Почему история с продажей "Северстали" была воспринята как оскорбление, нанесенное великой державе
Российская "сделка века" сорвалась. Собрание акционеров "Арселора" отвергло одобренное самим президентом Путиным предложение компании "Северсталь" и приняло предложение "Миттал стил". "Миттал" заплатила больше, и тот факт, что "Арселор" не приняла менее выгодное предложение, государственные СМИ уже успели представить как заговор против России. Следует думать, что совету директоров "Арселора" легче будет перенести брань по РТР, нежели тюрьму, угрожающую любому CEO, заключившему менее выгодную для компании сделку.
В истории с "Северсталью" было несколько странностей.
Алексей Мордашов хотел сделать то же, что Михаил Ходорковский, который вел переговоры о продаже части "ЮКОС-Сибнефти" компании "Шеврон". Сделка эта была уникальным шансом не только для Ходорковского, но и для всей России. Хотя западные компании много больше российских по капитализации, их капитал распылен, и покупка даже небольшого пакета дает контроль над компанией. "ЮКОС-Сибнефть" - а через нее и Россия - получала шанс стать глобальным мировым игроком и добиться мягкостью того, что даже СССР не всегда мог добиться силой.
Тем не менее сделка Ходорковского была расценена в Кремле как попытка к бегству и была даже не поводом, а именно причиной опалы олигарха. А сделка Мордашова была не только одобрена высочайше и лично, но и получила отменный пиар в государственных СМИ.
Доходило до нелепого: можно было подумать, что Мордашов покупает западную компанию, в то время как Мордашов, наборот, продавал западной компании "Северсталь". (Кстати: единственная важная разница между "ЮКОС-Сибнефтью" и "Северсталью" в том и и заключалась, что Ходорковский отдавал 25% акций своей компании, а Мордашов - контрольный пакет.)
Такая разница в отношении Кремля заставляет заподозрить существенные отличия между структурой акционерного капитала "ЮКОС-Сибнефти" и "Северстали". Иными словами, если Кремль не одобрил сделку Ходорковского, рассматривая ее как измену Родине, так как "ЮКОС-Сибнефть" принадлежала самому Ходорковскому и Абрамовичу, - то кому же на самом деле должна сейчас, хотя бы частично, принадлежать "Северсталь"?
Вторая странность была та, что, празднуя экономический триумф нашей Родины, государственные СМИ проглядели малый факт. "Северсталь" не совсем выступала в роли "белого рыцаря" - так в западной терминологии называется компания, которая дружески покупает другую компанию, спасая ее от враждебного поглощения. "Северсталь" не покупала "Арселор", а продавала себя ему, чтобы объединенная большая компания могла избежать поглощения со стороны "Миттал стил". Но ничто в принципе не мешало Лакшми Митталу купить уже увеличенный "Арселор-Северсталь". Это потребовало бы других денег и кучи антимонопольных разбирательств - но в принципе такая возможность была.
И, наконец, третья странность. Слияния и поглощения, как бы то ни было, - это всего лишь слияния и поглощения. Для инвестиционных банкиров это как покупка черешни на рынке, и Генри Кревису или Уоррену Баффету в голову не придет получать "добро" на сделку у президента США. Зато и когда сделка срывается, что происходит сплошь и рядом, нет и национального позора. Никто не рассматривает продажу Revlon как геополитику. Но Алексей Мордашов ходил к Путину. И как следствие: самое обыкновенное коммерческое происшествие - кто заплатил больше, тот и получил "Арселор" - превратилось в государственное оскорбление, нанесенное не иначе как всей державе.
Увы, история с "Северсталью" - не единственный пример странностей российской геокоммерции. Сурово наказав Ходорковского за то, что он занимался слияниями и поглощениями на Западе, Кремль в последнее время делает то же самое. Ничем так не озабочен президент Путин, как покупкой газовых сетей в Европе. Я не помню за последние два месяца ни одной его речи, посвященной Беслану, но о поглощении газовых сетей президент говорит на каждой встрече с инвесторами и главами западных государств.
При этом позиция президента выглядит довольно странно. С одной стороны, он доказывает, что "Газпром", интересы которого президент принимает так близко к сердцу, является выгодным коммерческим партнером. С другой стороны, попытка торга или, упаси боже, отказ (то есть вещи совершенно закономерные в деловых переговорах) воспринимаются как оскорбление России. Это и есть главная проблема страны, в которой каждая крупная сделка требует одобрения президента.
