К двум коробкам осколков и стреляных гильз, привезенных из воюющей Югославии и опаленного гражданским конфликтом Таджикистана, на днях прибавилась третья - суровые "гостинцы" из Чечни. На этот раз в Чечню отправилась делегация Аграрной фракции Государственной Думы. Цель поездки - изучить обстановку, посмотреть все своими глазами, выяснить возможные формы помощи сельскому хозяйству Чеченской республики накануне весенних полевых работ.
"Человек Ельцина"
...Наурский район, станица Мекенская, колхоз "Советская Россия". Беседуем с людьми прямо на полевом стане.
После разгрома Грозного, рассказывают работники, население станицы увеличилось примерно в два раза. Подошли сроки полевых работ - весна нынче в этих краях ранняя, солнце вовсю уже сушит землю. Люди хотят и могут работать. Но ничего нет - ни техники, ни семян, ни горючего. Из двух-трех разбитых тракторов кое-как собирают один, чтобы выйти в поле. Об удобрениях, подкормке, ядохимикатах никто и не вспоминает. Эти "излишества" сегодня и в мирной, невоюющей России - редкость. Но без них не ждите высоких урожаев.
Впрочем, здесь согласны на любые, лишь бы как-то выжить, прокормиться. Да и Россию, между прочим, освободить от бремени снабжения продовольствием. Так что помочь крестьянам сейчас, немедленно - выгоднее со всех сторон. Но Москва, как всегда, тянет - нет кредитов, не отработан механизм распределения помощи. Неделя-другая и можно будет не суетиться, сроки полевых работ будут упущены.
Постепенно от хозяйственных тем разговор переходит на общие политические вопросы. Мы вас ждали - говорят крестьяне. Ждали, что поможете нам освободиться от Дудаева. Все три года мы, как могли, боролись с ним сами. Дважды брали Грозный, доходили до президентского дворца. Но удержать город без армии, без органов правопорядка, без тыловой поддержки невозможно. А их-то как раз и не было.
В столкновениях с дудаевскими бандитами погибли десятки наших людей, пострадали мирные граждане. Только за один день, когда мы пытались провести референдум о единстве с Россией, погибло без малого две сотни человек - городское собрание города Грозного забросали гранатами, расстреляли из танков. И что? Гробовое молчание "правозащитников", которые сегодня тучей вьются над растерзанной республикой, и невнятные комментарии прессы: в Чечне - "внутренние разборки".
Дудаевский режим укрепился, потому что пользовался мощной поддержкой из Москвы. Все эти годы в Чечню беспрерывным потоком шли оружие, деньги, нефть. Дудаев был в курсе всех переговоров оппозиции с московскими властями и своевременно принимал меры - наносил превентивные удары, провоцировал, убивал.
Российская армия была предана своими же собственными начальниками. Во время попытки введения чрезвычайного положения в 1991 году самолеты с личным составом и боевой техникой, вооружением приземлились на разные аэродромы. В результате операция была сорвана, обезоруженных солдат просто вывезли за пределы Чечни на автобусах. Армия была опозорена, а Дудаев ликовал. Как такое могло случиться? Кто ответил за срыв боевой операции? "Дудаев - человек Ельцина" - убеждены все, с кем нам приходилось разговаривать.
К сожалению, кроме слов благодарности, было и немало претензий. В ходе ввода войск имело место неоправданное применение силы к мирному населению. Говорилось о случаях мародерства, распространенных особенно в подразделениях внутренних войск. "У нас один переход через Терек, но по нему не пройдешь: солдаты обыщут, оскорбят, изобьют. А начнешь возмущаться, могут и оружие применить. Случаи такие были" - жаловались крестьяне. Чеченцы - народ гордый и подобные случаи сильно "напрягают отношения" между российской армией и местным населением.
В ходе нашей поездки по республике создано отделение Аграрной партии России, председатель партии Михаил Лапшин лично выписал первые членские билеты. Можно, разумеется, иронизировать по этому поводу, но видели бы вы, с какой благодарностью это восприняли люди: стало быть, мы не забыты, мы еще кому-то нужны! Членство в Аграрной партии воспринималось как протянутая рука дружбы, как надежная ниточка, которая свяжет исстрадавшуюся республику с матерью-Россией.
Руины Грозного
Выехав ранним утром, преодолеваем перевал за перевалом по направлению к Грозному. Местность постепенно начинает напоминать мертвую зону в "Сталкере": безлюдно, пусто, неподвижные нефтяные качалки на склонах гор, сгоревший танк на обочине дороги, опустевший, продуваемый ветром поселок нефтяников... Лишь небольшие придорожные базарчики с пестрым набором товаров на лотках и пузатыми стеклянными баллонами с горючим - самая ходовая здесь вещь - выдают присутствие человеческой жизни.
День постепенно разгулялся, на небе - легкие облака. Водитель-чеченец достает кассету, вставляет в магнитофон. Таня Буланова.
Чем ближе к Грозному, тем больше разрушений, следов огнедышащей работы оружия. Справа и слева - проломленные шиферные крыши, торчащие к небу почерневшие ребра стропил, пустые глазницы сгоревших домов. Раскачиваются на ветру жестяные лохмотья какого-то ангара или склада. Канареечного цвета, весь простреленный как решето, придорожный киоск: "Напитки и сигареты".
Подъезжаем к главному КПП. Молоденький нервный солдат, дергая без надобности затвором автомата, заставляет нас выйти из машин и пройтись пешком. От обыска, слава Богу, спасает депутатское удостоверение.
КПП прилично укреплен. Все помещения обнесены бетонными блоками, по обе стороны дороги - БМП, укрытые бетонными блоками по самую башню. Со всех сторон видна надпись: "Стреляем без предупреждения". Мелькает мысль: "Не рано ли вы получили автоматы, ребята..."
Едем по городским улицам. Вдоль дороги перепутанными гирляндами свисают троллейбусные провода. Второй КПП, третий... На одном из КПП разговорились с солдатами: новосибирский ОМОН. Заканчивают второй месяц, скоро домой.
- Есть ли жертвы?
- Двое только на прошлой неделе.
И словно в подтверждение, что здесь неспокойно - гулкая очередь из крупнокалиберного пулемета где-то недалеко, за ближайшими домами. Солдаты и бровью не повели - обычное дело. Прощаемся, фотографируемся на память. Удачной вам службы!
Еще одна остановка, на этот раз неплановая: острым осколком от снаряда пропороло шину у одной из машин. Выходим помогать менять колесо. Внимательно рассматриваю кирпичную пятиэтажку на другой стороне улицы: что-то в ней не так. И замечаю, что от сильного взрыва здание просело, все кирпичи сдвинулись со своего места. Не дом, а кирпичная кладка высотой в пять этажей. В любой момент может рухнуть на людей, на проезжающие машины.
- Такие дома у нас подрывают, - поясняет шофер-чеченец, заметив мой взгляд. - И уже нашлись фирмы, которые за хорошие деньги снимают подрыв на видео, а затем продают пленки за границу. Там вставляют их в телепередачи, в кинохронику. "Натуральный" взрыв дома выглядит очень эффектно...
Наконец, мы в центре Грозного. Внутри все сжимается: ни одного целого дома. Целые кварталы разбитых, разрушенных зданий. Улица Фронтовиков, ставшая линией фронта, улица Мира, попавшая в эпицентр гражданской войны...
Плачет, печалится Таня Буланова, будто оплакивая души погибших...
Выходим из машин на знакомой всем из теленовостей площади у президентского дворца. Горы мусора, тишина, подняв руки к небу, стоят почерневшие от огня и горя деревья...
Пробуем подойти к боевому наряду, дежурящему на площади на трех БМП. Завидев людей с депутатскими значками, солдаты заводят моторы и отползают метров на пятьдесят. Более чем понятно. Людей с депутатскими значками здесь не любят.
Через несколько минут появляется командирский БМП. Подтянутый офицер заводит напряженно-вежливый разговор, смысл которого - с одной стороны, не подставиться самому, а с другой - найти какой-нибудь повод, чтобы выпроводить непрошенных гостей.
Узнав, что делегация Государственной Думы прибыла для помощи в восстановлении сельского хозяйства Чечни, а не только за тем, чтобы сфотографироваться на фоне развалин, несколько смягчается и уже благожелательно наблюдает, как председатель аграрной фракции М.Лапшин вручает солдатам "крестьянский подарок" - пышный каравай хлеба.
Дальше - уже нормальный человеческий разговор о жизни, о работе, о службе. О перспективах мирного урегулирования в Чечне. Мнение командира: выберемся мы отсюда не скоро.
На обратном пути по просьбе сопровождающих заезжаем в министерство сельского хозяйства Чечни. Все разгромлено: ни одного целого стекла, ни одной неразбитой лампочки, в коридорах - горы бумаг и разгромленной мебели. Но наши попутчики довольны: само здание цело, недели через две начнем работать.
Обратно пробираемся в потоке людей, возвращающихся в город, лавируем между колясками, тележками. На знакомом уже БМП, вкопанном в землю, на башне возятся, играют пацаны. Жизнь возвращается в измученный войной город...
Ближе к вечеру, с трудом вырвавшись из когтей кавказского гостеприимства, успеваем заехать в Моздок, в штаб российских войск. И здесь - неожиданно интересный разговор с журналистами, аккредитованными в правительственном пресс-центре. На наш вопрос, почему так однобоко освещается ситуация в Чечне, почему так много разницы между тем, что мы видим и слышим по телевидению, и тем, что увидели здесь своими глазами, те отвечают, что по их оценке девять материалов из десяти подвергаются политической правке в Москве, в редакциях газет и телевидения. Одни репортажи вовсе не появляются на экране, вместо других - пишется новый текст, существенно меняющий акценты - нередко с "плюса" на "минус". Слишком многие заинтересованы в том, чтобы "чеченская язва" разрасталась как можно больше...
3 марта 1995 г.
http://new.hse.ru/sites/tp/isakov/1990-1996dn/57/1/Необъявленная%20война.htm
