Сегодня генеральный директор ЗАО "Чечня" демонстрирует лояльность к Владимиру Путину. Но будет ли он готов сохранять лояльность к его преемнику? К настоящему моменту Рамзану Кадырову фактически удалось то, к чему стремились Джохар Дудаев и Аслан Масхадов. Он объединил вокруг себя чеченский народ, обрел полную политическую и экономическую власть в республике. Здесь создано квазигосударство, которое не только почти не зависит от Кремля, а, наоборот, диктует ему свою волю.
Чечня: "особый" регион в условиях властной вертикали
15 июля 2006 года (то есть за два месяца до официального объявления амнистии Государственной Думой 22 сентября 2006 года) глава Федеральной службы безопасности Николай Патрушев выступил с обращением к участникам "незаконных вооруженных формирований". В нем он призвал боевиков сложить оружие, "перейти на сторону народа", заняться мирным трудом. Обращение директора ФСБ политики и политологи тут же окрестили "амнистией". Изначально ее срок был определен до 1 августа 2006 года. Но практически сразу же после выступления Николая Патрушева Рамзан Кадыров (на тот момент - премьер-министр Чечни) предложил продлить срок сдачи вчерашним боевикам до 1 сентября 2006 года. Спустя две недели директор ФСБ дал согласие на пролонгацию срока амнистии. Кто еще из региональных лидеров может себе позволить такую роскошь, как корректировка планов руководителя российских спецслужб?
Лидеры Чеченской Республики сегодня жестко и без обиняков обозначают свои экономические интересы. Сразу же после вступления в должность и.о. президента Чечни Рамзан Кадыров потребовал контроля над нефтяными ресурсами республики. Прежде аналогичные решения принимались чеченским парламентом. Чечня стала единственным субъектом Российской Федерации, где изначально поддержанный Кремлем президент, не смог отработать до конца даже первый срок полномочий. Алу Алханов, избранный на этот пост в августе 2004 года, не удержался на своем посту до 2008 года и был снят с должности под беспрецедентно жестким давлением Рамзана Кадырова, занимавшего пост премьер-министра. Уникальной для путинской России стала и информационная война Кадырова против Алханова. Так в Чечне был осуществлен "мягкий переворот", публично поддержанный Кремлем.
Представители республиканской элиты могут позволить себе оценивать ущерб, нанесенный Чечне политическими действиями федеральных властей. В декабре 2006 года была сформирована парламентская комиссия, основной целью которой является подсчет ущерба, понесенного Чечней в результате двух военных кампаний. 14 марта 2007 года уже полноправный президент Чечни (без приставки и.о.) Рамзан Кадыров договорился с заместителем директора Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) Эдуардом Петрухиным о возвращении в республику чеченцев, отбывающих наказания в виде лишения свободы в различных исправительных учреждениях России. Осужденные жители Чечни должны получить возможность отбывать заключение на своей малой родине.
Силовые структуры Чеченской Республики (батальоны "Запад", "Восток", полк имени Ахмата-Хаджи Кадырова, республиканская милиция) de facto управляются лично Рамзаном Кадыровым, хотя формально и находятся в федеральном подчинении. По словам самого Кадырова, в полку, названном в честь его отца, проходят службу амнистированные вчерашние боевики (их численность составляет около 90 процентов от списочного состава полка). Эти силовые структуры уже имеют опыт самостоятельных "зачисток" (таких, как рейд 4 июня 2005 года в станице Бороздиновская Шелковского района Чечни).
Сегодня Рамзан Кадыров - это руководитель, обладающий полной автономией в принятии политических и управленческих решений. Для любого иного лидера субъекта Федерации требование территориально-этнической автономии для заключенных стало бы приговором. Для Кадырова такая инициатива увенчалась очередным награждением: он удостоился медали "За укрепление уголовной исполнительной системы РФ". По справедливому замечанию публициста Леонида Радзиховского, "Кадыров у нас почти равен директору ФСБ или Патриарху Московскому и Всея Руси - в том смысле, что действия всех этих людей не подлежат обсуждению и тем более осуждению. По крайней мере в государственных органах, государственных СМИ и так далее".
Чеченский лидер осознает свою общероссийскую значимость. Для Владимира Путина "стабилизация в Чечне" - это одно из главных достижений его президентства. Сегодня Кадыров, как никто другой из региональных руководителей, важен и ценен для российской власти. Любое административное давление на чеченского президента из Москвы может вызвать "дестабилизацию" политической обстановки в республике - а к такому риску федеральные политики не готовы. Поэтому сегодня именно Чечня остается единственным в России вполне самостоятельным политическим субъектом. Она может себе позволить иметь собственного лидера, а не просто назначенца Кремля.
Такая ситуация парадоксальным образом находит поддержку и среди вчерашних непримиримых противников Рамзана Кадырова - защитников масхадовской Чеченской Республики Ичкерия. На сайте информационного агентства Сaucasus Times 27 февраля 2007 года появилось пространное интервью Ахмеда Закаева (вице-премьера Ичкерии в период масхадовского президентства), в котором назначение Кадырова и.о. президента республики он именует началом "деколонизации Чечни". На вопрос журналиста: "Можно ли говорить сегодня о том, что чеченское сопротивление еще существует?" - Ахмед Закаев отвечает: "Сегодня многие из тех, кто стоял у истоков движения за независимость Чечни, восстановления ее государственности, активно участвовал в боевых действиях на стороне сопротивления, все так же в строю, но вынужденно под иными флагами. Посмотрите, они не перестали быть чеченцами; я абсолютно уверен, что до конца они не отказались от идеи независимости. Поскольку силовыми методами, в лоб, не вышло добиться свободы, найден удобный и гораздо менее затратный способ продолжать или же временно отложить борьбу. Такое уже бывало в нашей истории противостояния с Россией в прошлые времена. Царскими генералами формировались особые чеченские подразделения именно по национальному признаку. Их задачей было подавление мятежей, карательные акции против населения, но в какой-то момент оказывалось, что они настроены против России так же, как и все остальные чеченцы. Я вас уверяю, пройдут два, три, четыре года, и те структуры, которые сегодня созданы властями, укрепятся и станут, несомненно, еще сильнее, превратятся в фактор чеченской свободы. Мы не воевали, не боролись за то, чтобы самим встать у власти, руководить Чечней. У нас была идея начать и завершить деколонизацию нашей земли. Сегодня это уже произошло, и полным ходом идет процесс деколонизации всего Северного Кавказа. Он необратим".
Фактически сегодня Рамзану Кадырову удалось то, что не получалось у Джохара Дудаева и Аслана Масхадова. И при Дудаеве, и при Масхадове в Чечне действовали силы, готовые бросить перчатку тогдашним лидерам республики. Даже харизматичный Дудаев не смог, например, назначить своего префекта в Надтеречный район, ставший своеобразной "Вандеей" для непризнанной Ичкерии. Уже начиная с 1992 года там действовали вооруженные антидудаевские группы. Масхадов же и вовсе оказался не способен консолидировать вождей незаконных вооруженных формирований, превратив их в национальную элиту. Кадыров эту задачу решил. Налицо процесс национальной консолидации вокруг фигуры нового чеченского лидера. Феномен Кадырова становится предметом серьезного изучения в ичкерийском "зарубежье" - среди представителей сепаратистского движения, вовлеченного в вооруженное противоборство с Российским государством в 1994-1996-е и 1999-2001 годы.
"Чеченизация" власти: невыученные уроки
6 сентября 1991 года началась новейшая история Чечни. От Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики власть перешла к т.н. Общенациональному конгрессу чеченского народа. Впоследствии Ахмар Завгаев (сегодня - депутат Государственной Думы Российской Федерации), очевидец тех событий, назвал 6 сентября 1991 года "днем бандитизма, терроризма и произвола". В этот день на Дом политпросвещения, где шло совместное заседание депутатов советов Чечено-Ингушетии всех уровней, боевиками ОКЧН было совершено нападение. Более 40 депутатов были жестоко избиты, а председатель городского совета Грозного Виталий Куценко был убит. Лидеры ОКЧН объявили о переходе всей власти в республике в их руки. Ахмар Завгаев считает, что "Куценко был пробным шаром. Они (деятели "ичкерийской революции", - С.М.) хотели проверить, как отреагирует руководство России на смерть человека, бывшего главой города Грозного. Никакой реакции не последовало. После этого и начался геноцид русскоязычного населения. Ведь русские - нефтяники, химики, специалисты в области приборостроения - составляли примерно треть населения республики".
В Москве сентябрьские события в Грозном 15 лет назад воспринимали по-иному. Тогдашний председатель Верховного Совета Российской Федерации Руслан Хасбулатов назвал действия ОКЧН "народным восстанием против партийно-бюрократической диктатуры". Из Белого дома в столицу Чечено-Ингушетии полетела телеграмма: "Дорогие земляки, с удовлетворением узнал об отставке председателя Верховного Совета республики (об эксцессах, связанных с ней, Руслан Имранович предпочел умолчать, - С.М.). Возникла наконец благоприятная политическая ситуация, когда демократические процессы, происходящие в республике, освобождаются от явных и тайных пут уходящей со сцены партийной бюрократии". Чем закончилось тогдашнее "освобождение", сегодня уже никому напоминать не нужно. Создание криминально-террористического квазигосударства, фальшивые авизо, нападения на сопредельные территории опрокинули радужные ожидания тогдашних лидеров России.
В первые месяцы 1996 года не в меру оптимистичные прокремлевские аналитики констатировали состояние "мира" в Чечне после избрания президентом республики Доку Завгаева и военного подавления основных очагов сопротивления. В том же году состоялся и визит президента Бориса Ельцина в Чечню - столь же впечатляющий и внезапный, как вояж в Грозный Владимира Путина в конце 2005 года. Чем весь этот оптимизм закончился, хорошо известно. После "успехов" образца 1995-1996 годов последовали грозненский позор и Хасавюрт. Прошло более десяти лет, но, похоже, наша федеральная власть (несмотря на существенную ротацию ее высших представителей) так и не может избавиться от того явления, которое скандально известный писатель Салман Рушди назвал "вирусом оптимизма".
В 1991 году союзником Москвы был "демократ" Дудаев ("демократом, трезво оценивающим нынешнюю ситуацию в республике" называл "неистового Джохара" Руслан Хасбулатов), в 2006 году таковым является "государственник" и Герой России Рамзан Кадыров. Сегодня именно ему сдаются боевики. Именно он готов исполнить любой приказ президента - и даже такой, например, как отправка чеченских спецподразделений в Ливан. В 1991 году Джохар Дудаев готов был принести не присягу российской власти, а клятву личной верности Борису Ельцину (то есть установить систему вассально-ленных отношений), а спустя 15 лет ту же личную преданность президенту демонстрирует Кадыров-младший.
В 2002 году Кремль инициировал процесс "чеченизации", то есть передачи всей полноты власти в республике местным политикам и управленцам. Лицом политики "чеченизации" стал Ахмат Кадыров, занимавший в период первой чеченской кампании пост муфтия мятежной республики, но затем в результате личных ссор и конфликтов покинувший масхадовский лагерь. Для Кремля Чечня оставалась непосильной обузой. Поэтому в головах правительственных экспертов родилась креативная идея - сбросить республику как какой-нибудь "непрофильный актив" тем, кто готов взять на себя эту неподъемную ношу. Главное условие - формальная лояльность новых "владельцев" к московским хозяевам и ритуальные заверения в верности курсу Владимира Путина.
В марте 2003 года в Чечне был проведен конституционный референдум. При этом Основной закон Чечни вошел в противоречие и с российской Конституцией, и с многими федеральными законами (в частности, в него заложили такие формулировки, как "граждане Чечни" и "суверенитет Чечни"). Затем - выборы президента Кадырова. Аппетиты региональной власти, названной "пророссийской", росли не по дням, а по часам. Сначала - требования возместить жителям республики упущенные возможности от их неучастия в приватизации общенародной собственности в начале 1990-х годов. Далее последовали требования налоговой автономии и минимизации федерального присутствия. И все это - на фоне самостоятельного диалога Кадырова-старшего с сепаратистами и политики "всепрощения" по отношению к таким персонажам, как Магомед Хамбиев, экс-министр обороны дудаевской Ичкерии (сегодня - депутат парламента Чечни) и Борис Айдамиров (руководитель масхадовского "особого отдела").
Гибель Ахмата Кадырова 9 мая 2004 года вернула российскую политику в Чечне к нулевой точке. У Кремля была возможность отказаться от "чеченизации" как неэффективного политического инструмента, мотивируя свой отказ гибелью основного проводника этой политики. Однако Кремль избрал другую тактику. "Чеченизация" была продолжена. Достроить здание, выстроенное отцом, выпало Рамзану Кадырову. Парламентские выборы 27 ноября 2005 года, призванные легитимизировать процесс "чеченизации" власти не только внутри страны, но и за ее пределами, стали его важной политической победой. Именно он, а не номинальный глава республики Алу Алханов стал главным идеологом этой кампании. После этого успеха Рамзан Кадров решил две важные управленческие задачи. Во-первых, он завершил процесс "выдавливания" московских премьер-министров из Чечни, начатый еще его отцом. В феврале 2006 года последнее "око государево" - Сергей Абрамов - покинул пост главы правительства республики. Так Рамзан Кадыров взял под контроль местное правительство. Следующим шагом этого политика (после минимизации вмешательства Москвы в дела Чечни) стала борьба за установление абсолютного контроля над республиканской властью. И если до своего 30-летия Рамзан Кадыров довольствовался ролью фактического лидера Чечни, то после дня рождения (5 октября 2006 года) повел активную борьбу за президентский пост. Алу Алханов, президент Чечни, лишенный поддержки федерального центра, не смог стать серьезным оппонентом для Кадырова. Результатом жесткой полугодичной информационной, административно-бюрократической и психологической войны стала отставка Алханова с поста главы республики. В марте 2007 года Кадыров-младший стал "хозяином республики" de jure и de facto.
Генеральный директор ЗАО "Чечня"
Фактически Рамзан Кадыров является последовательным сепаратистом, только его сепаратизм - тонкая политическая игра. Это "системный" сепаратизм (в том смысле, что он встроен в систему российской власти и административно-бюрократического рынка). Воевать до последнего чеченца с Москвой Кадырову-младшему невыгодно. Положение "хозяина республики" под российской юрисдикцией сулит намного больше преимуществ. Во-первых, это стабильное федеральное финансирование, не зависящее от прихотей зарубежных "спонсоров". Более того, всегда можно просить об его увеличении. Во-вторых, это реальная управленческая самостоятельность и административная помощь Кремля в борьбе с противниками, которых всегда легко назвать "врагами России".
Рамзан Кадыров усвоил универсальное для региона правило: уважают сильных. Понимание этого он продемонстрировал еще в мае 2004 года, когда появился перед президентом России в тренировочном костюме. Этим выражалось даже не презрение к высокому собеседнику. Это была демонстрация собственной силы и уверенности. Именно такой стиль Кадыров-младший и сделал своим фирменным. Достаточно лишь ритуальной демонстрации внешнего уважения, но при этом никакой подобострастности и неуверенности... На всех своих встречах с Путиным Кадыров-младший уверенно гнет свою линию. Похоже, что у противоположной стороны своя "твердая линия" отсутствует... Все экстравагантные действия Рамзана Кадырова, будь то создание собственной преторианской гвардии, конфликт его гвардейцев с дагестанскими милиционерами или требования территориального приращения Чечни за счет спорных участков с Ингушетией и Дагестаном - следствие молчания Кремля. Кремль безмолвствует, а Рамзан воспринимает это как карт-бланш.
Чеченский лидер к 2007 году, по сути, построил собственное квазигосударство, у которого есть собственные (хотя и нерегулярные) вооруженные силы, органы власти и управления, а также минимальная зависимость от Москвы. В 2002 году, пять лет назад, началось формирование ЗАО "Чечня", учредителем которого была федеральная власть совместно с семьей Кадыровых. Постепенно акции одного из учредителей все больше переходили в руки другого - от Кремля к Кадыровым. Передача всей полноты реальной власти в Чечне местным кадрам избавила Кремль от лишней головной боли. Можно не заниматься текущим урегулированием ситуации в Чечне, перепоручив это дело якобы пророссийским силам. Выгода двойная. В случае провала - готов козел отпущения. В случае относительного спокойствия - Западу можно предъявить красивую картинку: вот, дескать, все вопросы решают местные выдвиженцы, все идет в соответствии со стандартами демократии и федерализма.
В Чечне сегодня победил новый вид сепаратизма - "системный", созданный отцом и сыном Кадыровыми. Он прекрасно уживается с крепнущей день ото дня "вертикалью российской власти", позволяя без открытой войны и террористической активности получить все то, о чем мечтали в начале 1990-х годов отцы-основатели независимой Ичкерии. Ради этой цели "системные" сепаратисты даже готовы побороть сепаратистов открытых, предпочитающих комфортным кабинетам горные тропы. Но сама Россия становится в результате заложницей "системного" сепаратизма и политики "чеченизации власти". Сегодня генеральный директор ЗАО "Чечня" демонстрирует лояльность к Владимиру Путину. Но окажется ли он готов сохранять лояльность к его преемнику? И если да, какова будет "цена вопроса"? Сегодня сдержек и противовесов внутри Чечни у Кадырова нет, а потому апеллировать к кому-либо в Грозном, кроме как к Кадырову, Москва не сможет. Значит, за продолжение "мирного процесса" придется платить больше (в виде привилегий, возможностей распоряжения финансовыми и природными ресурсами). Нельзя исключить "чеченский фактор" и в проблеме "третьего срока" (идея сохранить "хрупкий мир" в Чечне может повлиять на решение кремлевской элиты пролонгировать пребывание Путина у власти). Наконец, последнее (по порядку, но не по важности). "Системные" сепаратисты показали всей России, что Кремль готов считаться с силой и идти на серьезные уступки. Не захотят ли и другие региональные руководители воспользоваться чеченским примером - тем паче, что российской истории знакомы примеры того, как политика передачи полномочий "коренному" населению работает против ее инициаторов.
Польская параллель
В ноябре 1830 года сановный Петербург испытал настоящий "шок и трепет". И было от чего. Царство Польское, отошедшее к России после победы над "корсиканским узурпатором", по итогам Венского конгресса, считалось стабильным и предсказуемым "политическим образованием". Оно получило из рук русского царя "Конституционную хартию", в коей римско-католическая вера объявлялась предметом особого попечения. Хартию, гарантировавшую свободу печати и неприкосновенность личности. Российский император (одновременно Царь Польский) становился для поляков конституционным монархом, обязанным при венчании на царство - Польское Царство - давать присягу на верность Конституции! "Конституционная хартия" гласила также: "Польский народ на все времена будет обладать национальным представительством в сейме...". При этом польский язык объявлялся официальным языком в администрации и судебных делах. Все государственные должности замещались лишь поляками. Армия Царства Польского сохраняла ту самую польскую форму, в которой 5-й корпус Великой армии Наполеона подкомандой Юзефа Понятовского воевал против русских под Бородино. По словам нерусского или советского, а польского историка Ш. Аскенази, "Конституционная хартия" 1815 года, "несмотря на все свои недостатки, была по тем временам наиболее прогрессивной хартией в Европе". По мнению авторитетного американского этнолога К. Вулхайзера, применительно к 1815-1830 годам никак нельзя говорить о политике русификации на польской территории. Даже беглого анализа основ автономии Царства Польского достаточно для того, чтобы констатировать следующее: российская власть собственными руками создала для поляков основы государственности, не забыв даже "этнически чистую" армию, которая и проявила себя во всей красе входе восстания 1830-1831 годов!
История показала, что российская политика "полонизации Польши" в 1815-1830 годах привела к восстанию через 15 лет, тогда как периоды "закручивания гаек" в ХIХ и XX веках обеспечили в одном случае 33 года "спокойствия", а в другом - чуть более сорока. Разница лишь в том, что в 1815 году мы сами собственными руками подарили Польше все атрибуты государственности, и ей осталось лишь любезно воспользоваться подарком "русского медведя", что она и не преминула сделать.
* * *
У чеченцев, в отличие от поляков, никогда не было своего государства. И тяга к государственности у них, как показывает опыт 1991-1994-го и 1996-1999 годов, весьма своеобразная. Но ясно и то, что чеченцы готовы признавать сильную власть и служить ей. Служить власти, способной поставить на место радикальных поборников "особости" и "самости". Но ту власть, которую можно легко шантажировать, а законы которой - игнорировать, чеченцы уважать не будут. Напротив, во всех уступках с ее стороны они увидят проявления слабости, и не более того. Итог один: сильная власть - отсутствие сепаратизма; слабая власть - очередная "кавказская война". И начать ее способен кто угодно - и вчерашний преданный генерал, и экс-полковник Советской армии, и даже экс-муфтий. Главное условие - бесхребетная власть, не уважающая даже собственные предписания.
Сегодня Кремль выбрал чисто внешнюю лояльность чеченской элиты, купив ее за разрешение "кормиться с травы и воды". Своими руками мы помогаем этой системе оформиться. Дай бог, чтобы не получилось как в ноябре 1830 года или, что ближе, как в сентябре 1991-го...
Источник: Le Monde diplomatique (русское издание) No9,
март 2007
