В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
15 лет `суверенитета` Назад
15 лет `суверенитета`
6 сентября 1991 года началась новейшая история Чечни.

В этот сентябрьский день 15 лет назад в Чечне произошла смена власти. Из рук Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики власть перешла к Общенациональному Конгрессу Чеченского народа (ОКЧН). Смена власти в тогдашней Чечено-Ингушетии вовсе не походила на бархатные революции в Центральной и Восточной Европе и даже на "краснопресненский майдан" в Москве.

Впоследствии Ахмар Завгаев (нынешний депутат Государственной Думы России), очевидец тех событий, назвал 6 сентября 1991 г. "днем бандитизма, терроризма и произвола". 15 лет назад 6 сентября на Дом политпросвещения, где проходило совместное заседание депутатов советов Чечено-Ингушетии всех уровней, боевиками ОКЧН было совершено нападение. Более 40 депутатов были жестоко избиты, а председатель городского совета Грозного (одновременно первый секретарь грозненского горкома КПСС) Виталий Куценко был убит. Лидеры ОКЧН объявили о переходе власти в республике в их руки. Очевидец тех событий Ахмар Завгаев считает, что "...Куценко был пробным шаром. Они (деятели "ичкерийской революции" - С.М.) хотели проверить, как отреагирует руководство России на смерть человека, одновременно бывшего мэром Грозного и первым секретарем горкома КПСС. Никакой реакции не последовало. После этого и начался геноцид русскоязычных. Ведь русские - нефтяники, химики, специалисты приборостроения - составляли примерно треть населения республики".

В Москве сентябрьские события в Грозном 15 лет назад воспринимали по иному. Тогдашний исполняющий обязанности председателя Верховного Совета России (недавний герой Белого дома) Руслан Хасбулатов охарактеризовал действия ОКЧН как "народное восстание против партийно-бюрократической диктатуры". Из Белого дома в Москве в столицу Чечено-Ингушетии отправилась телеграмма: "Дорогие земляки, с удовлетворением узнал об отставке председателя ВС республики (об эксцессах этой отставки Руслан Имранович предпочел умолчать - С.М.). Возникла, наконец, благоприятная политическая ситуация, когда демократические процессы, происходящие в республике, освобождаются от явных и тайных пут уходящей со сцены партийной бюрократии".

"Надо сказать, что правоохранительные органы Чеченской Республики всё жестче и жестче контролируют ситуацию и больше берут на себя ответственности. Более того, к сожалению или к счастью, могу констатировать, что часто и работают более эффективно, чем федеральные силы, ответственно подходят к решению задач". Последний процитированный текст принадлежит уже не Руслану Хасбулатову. Это-фрагмент из выступления Владимира Путина перед прессой в январе 2006 года. Прошло почти 15 лет, но, похоже, наша федеральная власть (несмотря на существенную ротацию ее высших представителей) так и не может избавиться от такого явления, которое скандально известный писатель Салман Рушди назвал "вирусом оптимизма".

В 1991 году союзником Москвы был демократ Дудаев ("демократом, трезво оценивающим нынешнюю ситуацию в республике" называл неистового Джохара Руслан Хасбулатов), в 2006 году таковым является "государственник" и герой России Рамзан Кадыров. Сегодня именно ему сдаются боевики (правда, ему лично, а не российской власти). Именно он сегодня готов исполнить любой приказ президента, будь то отправка чеченских спецподразделений в Ливан, будь то любая самая деликатная миссия. В 1991 году Джохар Дудаев готов был принести не присягу российской власти, а присягу личной верности Борису Ельцину (т.е. установить систему вассально-ленных отношений), а спустя 15 лет ту же личную преданность президенту демонстрирует Кадыров-младший. Чего нельзя сказать о его верности российским институтам власти и российскому праву. Истории свойственно повторятся. Однако этого повторения власти упорно не хотят замечать. Чечню вообще не хотели и не хотят замечать. Эта северокавказская республика давно является занозой для Москвы. На ней не сделаешь пиара, а занятие ей сродни специализации по сельскому хозяйству в советский период. Эту республику хотят спрятать, убрать "с глаз долой, из сердца вон", думая тем самым добиться ее успокоения.

Вместе с тем и власти, и немалое количество околовластных экспертов рассматривают "чеченский кризис" как некую этнографическую аномалию, региональную перверсию, не видя в упор того, что политические процессы в Чечне (в позднесоветский период в Чечено-Ингушетии) являются всего лишь отражением общероссийских (общесоюзных) тенденций, но с региональным колоритом.

Формирование чеченского этнонационального движения в конце 1980-х годов стало следствием социально-политической либерализации периода "перестройки". Его не привносили мифические "агенты влияния", американские шпионы и исламские теологи, которых потом, в середине 1990-х годов в республике станут называть "ваххабитами". Первые неформальные общественные объединения, возникшие на территории Чечено-Ингушетии (Народный фронт, Зеленое движение) несли на своих знаменах общедемократические лозунги. В 1990 г. в Чечне сформировались по сути два квазисепаратистских центра с разной степенью политического радикализма и влияния на государственные республиканские и традиционные чеченские институты. Официальные органы власти и управления ЧИАССР стояли у истоков так называемого "бархатного" сепаратизма. Сам факт назначения на пост главы республиканской парторганизации этнического чеченца (до 1989 г. автономию возглавляли так называемые "русские кадры") вызвал всплеск этнонационалистических настроений у "титульного этноса" и напротив, этнические опасения у русского (в равной степени армянского, ногайского) населения ЧИАССР. Но разве не то же самое мы видели в Казахстане в декабре 1986 года, когда на место "своего" Динмухамеда Кунаева был поставлен русский первый секретарь Геннадий Колбин. В Чечено-Ингушетии была обратная тенденция. Здесь решили впервые после 1957 года (возвращения чеченцев и ингушей из ссылки) попробовать кадровую "коренизацию" вместо "русификации". Однако и в том, и в другом случаях, был затронут самый деликатный национальный вопрос.

Чечено-Ингушский обком КПСС и Верховный Совет автономной республики на закате "перестройки" формально не выступали за государственную независимость Чечни. Их политика первоначально была нацелена на некоторую либерализацию в сфере гуманитарного образования и культуры. Было смягчено давление на национальную интеллигенцию, а также отменена концепция "добровольного вхождения" Чечни в состав Российского государства (за приверженность этой концепции республику был вынужден покинуть под угрозой смерти известный историк, профессор Виталий Виноградов). Более того, тогдашняя республиканская элита во главе с Доку Завгаевым находилась в фарватере официальной политики ЦК КПСС и его генсека Михаила Горбачева.

На специальном пленуме ЦК КПСС "О национальной политике партии в современных условиях" (19-20 сентября 1989 г.) в качестве "инициативы с мест" был озвучен тезис о том, что "глубокие социально-экономические и культурные сдвиги, произошли в автономных образованиях", а потому необходим специальный союзный закон о преобразовании автономных республик в составе РСФСР в самостоятельные союзные республики.

26 апреля 1990 г. был принят Закон СССР "О разграничении полномочий между Союзом ССР и субъектами федерации" (закон об автономиях), который, по сути, "выравнивал" статус союзных и автономных республик. При этом официальные структуры ЧИАССР способствовали укоренению сепаратистских настроений и в органах республиканской власти, и в массовом сознании.

27 ноября 1990 г. Верховный Совет ЧИАССР, ведомый Доку Завгаевым, принял "Декларацию о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики". Фактом принятия ноябрьской Декларации был нарушен Основной закон РСФСР, действовавший на тот момент. Депутаты Верховного Совета автономии произвольно изменили название ЧИАССР на ЧИР (Чечено-Ингушская республика), а также отказывались от рассмотрения ЧИР в качестве автономии в составе РСФСР. ЧИР была провозглашена суверенным государством, появившимся "в результате самоопределения" (ст.1. Декларации). Статья 4 Декларации вводила понятие "граждане ЧИР". Возникает просто эффект дежа вю! В 2003 году (т.е. после двух военных кампаний и двух периодов существования непризнанной Ичкерии) на Конституционный референдум в Чечне был вынесен проект Основного Закона Республики, одна из статей которого говорила о "гражданах Чечни".

В декларации же 1990 года указывалось, что даже если республика и вступит в "договорные отношения с другими республиками, государствами и союзом государств", то она все равно "сохраняет всю полноту власти на своей территории" (ст.14.). Декларация 27 ноября 1990 г. провозглашала землю Чечено-Ингушетии и ее ресурсы в качестве исключительной собственности республики. А статья 15 выдвигала политическое требование - республика подпишет Союзный договор только при условии возвращения "отторгнутого" у нее в пользу Северной Осетии Пригородного района. Таким образом, официальные власти Чечено-Ингушетии во многом сами выпустили "джина сепаратизма" из бутылки. Такова была цена "коренизации власти". Именно партийные лидеры ЧИР первыми на официальном уровне политически и юридически продекларировали суверенитет Чечено-Ингушетии. Впоследствии завгаевский лозунг о готовности Чечни напрямую войти в состав "обновленного Союза ССР", а не России неоднократно воспроизводил и президент непризнанной Ичкерии Джохар Дудаев.

Чечено-Ингушский обком КПСС и республиканский Верховный Совет также способствовали возникновению неформальных общественных этнонационалистических объединений, ставших впоследствии вторым сепаратистским центром (реальным, а не аппаратно-бюрократическим). Эти объединения отличались большим политическим радикализмом и могли "озвучить" те мысли, которые республиканские власти в силу понятных причин не хотели или не могли высказать. 23-26 ноября 1990 г. состоялся Первый Чеченский национальный съезд (ЧНС), поддержанный и Завгаевым. В ходе работы ЧНС было принято решение о создании независимого Чеченского государства ("Нохчи-Чо"). На заседаниях ЧНС обозначились два крыла - "умеренное" и "радикальное". Если "умеренные" члены ЧНС ограничивались, по большей части, национал-демократической и антиноменклатурной риторикой, то в выступлениях "радикалов" содержались призывы к разрыву с Россией, звучали шовинистические и исламистские нотки. Постепенно ЧНС начал оттеснять официальные властные структуры с лидирующих позиций в чеченском "параде суверенитетов". Воспользовавшись поддержкой официальной власти, национал-радикалы со временем почувствовали собственную силу, вышли из-под контроля партийно-политических структур Чечено-Ингушетии и пошли по пути превращения ЧНС в самостоятельный центр силы и власти, своеобразный авангард сепаратистского движения.

Весной - летом 1991 г. два квазисепаратистских центра Чечено-Ингушетии (Верховный Совет и ЧНС) повели борьбу между собой за право монопольно представлять интересы чеченского народа. На встрече с Борисом Ельциным (на тот момент Председателем Верховного Совета РСФСР) в мае 1991 г. Доку Завгаев поставил вопрос о финансировании ЧИР не из российского федерального, а из союзного бюджета! Республиканское руководство Чечено-Ингушетии также блокировало те акты РСФСР, которые затрагивали их политико-административные интересы. В республике были проигнорированы Постановление Верховного Совета РСФСР о запрете совмещать должности партийного и советского (на тот момент государственного) руководителя, а также Указ Президента России о департизации государственных предприятий и учреждений (пост президента введен в РСФСР по итогам референдума 17 марта 1991 г., первые выборы прошли 12 июня 1991 г.).

Вместе с тем, завгаевский "бархатный сепаратизм" не был нацелен на радикальный разрыв с Россией. В тех случаях, когда интересы партийно-государственного руководства республик совпадали с российскими устремлениями, Завгаев и его соратники говорили о том, что Чечено-Ингушетия сохраняет тесную связь с РСФСР и "никуда не выходит". В апреле - мае 1991 г. отношения между ЧНС и Верховным Советом ЧИР начали обостряться в связи с отказом Завгаева признать Исполком ЧНС в качестве единственного представителя воли чеченского народа и требованием зарегистрировать это движение как обычную общественно-политическую организацию.

Противоборство двух квазисепаратистских центров в Чечено-Ингушетии стало началом восхождения на политический Олимп республики Джохара Дудаева. Первоначально Дудаев оттеснил от реального руководства ЧНС "умеренных лидеров", не готовых к радикальному разрыву с породившей их "системой". Затем сделал публичное заявление на встрече с представителями интеллигенции о том, что Верховный Совет республики не оправдал доверия избирателей. Тогда же им была озвучена идея о нелегитимности этого органа власти, избранного еще "в колониальный период истории" и по законам "колониальной империи". Отсюда, по мысли Дудаева, и дальнейшая невозможность адекватного выражения воли чеченского народа и необходимость смены власти в республике в пользу "национально ориентированного" ЧНС. Таким образом, этим тезисом Дудаевым (и его соратниками и советниками) были в сжатом виде сформулированы основополагающие принципы сепаратистской (теперь уже без приставки "квази") идеологии и практики госстроительства непризнанной Ичкерии:

- право этноса как высшее политическое право, которому отдается приоритет перед формальным законом;

- право этноса выше прав человека и гражданина;

- радикальный разрыв с правовой базой советского периода, признание всего законодательства СССР и РСФСР как "колониального", а потому не подлежащего не только исполнению, но и учету;

- оправдание любого политического или социального насилия в интересах этнического самоопределения.

В июне 1991 г. на второй сессии ЧНС произошло его преобразование в ОКЧН (Общенациональный конгресс чеченского народа). Председателем исполкома ОКЧН стал Джохар Дудаев. У руля чеченского этнонационалистического движения встал будущий президент самопровозглашенной Чеченской республики Ичкерия, харизматический лидер чеченских сепаратистов. В июне 1991 г. Дудаев был вышедшим в отставку генерал-майором Советской армии. Он был одним из самых молодых и успешных советских армейских генералов. ОКЧН стал в июне 1991 г. фактически вторым центром власти в регионе. Антикоммунистическая риторика ОКЧН и Дудаева сделала союзниками чеченских национал-радикалов московских демократов и даже соратников первого российского президента Бориса Ельцина. Они рассматривали неформальное этнонационалистическое движение в качестве инструмента в борьбе против региональной партхозноменклатуры. При этом не учитывался тот факт, что помимо антикоммунистических лозунгов национал-радикалы активно эксплуатировали шовинистические и русофобские идеи. Фактически произошло ошибочное отождествление этнонационалистической борьбы с антикоммунизмом.

В августе 1991 г. ОКЧН резко осудил ГКЧП, в то время как официальные власти республики предпочли сохранить политический нейтралитет. Впоследствии позиция Доку Завгаева была представлена лидерами ОКЧН как прямая поддержка путча в Москве. К сожалению, интерпретация событий лидерами ОКЧН была воспринята в российской столице некритически, а потому Завгаев был обвинен "в проведении политики, противоречащей курсу Президента Российской Федерации на демократию и реформы". В Грозном начался период перманентных митингов. Одновременно с этим произошел, по сути, выход из тени незаконных вооруженных формирований ОКЧН. В начале сентября 1991 г. третья сессия ОКЧН объявила Верховный Совет республик низложенным, а также заявила о передаче власти Исполкому ОКЧН. Принятые Доку Завгаевым контрмеры, не получившие поддержки Москвы, оказались политически неэффективными.

Именно в сентябре 1991 года стало понятно, что любая пророссийская игра в Чечне возможна только при поддержке из Москвы. Сегодня, наблюдая аппаратное, и отчасти информационное противоборство президента Алу Алханова и Рамзана Кадырова понимаешь политическую слабость (если не обреченность) первого. В 2006 году симпатии Кремля на стороне Кадырова. Что бы ни делал Алханов, он может взять верх только при полной поддержке Москвы. Увы, сегодня российский генерал, защищавший Грозный в 1996 году от масхадовских боевиков, оттеснен сыном экс-муфтия сепаратистской Ичкерии...

А в сентябрьские дни 15 лет назад председатель Верховного Совета Чечено-Ингушетии попытался сформировать новый состав Президиума Верховного Совета, включив в него "умеренную" часть ЧНС, представителей национальной интеллигенции. В новом составе Президиум объявил о введении режима ЧП в Грозном. В реальности же Доку Завгаев и его команда оказались властью без силы. Но и положение "силы без власти" не устраивало Дудаева и его соратников. 6 сентября 1991 г. на Дом политпросвещения, где проходило совместное заседание депутатов советов Чечено-Ингушетии всех уровней, боевиками ОКЧН было совершено нападение. О его результатах мы уже писали в начале статьи.

После разгона Верховного Совета Чечено-Ингушетии Москва пошла на поводу у сепаратистов. 11 сентября 1991 г. в Грозный прибыла российская официальная делегация во главе с госсекретарем Геннадием Бурбулисом (на тот момент - вторая должность в иерархии российской исполнительной власти - С.М.) и министром печати и информации Михаилом Полтораниным, а 14 сентября прибыл и.о. председателя Верховного Совета России Руслан Хасбулатов. С согласия и при активном участии Руслана Имрановича было принято решение об отставке Завгаева, самороспуске республиканского Верховного Совета и образовании Временного Высшего Совета (ВВС) республики в качестве верховного органа власти Чечено-Ингушетии. ВВС был представлен как политический компромисс между национал-радикалами из ОКЧН и депутатами Верховного Совета Чечено-Ингушетии. Данный шаг был крупным просчетом российской политики. По сути дела создание ВВС легитимизировало действия ОКЧН 6 сентября 1991 г. и предоставило политическую индульгенцию организаторам силовой ликвидации Верховного Совета республики. Сепаратисты продолжили эскалацию политического насилия. ВВС под давлением национал-радикалов был сокращен до 13 человек и переименован во Временный Совет Чеченской Республики (ВСЧР). Этот шаг во многом спровоцировал разделение Чечено-Ингушетии на две республики.

Исполком ОКЧН взял курс на создание независимого Чеченского государства, объявив о назначении выборов президента и парламента Чечни на 27 октября 1991 года. В сложившейся ситуации для руководства России было бы логичным сделать ставку на консолидацию оппозиционных Дудаеву и ОКЧН сил, выступавших с демократическими лозунгами (проведение честных и свободных выборов, роспуска незаконных вооруженных формирований) и критикой дудаевского авторитаризма. Между тем эти силы оказались так и не востребованы Москвой не только в 1991 г., но и позже. Именно в сентябре-октябре 1991 г. была возможность использовать и ингушское движение за сохранение единой Чечено-Ингушетии как инструмента борьбы против чеченских национал-радикалов. В сентябре-октябре без поддержки со стороны Москвы оказалось и русское движение Чечено-Ингушетии, готовое к блокированию с чеченскими демократами.

В случае консолидации всех оппозиционных Дудаеву внутричеченских сил была возможность переформатировать начавшийся чеченский кризис, представить его не как конфликт федерального центра и республики, а как серьезный внутриреспубликанский конфликт между демократическими силами разного этнического происхождения и национал-радикалами, стремящимися к установлению этнократического авторитарного правления. Более того, ОКЧН и Джохар Дудаев могли быть представлены как сепаратисты в квадрате, выступавшие не только против Москвы, но и против единой Чечено-Ингушетии и братского ингушского народа. Однако все возможности, которые российское руководство имело в сентябре-октябре 1991 г., были им не использованы.

ОКЧН продолжил наращивать свое наступление. 5 октября 1991 г. вооруженные боевики ОКЧН захватили здание КГБ Чечено-Ингушской республики. 27 октября 1991 г. в Чечне прошли "свободные выборы" под вооруженным контролем боевиков ОКЧН первого президента "независимой Чеченской республики - Ичкерия". В них по разным оценкам приняло участие лишь 10-12 процентов от общего числа избирателей. Помимо "избрания" президента Чечни был сформирован чеченский парламент из сторонников ОКЧН.

После фиктивных выборов ставший президентом генерал Дудаев 2 ноября 1991 г. обнародовал указ "Об объявлении суверенитета Чеченской Республики". "Выборы" президента и парламента Чечни не были признаны ни ВВС, ни Советом министров Чечено-Ингушетии, ни оппозиционными Дудаеву силами.

7 ноября 1991 г. ситуацию в Чечне, окончательно вышедшую из-под контроля, радикальным образом попытался разрешить президент Борис Ельцин. Он подписал Указ No 178 "О введении чрезвычайного положения в Чечено-Ингушской Республике". Однако для реализации указа у российского президента и его команды не хватило воли и политических ресурсов. Решение Бориса Ельцина не было поддержано депутатами Верховного Совета России и демократическим истеблишментом, увидевшими в решении президента возрождение "имперской политики".

Непоследовательность российской власти сковывала и действия российских спецслужб. Что же касается чеченских демократов, то они, как и их московские единомышленники, отождествили борьбу против этнократии и регионального авторитаризма с борьбой центра против федерализма и свободного волеизъявления населения республики. По этой причине ельцинский указ не был поддержан и оппозиционными Джохару Дудаеву силами. Нельзя сбрасывать со счетов и продолжающийся конфликт между агонизировавшим союзным центром и российским руководством. В октябре-ноябре Россия только формировалась как государство. На тот момент у нее не было ни собственных полноценных силовых структур (российская армия вообще не была создана), ни разработанной правовой базы для разрешения чрезвычайных ситуаций.

Чеченская революция" августа-ноября 1991 г. не стала продолжением августовской победы над ГКЧП, как первоначально казалось в Москве. Потоки беженцев, фальшивые авизо, спекуляции с нефтью, грабежи железнодорожных составов и физические расправы над нечеченским населением, последовавшие за объявлением суверенитета Чечни, опровергли существовавшие у российского руководства иллюзии. События в Чечне в августе-ноябре 1991 гг. кардинальным образом изменили перестроечные представления о свободе, демократии, законности, праве на самоопределение и применение силы, государственной целостности и ее защите.

Чеченский кризис разрушил "коммунистическо-антикоммунистический" дискурс, в рамках которого единственными угрозами свободе, демократии, либеральным ценностям рассматривалось коммунистическое государство и даже государство как таковое. События августа - ноября 1991 г. показали, что вызовом демократическому правовому государству является также этнонационализм, апеллирующий к ретроградным политическим практикам. "Чеченский революционный опыт" продемонстрировал со всей очевидностью, что слабые государственные институты не могут гарантировать соблюдение элементарных прав человека и гражданина.

По материалам АПН

07.09.06 09:00 АПН-Казахстан

Док. 298758
Перв. публик.: 07.09.06
Последн. ред.: 29.04.07
Число обращений: 252

  • Хасбулатов Руслан Имранович

  • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``