Прокуратура стала самостоятельной ветвью власти. Отпилить ее без последствий вряд ли удастся
Со времен начала второй чеченской кампании в конце 1999 года нынешняя отставка генпрокурора Владимира Устинова - самая опасная из операций Владимира Путина.
ПЕРВОЕ Прокуратура - стержень "управляемой демократии", которая преподносится нам как не только идеальная, но и как будто бы уже реально функционирующая модель управления государством. Политические и экономические интересы центра и регионов скрепляют Россию в основном на уровне "государственнической" демагогии, а реально Москва воспринимается местными элитами как очень прожорливый и нарушающий все договоренности нахлебник. В таких реалиях и за отсутствием целостной армии только правоохранительные органы остаются той "президентской вертикалью", которая пронзает тело страны сверху и почти что донизу. При этом сложилось так, что именно прокуратура, а не МВД и даже не ФСБ - реальный стержень и вертикаль этой "вертикали".
ВТОРОЕ Вся эта конструкция мало или вообще никак не институализирована, держится на своего рода обычаях, обещаниях, кумовстве, "откатах", "залогах", множественных и сложных договоренностях как в центре, так и в регионах.
Теперь рассмотрим оба этих тезиса чуть более подробно, начиная со второго.
Первый генпрокурор, действовавший по новой Конституции 1993 года, профессор и идеалист Алексей Казанник, рассказывал мне сразу после своей отставки, что само слово "прокуратура" появилось в проекте Конституции в последний момент перед его опубликованием под референдум. Авторы ельцинского проекта вообще не воспринимали прокуратуру иначе чем как институт государственного обвинения, равный по своему процессуальному статусу в суде негосударственной стороне защиты (как и в большинстве стран мира). Но матерые замы отправили Казанника ночью в Кремль, и он убедил Филатова хотя бы скромненько вписать статью о прокуратуре в ту главу Конституции, которая называется "судебная власть".
В Конституции и до сих пор в одной "вставной" статье прописана только вертикальная конструкция прокуратуры, но не прописаны ни ее полномочия, ни реальная роль, какую она должна играть в государстве. Судебной власти неприлично признать прокуратуру "своей", президентская же "вертикаль" тоже лукавит и делает вид, что она относится как раз к власти судебной. То есть по Конституции прокуратура - это вообще непонятно что такое. Реальное наполнение полномочий пошло по линии законов, а они, в свою очередь, стали результатом последовательного ряда чисто политических событий.
Казанника, выполнившего постановление Думы о политической амнистии 1994 года, сменил Алексей Ильюшенко. И бросился изо всех сил укреплять собственную вертикаль и отвоевывать пространство в тех рамках, которые были заданы главой Конституции о судебной власти. Но скоро он оказался замешанным в коррупционном скандале и был смещен Ельциным. Пришедший за ним Юрий Скуратов был несравненно более сведущ и цивилизован в юридическом смысле, но по инерции, обусловленной прежде всего тяжестью аппарата прокуратуры, продолжал ее экспансию против судебной власти уже не столько де-юре, сколько де-факто. О чем он еще пожалеет, но будет поздно. С одной стороны, Скуратов политически слишком рискнул, подбираясь через Швейцарию к "Пал Палычу" и "семье", а с другой - его подставил доставшийся еще от Ильюшенко "коммерческий" зам Назир Хапсироков.
Как ушли Скуратова, мы повторять не будем, но Совет Федерации, который в то время состоял еще из глав регионов, а не из марионеток, несколько месяцев отказывался принять отставку Скуратова.
Создалась ситуация, когда прокуратура, с одной стороны, набрала де-факто огромный объем собственной власти, а с другой - система из-за частой смены кадров совершенно расшаталась внутри себя. Такой она и досталась Путину в конце 1999 года.
Уже тогда им рассматривалась альтернативная кандидатура юриста Дмитрия Козака. Но система, уже обладавшая огромной собственной властью, могла не принять Козака как "чужого", и неизвестно, что бы из этого вышло. А Владимир Устинов был "плоть от плоти".
Так кадровый прокурорский заместитель Устинов, для которого уровень зама и был вожделенным потолком, стал генеральным прокурором России. Никаких собственных заслуг ни перед кем он не имел, если не считать, что еще при Ильюшенко прокуратура удачно приватизировала в родном Краснодарском крае Устинова, а именно в Сочи, пансионат "Электроника", который стал с тех пор излюбленным местом совещаний не только прокурорской, но и судейской элиты. О правовой культуре и вообще о культуре Устинова в прокурорских кругах ходили легенды, пока там еще было кому их слагать. Имея огромную власть, но не имея реального авторитета, Устинов начал складывать из всех "правоохранительных органов" с идеальным и единственным стержнем в виде "прокурорской вертикали" громадную сеть государевой опричнины по всей стране.
Как известно, опричники приторачивали к седлам собачьи головы в знак преданности одному человеку - царю. Такая же "собачья" преданность и больше ничего стала основой власти Владимира Устинова, если смотреть "сверху". Прокуратура довольно неуклюже, за отсутствием квалификации, но зато послушно выполняла команды власти; в результате единственной ее "большой удачей" стало "дело "ЮКОСа". В то же время за шесть лет в своей должности Устинов не возбудил и не позволил возбудить ни одного дела, которое хоть каким-то боком затрагивало бы высший и приближенный к Кремлю истеблишмент. Начиная со взрыва домов в Москве осенью 1999 года, ни в одной из действительных постигших Россию катастроф никто оказался не виноват. Хотя расследования велись, какие-то документы и показания там скапливались, где-то у них все это лежит, и, проводя отставку Устинова, Путин не может этого не учитывать, так что бывший генпрокурор, скорее всего, может быть обижен уже не этим президентом.
Но это проекция "сверху", а надо посмотреть и "снизу", ведь всякая опричная система основывается на том, что каждый опричник должен иметь какой-то свой кусок на откуп. Сказать, что милиция у нас борется с преступностью только за деньги потерпевших и только если самой не страшно, - это просто ничего не сказать.
Сегодня уже и участковый милиционер хватает подростка с единственной целью - вытянуть взятку у его родителей. Этот "правоохранительный промысел" освоен по всей "вертикали", а начинался-то он, по многочисленным свидетельствам пострадавших, в Генеральной прокуратуре РФ еще при предшественниках Устинова, который просто позволил бизнесу расцвести и заколоситься. А "компромат" по всей "вертикали" тут найдется на любую более или менее активную фигуру - хотя бы уж по налогам. "На земле" реальную власть над людьми, основанную на шантаже и тотальном запугивании, приобрели неразличимые в своей массе "менты" во главе с прокурорами. И это власть над всеми людьми, включая политиков, бизнесменов, судей, журналистов, а выше этого моря беззакония, может быть, только уж Кремль.
Будущим историкам будет правильнее назвать нынешнюю эпоху жизни России именно не "путинщиной", а "устиновщиной", ведь и лицо Малюты Скуратова определило время опричнины точнее, чем лицо Ивана IV. За время княжения Устинова "на прокуратуре" вне сферы ее влияния, да и то в Москве, осталась разве что ФСО, а в провинции без прокурора никто не шевелится. Милицию прокуратура подмяла полностью. Подмяты суды (довольно вспомнить почти нулевую статистику отказов прокурорам в ходатайствах об аресте подозреваемых), но тут не столько сила прокуроров, сколько слабость судей, которые, обладая, в отличие от прокуроров, конституционным статусом, "легли" еще при Ельцине.
Как следствие весь нереализованный "компромат", а его в регионах (как и в Москве) тома и тонны, лежит в прокурорских сейфах в виде дел, готовых к возбуждению на любого, кого надо. С другой стороны, все следственные изоляторы под завязку набиты людьми, которые обвиняются по незначительным делам, часто вообще не виноваты или, во всяком случае, виноваты "не до такой уж степени", и к которым месяцами вообще не ходят никакие следователи. Все это просто бочки с порохом, разложенные повсеместно под "вертикалью власти".
Вот что такое прокурорская вертикаль, персональным стержнем и олицетворением который до прошлой пятницы был Владимир Устинов. Теперь представим себе, что значит вынуть такой стержень, поменять в нем "головку" и всунуть обратно. Тут дело совсем не в тех задачах, которые ставят перед собой Путин или его окружение, а больше в тех эксцессах, которые могут случиться помимо чьей бы то ни было высочайшей воли. Система работает все время с напряжением, она очень большая и сложная, где-то она может отреагировать и в режиме бунта, а где-то в режиме саботажа, причем это будет понятно не сразу. Опасно так трясти "вертикаль", но и не трясти, видимо, было уже нельзя.
Меньше всего мне кажется, что Кремль задумал подлинную судебную реформу, суть которой и должна была бы состоять в низведении прокуратуры до того уровня, который она должна занимать по Конституции, прежде всего по отношению к суду. Скорее всего, Путин втайне давно хотел скинуть Устинова, который исполнителен, но не сильно умел, сам "не из Питера", взял слишком много власти и стал опасен. Какой-то повод, выходит, тот ему дал, а соотношение сил позволило рискнуть.
Хотя если генпрокурором станет теперь человек типа Дмитрия Козака, то известное придание "человеческого лица" прокуратуре получится само собой. А если место Устинова займет, например, "мент" типа Колесникова, то и без того невеселое лицо прокуратуры станет просто леденящим душу.
Любому на этом месте будет очень трудно управлять неконтролируемой ядерной реакцией системы "ментовского" произвола, которая в регионах функционирует уже в собственном режиме, и чихать она хотела на "вертикаль". Зато главы цивилизованных государств на саммите в июле похлопают, а патриарх, с которым так любил брататься ушедший, втайне перекрестится: "Избави Бог от таких благодетелей!".
http://novgaz.2u.ru:3000/data/2006/42/04.html
05.06.2006
Док. 299000
Перв. публик.: 05.06.06
Последн. ред.: 02.05.07
Число обращений: 210
Никитинский Леонид Васильевич
|
