|
|
Леонид Азимов: Большие предприятия могут быть `белыми и пушистыми`, но вокруг них есть целый ряд теневых структур, через которые привычным образом ведутся сбытовые, закупочные и другие операции
Назад
|
Леонид Азимов: Большие предприятия могут быть `белыми и пушистыми`, но вокруг них есть целый ряд теневых структур, через которые привычным образом ведутся сбытовые, закупочные и другие операции
|
Леонид Борисович, сейчас российские экономисты, в большинстве своем, считают, что в России все очень хорошо с точки зрения макроэкономики. 8-10% годового роста - это хорошо, но это сверхзадача, если будет 4% тоже ничего страшного не произойдет.
Мировые катаклизмы Россию вроде бы не затрагивают. Мы движемся в противофазе к остальному миру. Все это основа спокойствия властей, во всяком случае, именно такие сигналы они подают обществу. Вы общаетесь с реальным сектором, консультируете предприятия. С Вашей точки зрения, есть ли сейчас поводы для такого оптимизма, или же не все так хорошо?
Я не готов ставить диагноз всей экономике, но есть два момента, которые меня беспокоят и заставляют достаточно осторожно относиться к таким оптимистичным оценкам. Первый касается сегодняшнего конкурентного положения российских компаний. Да, оживление экономики происходит, но это оживление не для всех компаний имеет позитивные последствия.
В каком-то смысле можно говорить об оживлении конкуренции, об усилении противоречий между компаниями и появлении новых угроз для тех компаний, которые в своей отрасли считались лидерами и чувствовали себя достаточно уверенно. Может быть, эта уверенность и возникла как раз в ситуации некоторого застоя, отсутствия активной динамики, но, так или иначе, к бурному росту они оказались менее готовы, чем их конкуренты. Это создает определенные проблемы, учитывая, что роль этих предприятий в экономике (по крайней мере, на отраслевом уровне) велика. Тот факт, что руководство многих компаний сейчас не ликует по поводу роста, а, наоборот, расценивает ситуацию на своем предприятии как кризисную, о чем-то говорит.
Второй момент, который меня тоже немного настораживает, это то, что по каким-то параметрам нынешняя ситуация очень похожа на 1998 год. В экономике крутятся огромные деньги. Понять, за счет какого чудесного роста они появились, я не могу. Объяснить это только факторами роста, факторами зарабатывания этих денег в реальном секторе, невозможно. В принципе никто не говорит о том, что все деньги, которые крутятся в экономике, должны соответствовать деятельности в реальном секторе, но их просто слишком много. То же можно сказать и о потребительском рынке, потому что какие-то позиции, которые после 1998 года ушли вниз, стали снова очень активно подниматься. Это касается и недвижимости, и товаров длительного пользования.
Так что рост действительно есть, и в абсолютных цифрах он может быть достаточно впечатляющим, мы уже семимильными шагами движемся к Португалии, но совершенно неясно, не надорвемся ли мы от этого роста.
Вы сказали, что денег сейчас в экономике много. Но есть прямо противоположное мнение. За то, за что до 1998 года платили одну сумму, сейчас платят гораздо меньшую. Найти финансирование, кстати, стало очень сложно.
В каких-то областях, наверное, это действительно так, но не во всех. Если говорить, например, о консалтинге, я думаю, что сейчас за услуги консультантов платят в целом больше, чем до 1998 года. Свидетельствует ли это о том, что появилось больше "дутых" денег или о том, что это ответ компаний на угрозу конкуренции, сказать трудно. По крайней мере, я не могу сказать, что спрос сейчас меньше, или что он менее платежеспособен. Это мнение подкрепляется и "бытовыми" ощущениями: постоянно слышишь, как люди вокруг обсуждают, что купить, куда поехать и т.п. Можно сказать, что потребительская экономика воспряла после спада 1998 года и начала расти, для производства же сам 1998 год стал реальным толчком к росту. В то же время нельзя сказать, что мы пришли к какой-то устойчивой позиции, с которой продолжаем развиваться. На интуитивном уровне я чувствую некоторую шаткость нашего сегодняшнего положения.
Когда экспертам задаешь вопрос: "Похожа ли нынешняя ситуация на 98 год?", все в один голос говорят: "Да нет, что Вы! Не похожа! В 98 году были предпосылки на макроэкономическом уровне, а сейчас этого нет". Тогда кризис шел сверху, а нет ли опасений, что сейчас кризис пойдет снизу, от компаний?
Если исходить из теории, то ситуация перегрева, о которой говорят учебники, вполне вероятна и в той ситуации с экономикой, которую мы имеем сейчас. Может получиться, что попытки российских предприятий на этой фазе роста достичь каких-то рубежей могут потерпеть неудачу, в частности, потому, что уровень конкурентоспособности, на который эти компании ориентируются, не будет достигнут. Все равно они окажутся хуже международных или своих же, российских, конкурентов. Что произойдет в этой ситуации, не очень понятно. Допустим, под какие-то амбициозные проекты берутся кредиты, привлекаются ресурсы, тратится жировой слой, который можно было "приберечь" на черный день. Предприятия тратят много сил на свое развитие, но эти усилия могут просто не привести к существенными результатам.
В принципе, я не думаю, что это повсеместная ситуация, но в каких-то случаях такое возможно.
Еще одна опасность, о которой очень много говорят - старение мощностей. Это уже стало общим местом - в реальном секторе мощности состарились на 70%. Их надо обновлять, но этого не происходит. Если денег в экономике много, почему не обновляются мощности?
У меня нет ощущения, что сейчас не обновляются мощности. В массе сейчас достаточно много денег вкладывается в развитие или обновление производства. Причем скорее именно в развитие, в создание новых мощностей - как ответ на новые вызовы рынка. Например, когда металлурги понимают, что они достаточно устойчиво закрывают нишу проката, но сейчас на этом каких-то суперрезультатов не получат, даже в условиях роста, и, кроме того, имеют риски, связанные с антидемпинговыми мерами, они решают двигаться в сторону следующего передела. В частности, несколько металлургических комбинатов ("Северсталь", Магнитка и пр.) реализуют планы по производству автомобильного листа. Раньше Россия этого не делала (во всяком случае, в требуемых объемах и нужного качества), и здесь кроется источник нового спроса для российских компаний. То есть речь идет об ориентации на своих же потребителей, но потребителей уже более качественной продукции. Таким образом, достаточно большие средства вовлекаются в создание новых мощностей. То же самое происходит и с обновлением мощностей. Я не думаю, что курицу, которая несет золотые яйца, сейчас доведут до полного истощения, а потом зарежут и съедят. Эту курицу подкармливают и перья ей чистят.
Но это касается только сырьевых компаний: нефть, металл, газ?
Почему же?! Например, то же происходит в пищевке.
Но это неконкурентная отрасль...
Но мы ведь не говорим об обязательной конкуренции на мировом рынке. Мы говорим о переделе рынков, о появлении новых конкурентных позиций на национальном рынке, появлении новых продуктов, новых ниш, в создание которых тоже вкладываются большие деньги. Насколько я знаю, ситуация здесь тоже очень активизировалась. И это связано не с тем, что мы хотим заполонить западные рынки своими продуктами питания, а с тем, что есть нормальный, платежеспособный спрос на национальном рынке и есть возможность на этом зарабатывать деньги.
А отрасли с большой долей добавленной стоимости в своей продукции у нас в гораздо худшем состоянии. У них мало денег, у них нет возможности развиваться, вкладываться и так далее. Это так?
В целом, это так, а в частности, конечно, есть много исключений. Есть и высокотехнологичные предприятия, создающие значительную часть стоимости своей продукции, которые вполне благополучны. Хотя, если говорить о состоянии мощностей, действительно, ситуация у них хуже. Здесь свою роль играют некоторые системные проблемы. Если говорить, допустим, об автомобилестроении, то нельзя сказать, что там за последние 10-15 лет не было обновления мощностей. Например, постановка на производство нового модельного ряда ВАЗа, начиная с "десятки", сопровождалась огромными инвестициями, строительством новых линий, вводом новых мощностей. Но то, что получилось, все равно не соответствует мировому уровню. Созданные мощности неконкурентоспособны, вот в чем беда.
Кстати, сравнительно недавно появилась новость, что автомобилестроители поняли, в чем причина того, что они который раз с начала года повышают цены на производимые ими автомобили. Оказывается, металлурги виноваты. Оказывается, это они вошли в картельный сговор и задирают цены. Автомобилестроители подали прошение в МАП, МАП дело приняло к производству, и будет сейчас разбираться с металлургами. Действительно все зло от металлургов?
Естественно, себестоимость сырья всегда играла большую роль. И если есть какие-то проблемы с ценами на металл, это не может не сказаться на цене автомобиля. Когда я говорил о неконкурентоспособности, то речь скорее шла о неконкурентоспособности не по цене, а по уровню технологий, по уровню технических решений.
Как я уже сказал, проблема, на мой взгляд, в том, что новые мощности не дают того уровня качества и того уровня технических параметров продукции, которые обеспечат ей конкурентоспособное место на рынке.
Значит, стареют еще и интеллектуальные мощности?
Во многих отраслях, в том числе высокотехнологичных, сейчас собственных ресурсов, возможностей их мобилизовать и любой ценой обеспечить на их базе какой-то конкурентоспособный результат, почти нет. Таким образом, в высокотехнологичных отраслях мы можем сколько угодно говорить об обновлении производства, даже можем находить деньги и заменять изношенные станки новыми, но основная проблема не в этом. Если мы не обеспечим, условно говоря, технологию на уровне мозгов, решений, сопоставимых с мировыми решениями, то все это будет бессмысленно.
То есть, нужны расходы на НИОКР? У нас сейчас деньги в эту сферу идут?
Насколько я могу судить, не очень много. У предприятий нет возможности это делать, потому что раньше эту функцию для них обеспечивали головные отраслевые институты, разрабатывавшие новые технические решения. Эти решения могли быть опробованы на конкретных заказах, и риски неудачной реализации делились между всей отраслью. Сегодня такой системы нет. Существуют, конечно, достаточно консолидированные отрасли, но в целом имеет место большая разобщенность. Каждый решает проблемы развития за счет собственных ресурсов и возможностей, которые достаточно ограничены.
У предприятий по отдельности недостаточно денег, чтобы финансировать науку. Кроме того, нет единых отраслевых центров, которые решали бы задачи обновления технологий. В этом смысле, государственная система была очень удобна, потому что государство решало, в чем заключаются такие задачи и давало деньги на существование многотысячных научных коллективов. А потом целый ряд предприятий пользовался плодами их работ.
А сейчас государственной системы нет?
Скорее нет, и я не хочу сказать, что это однозначно плохо. Может быть, это правильно, что сейчас эта система сжалась, ведь непонятно, почему мы, налогоплательщики, должны за это платить из своего кармана. Все-таки, это вопрос самоорганизации бизнеса. Скорее, решение в том, чтобы находить партнеров, какие-то позиции, в которых мы имеем конкурентные преимущества, и как-то устраиваться в мировой схеме разделения труда, пользуясь при этом и зарубежными достижениями научной мысли.
Сейчас постоянно обсуждается тема налогов и выхода предприятий из тени. В принципе, уже многое сделано. Принят новый налоговый кодекс, государство говорит предприятиям: пора выходить из тени. А бизнес не выходит. Почему? Что государство сделало, а что не сделало?
Мне трудно делать какие-то общие выводы, потому что те примеры, которые вижу я, скорее показывают, что из тени бизнес все-таки выходит. Может быть, конечно, я имел дело только с законопослушными предприятиями, которые не были приверженцами "серых" схем. Может быть, дело еще и в том, что большие предприятия, которые являются "капитанами" отрасли, могут быть "белыми и пушистыми", но вокруг них (так уже исторически сложилось) есть целый ряд теневых структур, через которые привычным образом ведутся сбытовые, закупочные и другие операции.
Но у меня нет ощущения, что все ушли "в несознанку" и не хотят платить налоги. За время сосуществования российского бизнеса и государства в головах менеджмента и собственников предприятий уже сложилась какая-то равновесная позиция. Нельзя вообще не платить, но и все платить тоже как-то неправильно. Я думаю, что если все платить аккуратно и честно, это может оказаться менее выгодным (даже с учетом риска "серых" схем), чем занять какую-то промежуточную позицию и не совсем уходить от налогов, а только частично.
Ну, нет ощущения, что сейчас кругом вопиющие нарушения и все злостно уклоняются от уплаты налогов. Ситуация стала лучше. Все платят, но все придумывают какие-то пути, чтобы платить меньше. Это нормально. Это везде так.
Но у нас даже на очень крупных предприятиях зарплата выплачивается в конверте. Прожить, допустим, в Москве на $100 нельзя, а больше официальная зарплата редко бывает.
Это просто значит, что если посчитать и сопоставить, сколько стоит эта схема, и сколько стоит нормальная "белая" зарплата, то эта схема будет эффективнее. Причем, сейчас, как правило, все не сводится к грубой обналичке и выплатам в конверте, а применяются почти законные или полностью законные схемы. Ну, с какими-то страховыми вещами немного прижали, зато с индивидуальными предпринимателями можно какие-то возможности использовать. Всегда существуют возможности решать свои проблемы, минимизируя затраты. Поэтому государство может сделать одно - изменить налоговую систему таким образом, чтобы по любому варианту эффективнее и дешевле всего было бы честно платить налоги. Я не уверен, что это будет лучше с точки зрения наполняемости бюджета, может быть, даже будет немного хуже, но, по крайней мере, все будет прозрачнее. Я убежден, что для государства задача заработать побольше денег должна стоять ниже, чем задача понимать, что у тебя происходит. Потому что от этого понимания зависит то, насколько правильно ты рулишь экономикой. А то, что сегодняшняя налоговая система не позволяет адекватно оценивать реальное положение всех субъектов, как предприятий, так и простых граждан, это факт.
То есть Вы оцениваете политику государства в реальном секторе как неудовлетворительную?
Не хочется сейчас давать никаких оценок, поскольку я, как уже было сказано, не являюсь специалистом в области макроэкономической политики. Какие-то отдельные вещи, которые делаются в отдельных отраслях, далеко не всегда приносят ожидаемый эффект. При этом нельзя сказать, что государство ничего не делает.
То есть, просто пока нет СИСТЕМЫ?
Мне кажется, да.
18 июля 2002
Док. 297980
Перв. публик.: 26.04.03
Последн. ред.: 26.04.07
Число обращений: 267
Азимов Леонид Борисович
|
|
|
|
|
