1 мая 1993 г. - К 10 часам приехал на метро на Октябрьскую площадь. Уже около входа - масса народа: москвичи, многие с детьми, ветераны с орденами. Флаги, транспаранты, играет оркестр. Много знакомых депутатов - России и Моссовета.
Жириновского нет - он проводит праздничный митинг в другом месте. Нет соцпартии, профсоюзов - им выделили для митинга Манежную площадь. Красную площадь не дали никому - это воспринимается как вызов, как провокация, как преднамеренное желание властей испортить людям праздник. Между прочим, государственный праздник России!
Около 11 часов приходит тревожное сообщение (его принесли участники митинга, которые добирались пешком): "плановое" место проведение митинга - на Крымском валу, напротив Дома художника - оцеплено милицией и ОМОНом в несколько рядов, с собаками.
Крымский мост заблокирован грузовиками и бетонными плитами. Настоящий "мешок", приготовленный на случай какой-нибудь провокации. У подножия памятника собирается кучка организаторов митинга - Анпилов, Зюганов, Константинов, депутаты. Обсуждаем, что делать - в "мешок" идти не хочет никто. (Над плечом нависла видеокамера и снимает, снимает...)
Мое предложение - никуда не двигаться, провести митинг на месте сбора отвергается. Люди возбуждены и возмущены, хотят пойти на демонстрацию, как ходили многие годы. Кто посмеет им это запретить?
Принимается решение идти по Ленинскому проспекту (по нему закрыто движение транспорта), провести на Воробьевых горах маевку и разойтись. Решение принято - и сразу становится легче. Люди привычно строятся в праздничные колонны. Улыбки, шутки, смех. Двинулись. Во главу колонны подтягивается радиоустановка, заводят революционные марши. Настоящий Первомай!
Примерно через полчаса приходит сообщение: ОМОН, который блокировал место митинга, попытался на машинах догнать и ударить в хвост колонны. Но у них это не вышло: люди, которых немало оставалось на Октябрьской площади, буквально легли под колеса машин и их не пропустили. Милицейская акция сорвалась. Это известие встречают аплодисментами.
Музыка неожиданно обрывается и по трансляции передают: убрать из колонны детей, а молодым мужчинам пройти в голову колонны. Впереди - заслон милиции. Сейчас я его тоже вижу - выход на площадь Гагарина заблокирован грузовиками и милицией, стоят в самом узком месте в несколько рядов. Над ними на ветру плещется издевательский лозунг: "С праздником, дорогие россияне!"
Успеваю заметить, что с крыш домов, из окон, с балконов на нас нацелилась батарея видеокамер (когда успели? знали заранее?). И - началось. Первые ряды демонстрантов, соприкоснувшись с цепью милиции, попытались ее раздвинуть. Но за первой цепью оказалась вторая, третья, а за рядом автомашин - еще ряд. Не пробить. В ответ на попытку прорыва милиция ответила ударами дубинок, затем - ударил пожарный водомет. Люди закричали, отбежали и, переждав "полив", снова пошли вперед. Тогда в атаку пошла милиция - со щитами и дубинками наперевес, начала молотить всех подряд, не разбирая старых и малых. Крики, стоны, проклятия - настоящее побоище.
Заметив, что многие бегут в сторону Нескучного сада (он здесь примыкает краем к Ленинскому проспекту), я тоже побежал туда. Там перевязывают раненых. На земле лежит ветеран, весь в орденах и с разбитой головой. Около - корреспондент, берет по горячим следам интервью. Составляются списки пострадавших. Несколько человек ковыряют палками асфальтовую дорожку и старушка собирает куски в авоську: булыжник - оружие пролетариата. Телевидение после врало, что демонстранты "подготовились". Да если бы подготовились, разве бы так было?
А на проспекте события набирают оборот: милиция теснит демонстрантов, демонстранты - милицию. Полыхает автомашина... Выбрав момент, забираюсь на грузовик с радиоустановкой и делаю объявление: депутатам - собраться в Доме Советов...
Люди постепенно расходятся, побоище затихает. На проспекте догорают останки автомобиля. Мне передают удостоверение слушателя Московской высшей школы милиции младшего сержанта милиции Казакова А.С. Очевидцы рассказывают, что он, одетый в спортивный костюм, был в первых рядах демонстрантов, бросился "на своих", а затем, когда началось побоище, перебежал на другую сторону и принял участие в избиении демонстрантов. Короче, провокатор. Его узнали и отобрали документ. Просят передать "куда следует".
Вместе с депутатом Г.Саенко идем по Ленинскому проспекту обратно. Он усеян булыжниками, обломками штакетника, кусками порванных транспарантов. Отметили праздник... Заходим в первую градскую больницу (это рядом). Приемный покой заполнен избитыми, в кровавых бинтах, людьми. Пытаемся узнать число пострадавших. Нам говорят - несколько сот человек. Убитых, кажется, нет.
В приемном покое - две лавки. На одной - демонстранты, на другой - молодые ребята милиционеры. Санитарки перевязывают и тех, и других. Дожили - малая гражданская...
В Доме Советов собираются депутаты - Астафьев, Бенов, Константинов, Павлов, Саенко, Федосеев, Шашвиашвили... Звоним по телефону Генеральному прокурору Степанкову. Он воздерживается от каких бы то ни было оценок, но обещает немедленно начать расследование. Подходят депутаты Моссовета - свидетели побоища. Вместе составляем комиссию для расследования происшедшего и установления числа пострадавших.
По телевидению - грязная пена. Обвиняют во всех смертных грехах. Демонстрируют какие-то "заточки", цепи, якобы заготовленные демонстрантами. Повторяют о каких-то "шарикоподшипниках", предназначенных для разбивания пластиковых щитков (позднее выяснилось, что ящик с шарикоподшипниками был в кузове одной из машин заграждения). Приходит сообщение, что тяжело пострадал молодой милиционер В.Толокнеев, оказавшийся между машинами...
3 мая. Любопытно, какую позицию займет Хасбулатов, на чью сторону станет?
Хасбулатов выступил с осуждением (хотя и сдержанным по тону) московских властей.
4 мая. Огромное опасение, что события на площади Гагарина могут повториться 9 мая: мэрия Москвы отклонила заявки предполагаемого шествия, выдвигает условия, предлагает свои варианты маршрута.
Ю.Воронин собрал у себя в кабинете "штаб" - представителей общественных организаций, подавших заявки, ГУВД и мэрии Москвы. Еще раз оговорили маршрут, согласовали меры безопасности. (Воронин пообещал, что выставит по всему маршруту наблюдателей с видеокамерами и фотоаппаратами для фиксации любых нарушений). По итогам подписан протокол о совместных согласованных действиях и взаимной ответственности.
9 мая. У Белорусского вокзала - тысячи людей, настоящее море народа! Всю неделю радио и телевидение наперебой пугало: не ходите, будут беспорядки, возможно новое побоище. А люди - пришли! Вот и ответ тем, кто считает, что народ смирился и уже со всем согласен. Не учли опасное свойство русского народа - его бьют, а он - не бежит, а сопротивляется.
Над головой тарахтит полицейский вертолет, идет рекогносцировка...
Колонна втягивается на Тверскую. Впереди - цепочка дружинников, по бокам - оцепление милиции. Милиция чинно сопровождает колонну, ни во что не вмешиваясь и не участвуя в манифестации. Европа...
Но нет, не все в порядке. Вижу возбужденную группу людей - активистов движения "Трудовая Россия". По неточным, пока непроверенным данным, их лидер Виктор Анпилов в ночь на 9 мая был похищен и увезен на машине группой неизвестных лиц. Сторонники Анпилова обсуждают - идти в прокуратуру или устроить сидячую забастовку прямо здесь, на улице. Пытаюсь их отговорить: Анпилов - депутат Моссовета, пользуется правом депутатской неприкосновенности. Обещаю заняться этой ситуацией сразу после демонстрации.
Еще один "сюрприз" - в колоннах демонстрантов появляется восьмиколесный ракетный тягач - агитмашина "Трудовой России". Во время демонстрации, когда даже легковому транспорту без спецпропусков путь закрыт, эту махину пропустили в центр Москвы! И "трудороссы" намерены взять его с собой на Манежную площадь, к могиле Неизвестного солдата...
Милиция тут же забегала, засуетилась, начала переговоры по радио. Меня предупредили: "Мы не можем допустить... Нельзя обеспечить безопасность... У нас приказ... Будем вынуждены применить оружие..." Вот она, желанная провокация! Вместе с депутатами вступаю в переговоры с "Трудовой Россией". Люди возбуждены: об Анпилове никаких известий. Ситуация обостряется, приходится стать у колес ревущей машины. К счастью, здравый смысл берет верх - тягач разворачивается и уходит.
Демонстрация огибает Манеж и приближается к могиле Неизвестного солдата. По договоренности, венок и цветы должна возложить делегация в 30-40 человек, но идет значительно больше. Милиция не препятствует, пропускает всех. При выходе из Александровского сада опять скопление народа - демонстранты желают пройти на Красную площадь. Посовещавшись, милиция расступается - идите. Красная площадь заполнена народом, перед группками людей выступают ораторы, но все в рамках приличий, порядка никто не нарушает. Неужели надо было пролить кровь, чтобы отвоевать простое право - встретить праздник на Красной площади?
После демонстрации отправляюсь в Солнцево, где живет Анпилов. О нем - никаких известий...
10 мая. Анпилов нашелся! Сначала мне позвонили, что нашелся Юра Цховребашвили - соратник Анпилова по РКРП. По его словам, 8 мая вечером на него с Анпиловым напала группа вооруженных людей. Избили, забросили в автомашины. Отвезли куда-то в Подмосковье и продержали сутки связанным на полу. Периодически били. Затем отвезли в лес и выпустили. О судьбе Анпилова ничего не знает.
Второй звонок - Анпилов появился дома. Вызываю машину и отправляюсь в Солнцево. В квартире Анпилова уже множество людей, корреспонденты. Сам В.И., непривычно тихий, сидит в кресле. На лице - синяки, ссадины, рука - замотана в окровавленный бинт. Начало его рассказа совпадает с тем, что рассказал Цховребашвили: на улице в достаточно людном месте (рядом с автобусной остановкой) напала группа вооруженных людей. Стали заталкивать в оранжевый "рафик". Анпилов уперся - получил удар пистолетом по руке. Скрутили, завязали глаза. Отвезли в какое-то удаленное место - ощущалась свежесть леса.
Бросили на пол, затем дали подстилку. Глаза все время завязаны. Разговор между собой - отрывистые команды, язык профессионалов.
По некоторым признакам Анпилов определил, что похитители вели переговоры с Москвой, постоянно выясняли обстановку.
Выждав несколько часов, уже под утро запихнули в машину и высадили в лесу. Переночевав в заброшенном доме, Анпилов автобусом вернулся в Москву.
По его просьбе я отвез Анпилова в травмопункт первой градской больницы. Рентген показал: перелом пальца.
Анпилов убежден, что его похищение - провокация с целью вызвать стихийный протест на праздничной демонстрации и спровоцировать новую кровавую бойню...
(1-9 мая 1993 г.)
Первомайское побоище не должно быть забыто. Слишком много в нем сошлось и сплелось. Кураж "победителей", которые, вырвав на референдуме "вотум доверия", жаждали доказать стране и миру (и самим себе), что отныне они хозяева положения. Намерение поиграть мускулами, прощупать оппозицию силой - сломлена или нет? Садистское желание оскорбить и унизить "краснопузых", умыть их кровью в день их праздника...
Первомай обогатил практику органов внутренних дел ценными оперативными разработками: заманивание демонстрантов в "котел", провоцирование беспорядков, добивание. В этих событиях впервые мелькнули подготовленные "на особый случай" и тщательно законспирированные силовые структуры. Была блестяще отработана техника телевизионной фальсификации событий.
Все это вскоре пригодилось: кровавый первомай был генеральной репетицией кровавого октября...
