Государственный переворот имеет определенную логику. Вслед за страхом, отчаянием, сомнением, колебаниями, напряжением, после того как захват власти произошел, наступает интенсивное "освоение" захваченной территории - дележ "трофеев", раздача наград сторонникам, экзекуции и казни противников, расстановка "своих людей" на государственные посты.
Все это можно было наблюдать после августа 1991 года. Выступая 29 августа по "Радио России", Б.Ельцин сказал:
"Поражение реакции поставило вопрос: не будут ли злоупотреблять победой демократические силы? Твердо заверяю, партийно-бюрократическая диктатура не сменится диктатурой демократов, тем более российских демократов."
Но реальная политика, как нередко бывает, пошла совсем в другом направлении. В структурах власти, в организациях, учреждениях началось выяснение: где был 19 августа? Что говорил? Кого поддерживал? В государственные органы пачками пошли доносы, с помощью которых пытались рассчитаться с врагами, свалить начальника, выбить из седла конкурента... Проявившие "нелояльность" в массовом порядке замещались людьми "демократических" убеждений. Именно тогда в государственный аппарат хлынула волна воинствующей серости, вскоре скомпрометировавшей новую власть.
Чувствуя, что истерия в любой момент может перехлестнуть через край, я собрал все письма и телеграммы, пришедшие в мой адрес после заявления "шести" и выступления на съезде (их набралось более тысячи), вывез их за город и сжег. На душе стало легче: "в случае чего", никого за собой не потяну.
Одной из главных задач переворота было сломить духовно, разрушить материально и организационно главного политического противника "демократов" - коммунистическую партию. Сделано это было картинно, садистски-сладострастно, во время встречи президента СССР М.Горбачева с депутатами России в Белом доме.
Ельцин вел себя вызывающе, грубо. Подошел к трибуне и, указуя перстом, начал диктовать Горбачеву, что ему следует прочитать. Этот позор, этот срам наблюдала по телевидению вся страна, многие зарубежные государства. Но и это оказалось не все. Достав из папки бумагу, Ельцин зачитал указ о запрещении КПСС. Горбачев пытался слабо протестовать:"Не делайте ошибочных шагов..." Ельцин выдержал картинную паузу и, сильно нажимая пером, подписал. Указ вступал в силу с момента подписания...
Следующим указом были запрещены партийные издания КПСС, а также "за компанию" те, кто позволял себе чрезмерное свободомыслие и критику властей. В любопытном положении оказалась "Комсомольская правда": ее сначала запретили указом ГКЧП, а затем - прикрыли новые власти. "Красные пришли - грабють, белые пришли - грабють..."
Ограничения свободы печати были произведены без суда и следствия, без выяснения конкретной вины, указами президента РСФСР. Но в тот момент мало у кого хватило смелости требовать соблюдения процессуальных норм. К счастью, вмешались западные правозащитные организации, на которых разгром оппозиционной печати в "демократической" России произвел удручающее впечатление. Под давлением мирового общественного мнения Б.Ельцин вынужден был пойти на попятную - ограничения на выпуск "Правды", "Советской России", "Гласности" и других газет были сняты, хотя незаконно конфискованного имущества им никто, конечно же, не вернул.
