Два взаимоисключающих, и при этом неразрывно взаимосвязанных события определили грозовую атмосферу последней недели. Был опубликован русский текст путинской статьи "Общие устремления и ценности", написанной по случаю полувекового юбилея Евросоюза - и предназначенной для западных газет. И прошла общемосковская акция "Наших" - "Связной Президента"; бодрые активисты предлагали гражданам ответить на бредовые вопросы (верите ли вы, что Касьянов готовит переворот и хочет "ввести в Россию миротворческие силы НАТО для охраны ядерных объектов, нефте- и газопроводов"? Конечно же верю, ибо это абсурдно!). Всякий добросовестный отвечает, согласившийся с тем, что США "примут все меры, чтобы завладеть российскими ресурсами", получал возможность послать эсэмэс главе государства; как-то так получилось, что большинство пославших желали успехов "на третьем сроке".
Главный тезис путинской статьи: без России Европа никогда не будет в мире самой собой - как и Россия без Европы не сможет дать выход своей, как говорил Достоевский, "европейской тоске". Я убежден, что не может быть полного единства нашего континента, пока крупнейшее европейское государство Россия не станет органичной частью европейского процесса. Главный тезис нашистов: мы окружены врагами, нужен свой, отдельный путь, с опорой на собственные силы и без оглядки на сопредельный мир, русский вариант чучхе. Эти логики совместить нельзя. Как невозможно совместить европейский, он же русский, он же универсальный принцип сменяемой власти - и советский, он же северокорейский, он же сирийский принцип вечного сидения на троне, в золотой короне. Даже если приплести легенду про несменяемый американский прецедент, повесить в каждом кабинете светскую икону Франклина Рузвельта; не поможет. В любую секунду может появиться умник, который объяснит, что Рузвельт Конституцию под себя не менял - поправка о двух сроках правления была принята после него; это раз. И что условием третьего срока тогда оказалось событие, которого мы себе (по крайней мере, вслух) не желаем: всемирная, глобальная война.
Так что либо общие устремления и ценности, либо до встречи на третьем сроке. Двум этим идеям в одном политическом пространстве не ужиться; они, тем не менее, уживаются; значит, дом разделился сам в себе и держится на честном слове. Нетрудно догадаться, чье это слово. Осенью 2005 года Путин впервые четко и ясно сказал о том, что на третий срок идти не собирается и взламывать основной закон не намерен. Стало очевидно: начнется жесткая борьба, не на жизнь, а насмерть. За то, чтоб безусловный лидер пересмотрел свое решение, взял слова обратно, разменял закон на сиюминутные обстоятельства, стал гарантом властных кланов, а не гарантом Конституции. И в этой борьбе иные друзья окажутся хуже врагов. Врагам терять нечего, а ложным друзьям - очень даже есть. И они ни перед чем не остановятся. Ни перед тем, чтобы отсечь своего вождя от мира, перессорить его с европейскими элитами и общественным мнением. Ни перед тем, чтобы спровоцировать раскол внутри страны. Ни перед тем, чтобы развратить, разложить следующее поколение. Все что угодно, лишь бы он вынужден был остаться, не смог покинуть верховный трон. Неважно по какой причине: потому, что народ стоит на коленях и, рыдая, умоляет о взаимной пожизненной любви. Или потому, что опоры строя зашатались, нельзя себе позволить долгосрочный отпуск. Даже на четыре года. До 2112-го, когда ныне действующий президент мог бы спокойно и законно вернуться к власти - выборным, цивилизованным путем.
"Наших" спускают с цепи; они - управляемая волна, направленный взрыв. Кто их спускает, чем это кончится, в какой момент волна рассосется или, хуже того, развернет свой накат в противоположном направлении (ядром революций чаще всего бывают не открытые оппоненты, а своевременные предатели) - все это вопросы интересные, но пока со множеством неизвестных. Но есть вопрос очевидный и вполне подлежащий ответу: почему в принципе сейчас возможно собрать под маразматическими, слабоумно-старческими лозунгами такое количество молодых амбициозных людей? Что склеивает их разнородные интересы воедино, заставляет преодолевать брезгливость?
Если мы посмотрим на окружающую действительность спокойно, непредвзято, академически холодно, то в череде отложенных проблем, которые новая эпоха системно закладывает под наше общее будущее, заметим одну главную, едва ли не роковую. Произошла не просто сегментация общества, разделение на бедных и богатых - это, в конце концов, вещь неизбежная; проблему можно смягчить, но до конца избавиться от нее все равно не удастся. Случилось нечто куда более неприятное: остановились социальные лифты, которые поднимали выходцев из разных слоев и сословий на вершину общественной пирамиды, независимо от статуса родителей, а исключительно за счет личных качеств. Плюс случайность, плюс удача. Подчеркиваю: именно на вершину; до второго-третьего этажа можно и пешком дойти.
В 90-е годы происхождение имело некоторое значение; родители не могли передать отпрыскам сгоревшие деньги, но предоставляли партийно-гэбэшные связи. Но можно было запросто прорваться и без этих связей - если есть авантюрный драйв, смелость, безоглядность и элементарное везение. Веер возможности был раскрыт предельно широко; потом прорвавшиеся на красный свет сами же поставили шлагбаум для чужих, чтобы своим было легче. Выходцам из глубинки, сыновьям неудачливых родителей, дочкам промотавшихся кооператоров, все труднее прорываться сквозь плотные слои престижных однокурсников - юристов, экономистов; стартовые условия не просто не равны, они заведомо несопоставимы.
В позднесоветские годы социальные лифты тоже резко затормозились; сложившаяся номенклатурная система отсеивала "чужих" детей и подтягивала "своих". Но, во-первых, исключений из правил было куда больше, чем ныне; коммунистическую риторику приходилось чем-то иллюстрировать, предъявлять стране рабочее-крестьянские исключения из партийно-хозяйственных правил. Во-вторых, оставались широкие карьерные лазейки в виде комитетов комсомола. Самые бойкие и не самые моральные, самые жадные и не самые добрые могли встроиться в вузовскую систему комитетов комсомола, начать строить карьерную лестницу с нуля. Кажется, сегодня мы наблюдаем реставрацию этой модели, но только в гораздо более жестком, гораздо более циничном варианте. Предъявлять городу и миру наглядные исключения из правил вовсе даже не обязательно; и так сойдет. А вот лазейка - предоставлена. Одна-единственная. Называется молодежные движения. Подконтрольные родному политбюро, оно же администрация, оно же местные власти. "Наши", "Местные", "Молодая гвардия" и проч. предлагают молодому человеку ниоткуда элементарную политическую сделку. Ты подписываешься на наш заем, мы выделяем тебе разнарядку на социальный лифт. Привезет этот лифт тебя лично куда-нибудь, или нет, не знаем; но точно знаем, что другого лифта у тебя все равно нет - и никогда не будет. Потому что мы не намерены их создавать. Зачем? это же так выгодно, так удобно; вербовать подконтрольную массу в размен на то, что здоровое общество и так обязано предоставлять гражданину. Но то - здоровое.
Точно так вербовали когда-то опричников. Правда, тогда еще не знали слово "лифт". Предпочитали "служение". Но от замены слов суть дела не меняется. Правда, никто не ставил задачу - интегрироваться в европейское пространство; скорей наоборот, обособиться до предела. А сейчас задача - поставлена. Смысловые линии власти и силовые линии ее поддержки разошлись; это все равно как если бы столбы разошлись с линиями электропередач. Не подходи: убьет.
Автор - обозреватель газеты "Известия"
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
