Иракский кризис и национальные интересы РоссииНазад
Иракский кризис и национальные интересы России
Никогда в истории России международная обстановка не была для нее столь благоприятной, как в начале ХХ1 века. Вероятность нападения на нее со стороны какой-то крупной державы или коалиции крайне мала. Практически исключена возможность ядерного или крупномасштабного обычного военного конфликта с участием России. В мире у нее нет явно выраженных врагов и агрессивных противников. Ей нет нужды экономически изматывать себя милитаризацией, бросая в этот молот лучшие интеллектуальные силы, финансовые и сырьевые ресурсы, выбрасывая на ветер практически весь национальный доход. Наконец-то, сложились такие внешние условия, когда можно сосредоточиться на решении в первую очередь проблем внутреннего развития.
С другой стороны, ресурсы России никогда не были столь ограниченными, как сегодня. Это двойственное положение и определяет по отдельным ее направлениям, в том числе и в связи с ситуацией в Ираке.
Политика России в иракском кризисе складывалась и складывается сегодня под влиянием целого ряда факторов. Одни из них действовали в пользу сдержанной позиции в отношении военных ударов по Ираку. Это - исторический потенциал двусторонних отношений между Россией и Ираком, большая часть которого составляет история советско-иракских отношений, складывавшихся в условиях биполярной конфронтации между СССР и США в 1945-1985 гг. и вытекающей из нее ситуации на Ближнем Востоке; большой багаж военно-технического сотрудничества, при котором Ирак на протяжении многих десятков лет был одним из ключевых клиентов СССР, к тому же не расплатившихся по своим долгам (составляющим о некоторым оценкам до 8 млрд.долл.). Наконец, это положение России как одного из крупнейших поставщиков мировых энергоресурсов и, в частности, нефтяных: этот фактор делает ее экономику крайне чувствительной по отношению к любым потенциальным и фактическим военным потрясениям в нефтеносных районах мира, способным вызвать резкие колебания мировых цен на эти ресурсы; одним из таких районов, несомненно, является Ближний Восток.
К этому следует добавить чувствительность России по отношению к исламскому фактору, которая определяется сложным геополитическим положением России, ее соседством или близостью по отношению к крупнейшим мусульманским странам; сложным внутренним положением, характеризующимся наличием в стране около 20 млн. мусульман и ислама, занимающего второе место по распространенности после православия среди религий и конфессий в России; наконец, вовлеченностью России в крупную внутреннюю антитеррористическую операцию (а по существу карательную операцию против сепаратистов, действующих вкупе с международными террористами) в Чечне, в которой террористы к тому же действуют под исламскими лозунгами.
В силу этого Россия не могла безоговорочно поддержать военный удар США по Ираку. И если бы позиции США и всего Запада были едиными, Москва оказалась бы в исключительно сложном положении. Ведь новый внешнеполитический курс России, начиная с 1991 года, характеризуется ориентацией на страны Запада, партнерскими отношениями с ними, что предполагает в ряде случаев необходимость жертвовать отношениями с традиционными клиентами СССР, в особенности с одиозными, с точки зрения Запада, режимами.
В сложившейся ситуации Запад, однако, оказался расколот. Россия не мола не учитывать сокрушительное поражение американской дипломатии по формированию антииракской коалиции, которая не смогла обеспечить не только единодушного одобрения предстоящей военной акции всего мирового сообщества, но даже ближайших союзников США, по существу спровоцировав кризис Североатлантического альянса. Выбор поэтому стоял не между Ираком и Западом, а между США и Европой.
А по большому счету - между двумя концепциями нового миропорядка - американской и европейской - и путями его формирования. Американская основана на том, что в современных условиях (глобализации) суверенитет отдельных стран менее важен, чем право международного сообщества - при безусловном лидерстве США - этот суверенитет попирать, если это попрание производится во имя а) противодействия международному терроризму; б) обеспечения прав человека. Соответственно военная сила выше международного права и должна без колебаний использоваться по предназначению, в том числе и против тех государств, в отношении которых есть хоть малейшие подозрения в правительстве и поощрении террористов, а также против режимов тоталитарного толка. Американцы готовы защищать город от врагов - независимо от того, хотят ли этого сами жители. Они верят в правомерность применения силы для установления всеобщего блага, свободы, демократии и либеральных ценностей повсюду в мире.
Европа отстаивает национальный суверенитет, считает нормы международного права выше военной силы. Соответственно она ищет формулу мирного сосуществования со странами-изгоями и даже с международным терроризмом, наказывать который военной силой она считает бессмысленным и контрпродуктивным занятием. Надо, полагают европейцы, лечить не симптомы болезни, а ее причины. Такую позицию, например, С.Караганов квалифицирует как "нежелание и способность европейцев принимать реалии нового мира, в котором военная сила и проблемы безопасности снова начинают играть крупную роль".
В этих условиях Россия стояла перед сложной дилеммой. С одной стороны, Россия является ключевым членом глобальной антитеррористической коалиции, возглавляемой США. У нее партнерские отношения с этой крупнейшей в экономическом и военном отношении державой мира, которые стали особенно тесными после трагических событий 11 сентября 2001 года и которые позволяют России активно участвовать в формировании нового мирового порядка; такой возможности не было бы, если бы отношения между Россией и США не были бы столь дружественными. России как минимум должна была избежать осложнений отношений с США как "единственной сверхдержавой", с которой она к тому же связана тысячами экономических нитей.
С другой стороны, положение России как одного из пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН и вытекающие из него обязательства по отношению к положениям Устава ООН и другим нормам международного права, а также положение России как великой державы (и по другим, кроме членства в СБ, параметрам - величина территории, количество населения, сырьевых ресурсов, объектов промышленной, энергетической, транспортной, информационной и проч. инфраструктуры), предполагает чувство международной глобальной ответственности за состояние мирового порядка, участие в его формировании и соответствующую вовлеченность в международные дела, включая предотвращение военных кризисов и конфликтов, укрепление международной безопасности.
Кроме того, традиционно дружеские отношения и историко-культурные связи России с крупнейшими европейскими партнерами - Германией и Францией - не могут быть сброшены со счетов даже во имя хороших отношений с "единственной сверхдержавой". К этому следует добавить и единые цивилизационные ценности, разделяемые Россией и Западной Европой: Россия - часть европейской цивилизации. Нам важно сохранить партнерские и взаимоуважительные отношения с другими "центрами силы", которые не останутся равнодушными к военному конфликту на Ближнем Востоке, в первую очередь с Китаем и Индией: проамериканская позиция России, например, может привести к тому, что в Пекине и Дели ее сочтут ненадежным партнером, чего Россия допустить не может.
Важнейшим фактором, влияющим на формирование политики России в отношении иракского кризиса, является также ограниченность внутренних ресурсов и понимание этой ограниченности российским руководством.
Во-первых, это понимание, что Россия сегодня ослаблена в экономическом и политическом отношении в целом и, соответственно, располагает ограниченными возможностями влияния на мировые процессы, включая военные кризисы.
Во-вторых, серьезным ограничительным фактором выступает мощное давление на российское правительство нефтяных олигархических групп, заинтересованных в высоких ценах на нефтяные ресурсы и максимальным увеличении своих поставок прежде всего на Запад, включая США; интересы этих групп далеко не всегда совпадают с национальными интересами.
В-третьих, тот факт, что Россия становится демократической страной со всем ее атрибутами - свободой слова, СМИ, выборными процедурами и т.д.; в частности, сейчас она уже вступила в предвыборный период, что не может не учитываться ни одним отечественным политиком, и следовательно, не накладывать соответствующих ограничений на его поведение.
В-четвертых, настроения политической элиты России, которая сегодня расколота; одна ее часть по существу выступает за поддержку действий американской администрации и за линию на выторговывание экономических благ в обмен на уступки России по иракскому вопросу, что отражает интересы ряда представителей сверхкрупного сырьевого бизнеса ("олигархов"), которые действуют в рамках сценария обмена геополитических уступок России на легализацию их капиталов в западных банках; другая, более ответственная ее часть считает, что такая линия поведения противоречит национальным интересам России.
В-пятых, большинство российского народа выступает против американской гегемонии и военной операции в Ираке. Российская власть понимает, что прямым содействием либо молчаливым согласием с действиями Вашингтона она подорвет свой авторитет в собственном обществе и на мировой арене, что вкупе с неблагоприятными последствиями войны для экономики страны может обернуться дестабилизацией общественно-политической и социально-экономической обстановки.
В этих условиях не могло быть и речи, например, об участии России в военной операции США против Ирака. Вопрос стоял лишь о том, не соглашаться ли с Вашингтоном до конца, либо оказать политическую поддержку военным действиям, признав, что С.Хусейн не выполнил резолюцию No 1441 и возможности для политико-дипломатического урегулирования вопроса были исчерпаны. Это означало бы согласие с Вашингтоном и в том, что он представил убедительные доказательства виновности С.Хусейна, его отказа от добросовестного сотрудничества с инспекторами ООН и МАГАТЭ.
Официальная позиция России долгое время была достаточно невнятной. С одной стороны утверждалось, что никто не имеет права действовать в одностороннем порядке без санкции Совета Безопасности ООН. С другой, на высшем уровне заявлялось, что если Ирак начнет создавать проблемы для работы инспекторов, то Россия может изменить позицию и договориться с США "о выработке более жестких решений". Не случайно иностранные наблюдатели до сих пор по-разному оценивают позицию Москвы в иракском вопросе. Одни считают, что В.Путин находился на стороне Парижа и Берлина, которые резко негативно относились к военным действиям США. Другие полагают, что в действительности подход Кремля ближе к американскому.
Позиция России должна быть четкой и ясной, основанной на правильно понимаемых национальных интересах, которые не тождественны интересам сырьевых олигархов. При определении этих интересов должно быть стратегическое видение всей проблемы и, в частности, истинных причин американского вторжения в Ирак.
Достаточно очевидны основные долгосрочные глобальные последствия войны в Ираке. К наиболее существенным из них относятся те, которые упомянул Президент РФ В.Путин: раскол Совета Безопасности ООН и антитеррористической коалиции, возможный распад Ирака и радикализация исламского мира. Добавим к этому, что удар по Ираку может привести к дестабилизации всего региона. Возможный сценарий - расчленение или распад Ирака на курдский север, шиитский юг и сунитско-христианский центр. Это создаст серьезные проблемы для Ирана и Турции, поскольку новый независимый Курдастан стал бы претендовать на часть их территории. Радикализация исламского мира чревата перманентной чередой региональных конфликтов, перспективой развязывания новой мировой войны. Как считают многие американские авторитетные эксперты, подобные силовые акции США могут привести к полной дестабилизации системы международных отношений и активизировать стремление огромного количества государств к обладанию ядерным оружием. "Странам-изгоям, - откровенно говорит Ф.Эрмарт, главный аналитик американского разведсообщества администрации Дж.Буша-ст. и Клинтона,- ядерное оружие требуется для того, чтобы сдерживать проецирование нашей обычной военной мощи на них. В этом, например, проявляется стратегия Северной Кореи".
Антииракская акция, наверняка, спровоцирует новый удар исламских экстремистов по территории США и их активных или пассивных союзников. По словам Ф. Эрмарта, "есть опасения, что иракский кризис может спровоцировать - по крайней мере в обозримом будущем - вовсе не реформистские тенденции, но панисламское негодование против США и западного мира, что в итоге обернется дестабилизацией и еще большим терроризмом". В результате уровень безопасности людей в этих странах не только не повысится, но существенно снизится. А действовавшие после второй мировой войны институты международной безопасности разрушатся, либо утратят свое значение и смысл. В частности, распадется не только антитеррористическая коалиция, произойдет катастрофическая маргинализация ООН.
Как следствие - снижение уровня безопасности людей приведет, в свою очередь, к самоизоляции государств - объектов террористической активности, закрытию границ и свертыванию позитивных интеграционных процессов. Возобладает мобилизационная идеология перманентного противостояния террористической угрозе. Международное право в этих условиях окончательно превратится в квазиюридическое средство оправдания вмешательства во внутренние дела государств и народов. В государствах - сателлитах США (и в самих США) резко вырастет роль спецслужб, которые ревизуют принцип habeas corpus (неприкосновенность личности) и полностью выйдут из-под гражданского контроля.
Таким образом, "антитеррористическая операция" нынешней администрации США может привести к результатам, прямо противоположным официально декларируемым. Эту опасность все отчетливее осознают массы людей в большинстве стран, включая самих США и их ближайших союзников. В этом контексте сегодняшняя позиция России представляется по-прежнему недостаточно артикулированной. Принципиально важно, чтобы эта позиция основывалась только на фактах и нормах международного права и не превращалась в предмет торга. Россия как держава, позиция которой во многом определяет решение центральных мировых проблем, не может позволить себе подменять объективные внешнеполитические интересы соображениями сиюминутной конъюнктуры.
Последовательная и достойная позиция России скорее спасет российско-американское партнерство, чем безоговорочная поддержка США, ибо партнерство предполагает взаимную ответственность и честный диалог. Формирование нового мирового порядка - пусть и при лидерстве Вашингтона - будет продолжено, причем при активнейшем участии России. В этом плане на первый план выходит доктрина "ответственного партнерства". Как справедливо полагает А.Пушков, "было бы совершенно неверно и безответственно оставить Америку один на один с ее лидерством, реальными и мнимыми угрозами для ее безопасности, с осаждающими ее призраками собственного величия и собственной уязвимости... США с их военной сверхмощью стали бы в этом случае не составной частью решения мировых проблем, а сами превратились бы в одну из проблем современного мира".
Пассивная позиция, попытка отсидеться в окопе, линия на "мирное сосуществование" с тоталитарными режимами - проигрышна и по другой причине. Как подчеркивает Г.Мирский, "Россия как великая держава, имеющая немалые политические и экономические интересы на Ближнем Востоке, не может позволить себе оказаться исключенной из новой системы управления Ираком, которая возникнет после смены власти в Багдаде. Напротив, в эту систему надо будет включиться, исходя не только из наших интересов, но и из интересов самого иракского народа, будущее которое весьма неопределенно".
На фоне этой картины национальные интересы России, представляется, выглядели и выглядят следующим образом, соответственно, на трех временных фазах иракского кризиса.
Фаза No 1. Предвоенная. У России были следующие ключевые интересы 1) не поссориться с США; 2) не поссориться с арабским (исламским) миром; 3) сохранить партнерские отношения с Европой (Францией и Германией); 4) сохранить высокую моральную планку своей позиции; 5) сохранить СБ ООН как единственный полноценный источник международного права.
Первые четыре задачи были в целом решены. Пятая - нет. Военная акция США без санкции ООН, конечно же, серьезно подорвала эту организацию. Однако маргинализация ООН началась не сегодня, а после агрессии НАТО в Югославии. Кроме того, и раньше ООН не всегда оказывалась эффективным инструментом международной безопасности. И США, и СССР в годы холодной войны никогда не прибегали к использованию механизмов СБ ООН, когда они считали необходимым применять военную силу в разных регионах Земного шара.
В целом же "предвоенную партию" Россия сыграла довольно удачно, на "твердую четверку".
Фаза No 2. Военная. Исход этой фазы был предопределен. И Россия влиять на ситуацию не могла. В этих условиях ее ключевые национальные интересы состояли в следующем: 1) не дать себя вовлечь в военные действия на чьей бы то ни было стороне; 2) удержать моральную планку своей позиции, не скатываясь к антиамериканизму; 3) укреплять связи с Францией и Германией и другими европейскими партнерами, позиции которых были близки к нашим; 4) по возможности остановить (или хотя бы замедлить) дальнейшую эрозию СБ ООН.
Эти задачи в целом также были решены.
Фаза No 3. Послевоенная. В условиях установленного в Ираке американо-британского протектората (Польша, разумеется, не в счет) у России очень мало возможностей для маневра. Тем не менее стремиться участвовать в послевоенном урегулировании надо, исходя из следующих национальных интересов: 1) Россия заинтересована в стабилизации ситуации на Ближнем Востоке, предотвращении конфликта за пределы его границ; 2) Россия должна участвовать в формировании нового мирового порядка - пусть и при лидерстве с США в качестве ответственного партнера; 3) Россия жизненно заинтересована во взаимодействии с США в области противодействия международному терроризму, предотвращения радикализации исламского мира и дальнейшего распространения ОМУ и ракетного оружия. При этом следует трезво оценивать сложившуюся ситуацию и понимать, что возврат к предвоенному уровню сотрудничества с Ираком, получение нефтяных концессий, а тем более возврат иракских долгов невозможны. Что еще более важно трезво осознавать, мировой порядок после войны в Ираке - это мировой порядок ограниченного национального суверенитета. США серьезно усилили свои позиции в качестве единственной сверхдержавы. Европа, скорее, их потеряла. НАТО более не является серьезным инструментом даже региональной безопасности и не имеет перспективы превращения в механизм безопасности глобальной. ООН обречена на дальнейшую деградацию в случае, если не будет проведена ее основательная реформа.
В этой ситуации, как это не кажется парадоксальным, но Россия может заметно усилить свои международные позиции, если будет активно сотрудничать с США по трем вышеперечисленным глобальным угрозам международной безопасности, которые в наибольшей степени касаются именно России и США (а следовательно, именно здесь их национальные интересы полностью совпадают).
Если же Россия как ответственный партнер США сумеет их убедить в необходимости сохранения и укрепления ООН и предложит жизнеспособный проект ее реформирования, то появится надежда на то, что мировой порядок ХХ1 века будет опираться не только на военную силу, но и а международное право.
________________________
У российских компаний в Ираке были многомиллионные обороты. Русский бизнес там экспортировал нефть, поставлял оборудование, строил железные дороги, электростанции и другие объекты инфраструктуры. Ирак - одна из немногих стран, покупавших неконкурентоспособную продукцию российского машиностроения, в частности наши автомобили. Все это уничтожено войной. В 90-е годы Россия заключила с Ираком контрактов еще на 4 млрд.долл. В частности, речь шла о разработке с участием российских компаний таких крупнейших нефтяных месторождений, как Западная Курна, Румейла, Лухайс и др. Только извлекаемые запасы нефти Западной Курны достигают 2 млрд.тонн. Доля российских компаний в проекте составляла 75%. - см. Независимая газета, 12 февраля 2003 г.
Как, однако, полагает Г.Мирский, "представления о том, что только режим Хусейна может обеспечить российское экономическое присутствие в стране, судя по всему, не соответствует действительности. Особенно с учетом того, что в конце 2002 г. именно правительство Саддама разорвало крупный контракт с ЛУКойлом на освоение богатого месторождения Западная Курна". По мнению же официального Вашингтона, "скорее новый режим в Ираке будет выплачивать долг России, нежели ныне существующий".
Такое положение России дало основания для всякого рода спекуляций о том, что она, судя по всему, не рассматривается Вашингтоном, в отличие от Парижа и Берлина, как препятствие на пути американских планов. Это навевает подозрения о неком закулисном торге между Москвой и Вашингтоном, о котором не известно широкой публике. До начала военной операции "Вашингтон пост" писала о том, что "Путин уже заключил неформальное, приватное соглашение с ДжБушем о том, что Россия не будет препятствовать применению силы Америкой". А З.Бжезинский был убежден, что "Россия в конечном счете почти наверняка будет на нашей стороне... Тем не менее, они постараются выторговать наивысшую цену".
См.В.Никонов. Не забыть о России. Известия, 27.02.2003.
С.Караганов. , Независимая газета. Ведомости
Как считает Г.Павловский, Россия должна была поддержать США по другой причине: "Ирак не скрытно, а публично поддерживает развитие нового неконвенционального оружия, а именно - мегатерактов с применением террористов-смертников. Он открыто финансирует их, оплачивает семьи террористов-смертников, что является частью финансирования структуры действительно опаснейшего мегатеррора... Это, безусловно, повод для предъявления ультиматума Ираку со стороны России. Открытого или закрытого - это второй вопрос. И если мы этого не делаем, тогда можем спокойно наблюдать за тем, что будут делать американцы и британцы". Однако эта точка зрения не нашла сторонников среди представителей российской элиты. (См.Вестник аналитики)
Независимая газета, 21 января 2003 г.
Там же.
Независимая газета, 30 января 2003.
Россия в глобальной политике No 1, 2003, с.124-125.
Док. 295700 Опублик.: 18.04.07 Число обращений: 282
