позволяющий в течение определенного времени балансировать социальные обязательства.
Второй подход ("концентрация ресурсов") - активизация новых источников роста на основе повышения конкурентоспособности российской экономики за счет перераспределения части экспортных доходов из сырьевого в обрабатывающий сектор.
В российской экономике имеются значительные незадействованные капитальные ресурсы - валовые сбережения, не используемые для инвестиций. Как показывают расчеты, за счет маневра этими ресурсами от экспорто-сырьевых к обрабатывающим отраслям в течение трех-четырех лет возможно резко повысить конкурентоспособность конечных производств и использовать емкость российского внутреннего рынка6 для поддержания темпов экономического роста на уровне 4-5% в год.
Основные риски определяются прежде всего слабостью рыночных институтов и поведением корпораций в перерабатывающем секторе российской экономики. Существует реальная опасность того, что расширение ресурсов в данном секторе не приведет к адекватному усилению инвестиционной активности и повышению конкурентоспособности. Кроме того, успех реализации данной концепции возможен только при следующих условиях:
осуществление промышленной политики, понимаемой как эффективное взаимодействие государства и бизнес-групп, нацеленное на решение стратегических задач по повышению конкурентоспособности приоритетных производств;
выстраивание качественно новых коммуникаций между игроками мирового рынка капитала и российским бизнесом. Необходимо сформулировать конкретную "повестку дня"7, базирующуюся на достаточно ограниченном числе принципиальных вопросов: 1) роль российских энергетических ресурсов в обеспечении энергетической безопасности ведущих мировых экономик; 2) создание транспортных коридоров Америка-Азия и Европа-Азия; 3) специализация России на рынках высокотехнологичной продукции; 4) интеграция экономического пространства СНГ при ведущей роли России; 5) модернизация российской инфраструктуры как основы для инвестиций и освоения российского рынка.
Третий подход ("концентрация мотиваций")8 - шоковый вариант развития, при котором будет расчищено пространство для действия рыночных механизмов и резкой активизации деятельности фирм на соответствующих рынках. Как и при втором подходе целью является повышение конкурентоспособности российской экономики, в данном случае, за счет хирургического отсечения низкоэффективных производств. Возможны разные варианты шоков:
1) девальвация рубля в случае резкого падения мировых цен на нефть (усеченная модель 1998 г.);
2) резкое, в три-четыре раза, повышение цен и тарифов на товары и услуги естественных монополий параллельно с реформой оплаты труда (повышением заработной платы в государственном и частном секторах9), элиминирующей негативные социальные последствия.
Ключевой риск состоит в принципиальной непредсказуемости результатов осуществления такого сценария. В первом случае неизбежны негативные социальные последствия и снижение доверия к российской экономике со стороны иностранных инвесторов. Во втором случае резко возрастает нагрузка на предприятия и вопрос об их адаптации к этой нагрузке остается открытым.
В любом случае следует констатировать, что вероятность инерционного развития российской экономики в перспективе становится минимальной, особенно при снижении мировых цен на нефть. Реализация следующего этапа "проекта Путина" так или иначе будет связана с повышением конкурентоспособности российской экономики и ее рациональной интеграции в мировое хозяйство. Конкретная стратегия преодоления "барьера низкой конкурентоспособности" будет зависеть от политических условий и расстановки сил в российской экономике.
