Я сам, мой дух, и чувства, и дела -
Как миг, как вздох, мгновенны, быстротечны:
А повесть Дагестана - и была,
И есть, и будет, и пребудет вечно...
Едва отогревшись после "теплых" московских проводов (дежурная за какие-то грехи едва ли не четверть часа продержала нас на ледяном ветру у гостеприимно распахнутой двери самолета), сходим с трапа в аэропорту Махачкалы - столицы Дагестана. И сразу понимаем: мы - на Юге. "Мы" - это небольшая делегация Аграрной депутатской группы Государственной Думы, которой поручено подготовить к заседанию объективную информацию о событиях в Кизляре и Первомайском.
Дагестан прекрасен даже зимой. Деревья и кусты грустят в полупрозрачной сырой дымке, укутывающей землю до горизонта. А дальше - белеют горы. Бросишь взгляд в другую сторону - катит валы серо-зеленое море, Каспий. Где еще встретишь такое - горы и море рядом? И невольно задумываешься: ну, почему на этой прекрасной земле нет мира?
Муху Алиев, председатель Народного Собрания Республики Дагестан:
- Республика переживает не самые лучшие времена. Железная дорога, которая идет к нам по территории Чечни, стоит, не работает. Все приходится завозить и вывозить автотранспортом. Это резко удорожает производство, ухудшает экономические показатели, делает нашу продукцию неконкурентоспособной. Нефтяники тоже не работают. Республика развивала в свое время оборонную промышленность, в которой занято около 70 процентов работающих - она сегодня тоже на боку. Специалисты уезжают. Коллективы распадаются. Причина кризиса - неправильно выбранная стратегия экономической реформы и чеченские события.
Чеченцы и дагестанцы - родственные народы. Одна вера, одна история, в Кавказской войне были вместе. В Дагестане проживают около 80 тысяч чеченцев-акинцев. Границы между республиками открыты. После начала военного конфликта Дагестан приютил на своей территории более 100 тысяч беженцев из Чечни.
В чеченских событиях Дагестан напрямую не участвовал, чем вызвал недовольство Дудаева и его окружения. Но ударить по Чечне с территории Дагестана, перебросить через нашу территорию войска и танки мы также не позволили, потому что это поссорило бы наши народы. Мы знали, что Дудаев готовит против нас провокации, но все же не ждали такого подлого удара, какой получили в Кизляре.
Выступая по телевидению, президент Ельцин назвал одну из национальностей Дагестана - аварцев. У нас это вызвало недоумение. Ведь Дагестан - многонациональная республика, аварцы - одна из 14 народностей. А всего на нашей земле живут люди более 100 национальностей.
Президент Ельцин сказал: "Боевиков надо уничтожать!" Правильно, я так тоже считаю. Боевик не имеет родины и национальности - это преступник. Но задача не будет выполнена, если не решить корневую проблему - Чечню. Работать сегодня силовыми методами на Кавказе, подобно тому, как работала Россия в ХIХ веке - нельзя. У России сегодня нет продуманной национальной политики на Кавказе. Если бы нам позволили самим решать свои проблемы, мы давно бы их решили...
Кизляр
- Вы, командиры, и честны, и строги,
Но как случилось, что никто из вас
Моей душе не объявил тревоги,
Задуматься не отдал мне приказ?
В Кизляр мы прибыли в печальный день - день трехдневного траура по погибшим, объявленный в республике. Вопрос, который нам никто не задал, но который безмолвно читался в глазах у многих и который, в конце концов, мы вынуждены были задать самим себе: почему мать-Россия так вяло, так безразлично отнеслась к десяткам погибших в Дагестане? Не хотели портить впечатление от победных реляций двух генералов, вполне довольных проведенной операцией? Не стали омрачать нотой скорби готовящиеся собрания по выдвижению президента на второй срок?
В этот день в Кизляр привезли первые три трупа погибших в Первомайском заложников. На ступеньках городской администрации собрались родные и близкие погибших, родственники заложников, о которых к тому времени не было никаких известий (таких набралось ни много, ни мало - почти 50 человек). Как это часто случается в подобных случаях, в роли "ответчиков за все" оказались не те, кто виноват в возникновении кризиса и его тяжелых последствиях, а те, до кого легче дотянуться - глава администрации и председатель городского собрания.
Было бы, наверное, неправильно пересказывать без дополнительной проверки все, что говорилось на этом митинге. Но некоторые свидетельства очевидцев остались в памяти и на пленке диктофона.
Рассказывает Нурмагомед Гарунов, начальник ОКС администрации города Кизляра:
- Боевики пришли со стороны, где находился профилакторий летчиков и аэродром. Людей выгоняли из домов. Заходили в подъезды и забирали всех. Кто сопротивлялся - расстреливали на месте. В одном из домов вблизи больницы у нас живет женщина-инвалид, ноги нет, трое детей. К ней постучали, она подъехала в инвалидном кресле, но не смогла быстро открыть. Ее расстреляли через дверь.
В другом доме - он стоит на углу по дороге в аэропорт - хозяин решил, видимо, что напали бандиты. Вышел с ружьем, выстрели вверх, хотел напугать. Убили на пороге, на глазах у жены. Жену забрали в заложники.
Мост боевики взяли под контроль. Милицейскую машину, которая попыталась проехать, расстреляли...
В трагических событиях бывает множество многозначительных совпадений. Не обошлось без них и на этот раз. За два месяца до налета боевиков Кизляр отметил свое 260-летие. Приехали гости со всего Кавказа, в том числе и из города-побратима - Буденновска...
Кизлярская больница
Мужчины, не шуметь -
Ребенок хочет спать,
Не надо пить, и петь,
И в кровника стрелять!
Разбитые, разграбленные, сожженные больницы стали печальным символом безумной войны.
Кизлярская больница - не лучше и не хуже тысяч других районных больниц. Никакого "шика", скорее, наоборот - видимые признаки бедности, стесненности в средствах. Государственное здравоохранение ныне - на голодном пайке.
После визита чеченских "гинекологов" (так их здесь называют), больница надолго выведена из строя. Двери и окна разбиты. На полу - стеклянная крошка. По углам еще не убранные матрасы, мусор. Взгляд натыкается на пронумерованные тапочки, мешочек с карамелями-"подушечками". Сопровождающий рекомендует от маршрута не отклоняться и ни к чему не прикасаться - трое жителей Кизляра погибли от мин уже после "освобождения".
Оборудование больницы практически полностью уничтожено. Бандиты использовали шкафы, столы, холодильники для возведения заграждений.
Разгромлена касса - не пожелав возиться с железной дверью, бандиты просто подорвали стену. Разграблена больничная аптека. Дудаевцы охотно играли в "благородство" - позировали с детьми перед телеобъективами, угощали заложников награбленным. Но при малейшем неподчинении - убивали.
В числе налетчиков были, к сожалению, и местные. Проходя по больнице, одна из заложниц взглянула на бандита в маске и тот непроизвольно ответил: "Здравствуйте, Анна Ивановна!".
Рассказывает Владимир Митрофанов, управляющий федеральным узлом связи:
- Рано утром раздались взрывы, видимо, на аэродроме. Мы вскочили с постелей. Вскоре стрельба началась уже у нас во дворе. Посмотрел в окно - бегают какие-то люди, понял, что пришли чеченцы. Переговорил по телефону с заместителем главы администрации, чтобы он сделал оповещение, предупредил людей, технический персонал. Переговоры заняли минут 20. Только положил трубку - и тут же выбили дверь. Напротив живет помощник прокурора - ему тоже выбили дверь. В проходе стояли двое - один с крупнокалиберным пулеметом. Наставили автомат: давай оружие. Жена говорит: у него ружье есть, больше ничего. Ружье забрали, патроны забрали. Дочери приставили автомат к затылку: давай, пойдем, одевайся, спускайся вниз. Я стал упрашивать: оставьте дочь. Кое-как согласились. Дошли до верху, затем вниз спустились. Затем один из них говорит: чего ждать, "мочи" их всех. Женщины заплакали. Я оделся, вышел, говорю чеченцу: ты оставь девчонку. Он потребовал: включить везде свет, все оставить открытым.
На улице в этот момент расстреляли "Жигули". Машина завернула во двор: шофер видит - чеченцы. Включил заднюю передачу, но выехать не успел, убили.
По центральной улице мотались "Жигули", туда-сюда, из окон машины все время стреляли в разные стороны.
В больницу привели, говорят: русские направо, дагестанцы - сюда, налево. Разместили в отделении терапии. Стали показывать, какие они вежливые, культурные. Принесли, что награбили. Говорят: кушайте, вам ничего не будет. Вас расстреляют только ваши.
В больнице пробыл сутки. Под утро мы услышали шум. Террористы быстро собрались и исчезли. Мы выглянули из палаты: автобусы уже отъезжали. Заложниками вместе с ними поехали добровольцы и те, кому они приказали, - схватили тех, кто ближе стоял.
Первомайское
- Как осенять, - я говорю знаменам, -
Добро со злом могли вы наравне? -
И судьям говорю я, и законам:
- Как вы невинных ставили к стене?!
...Подъезжаем к Первомайскому. Все больше признаков недавнего боя - перепаханная гусеницами земля, перебитые снарядами телеграфные столбы.
Село встречает разбитыми крышами и черными глазницами пустых сгоревших домов. Ни одного целого дома!
Во дворах копошатся жители, разбирают обломки, собирают в кучки уцелевшую утварь - нажитое за многие годы добро. В глазах, в движениях - незлая, несуетная обреченность: самое худшее, что только может быть, все же случилось.
У разграбленного и сожженного магазина - крытый фургон. В него грузят трупы погибших. Родственники, знакомые заложников заглядывают в кузов, пытаются опознать: не наш ли?
Иду по разбитой враздрызг улице Первомайского. Во дворах, вокруг домов - траншеи. В конце улицы, под прикрытием забора - пулеметные гнезда.
В оранжевых комбинезонах ходят спасатели МЧС - собирают трупы. Небольшие группы саперов относят на пологий берег реки, складывают в кучки и подрывают неразорвавшиеся боеприпасы.
Везде лезут неугомонные мальчишки с полными карманами патронов и пустыми трубами гранатометов на плечах. Детство - так и не сдавшаяся врагу территория: то, что для взрослых горе, для мальчишек - всего лишь приключение.
Говорит Магомед Магомедов, житель села Первомайское:
- Я сидел с друзьями, у меня были гости, смотрели телевизор, отдыхали. Услышали звуки летящих вертолетов. Сначала - за горизонтом, и все ближе, ближе. Я понял - едут. Мысли о том, чтобы подготовиться, у меня не было. Вышел из дома легко одетый, в галошах. И они как раз едут. Впереди - машина дагестанской милиции с депутатами. Около меня они застряли. Бронетранспортер - наш, российский бронетранспортер - их вытащил.
Недалеко отсюда мост через канал. Две машины его проехали. Все видели, как вертолет эти машины обстрелял. Капот разбили. Колонна остановилась. Видимо, совещались, затем вернулись.
Остановились у блокпоста, разоружили новосибирских омоновцев, 37 или 38 человек. Одного омоновца наши спрятали, он ушел к своим. Их начальник мне даже адрес свой оставил.
Депутатов дагестанских отпустили, а нам объявили, что будут наши дома занимать. Мы поняли, что будет стрельба, и отправили женщин и детей за село. А нас боевики просто оттеснили, потому что мы все безоружные. И начали занимать наши дома.
То, что здесь для них база была подготовлена - это сплошная неправда и для нас оскорбительно. Этого не было. Зачем так сделали? Если бы им не мешали, дудаевцы бы уехали. Если уж решили штурмовать, то надо было это делать в чистом поле. Тоже были бы жертвы, но меньше. Вместо этого позволили вернуться в село, окопаться.
От села, сами видите, почти ничего не осталось. Все имущество потеряли, почти весь скот потеряли. Двадцать лет я собирал все, стоил. Теперь ничего нет. В одно мгновение. Зайти, посидеть - ни одного дома целого нет.
Двое с половиной суток бомбили. За что провинились? Я в галошах вышел, так и остался. Отпустили бы из села и бомбили. Зачем в селе? Мы в России живем, не стоило так. Никакой помощи от Российской Федерации мы не видим.
Махачкала
Не склонна совесть ни к каким уступкам,
И, находясь в дозорной вышине,
Она определяет по поступкам,
Кто на какой сегодня стороне.
Вечером в гостинице нас навестили местные журналисты. Говорили о разном, но все сошлись во мнении, что операция по освобождению заложников в руках федеральных властей постепенно трансформировалась в операцию по уничтожению боевиков. Любой ценой, любыми средствами, не оглядываясь ни на какие жертвы. Власть, которая думает прежде всего о собственном самосохранении, способна превратить страну в разоренную, заваленную трупами пустыню.
Как отразятся кизлярские события на сложных межнациональных отношениях на Кавказе? Трудно сказать. Но одно обстоятельство бросилось в глаза. За все время нашей поездки никто не отождествлял Кремль - с Россией, Ельцина - с русскими.
* * *
Уже по дороге в Москву, прокручивая в голове впечатления, вспомнил фразу одного из руководителей Кизляра: "Нападение на город заставило меня по-новому взглянуть на жизнь, открыть двойной смысл хорошо известных слова. Когда тебе говорят: "Спокойной ночи!" - это значит, что тебе желают СПОКОЙНОЙ ночи. Без стрельбы и крови".
Стихи народного поэта Дагестана Расула Гамзатова
24 января 1996 г.
http://new.hse.ru/sites/tp/isakov/1990-1996dn/67/1/Спокойной%20ночи!.htm
