Мучаюсь. Не дает покоя формулировка - "общественно - признанный журналист". Так охарактеризована в свой 50-летний юбилей Светлана Сорокина. Как - то все сплелось в клубок противоречий. Умер Андрей Черкизов и тоже много всяких слов говорится. Но зацепило и вспомнилось другое. Всех, кого потрясла смерть Анны Политковской, больше всего поразило - она не была "общественно-значимой".
Только что Министерство обороны раздавало грамоты и благодарности журналистам, пишущим на военную тематику. Точнее, не всем пишущим грамоты, и не всем благодарности. Не буду называть фамилии, но есть военные обозреватели, которых все читают, в том числе и очень внимательно в Министерстве обороны. Может быть, что-то и говорят, ведь признался же Павел Грачев, что его достал Дима Холодов. Но в свой список не вставляют.
Хороший подарок на Новый год сделал Минатом "своим" журналистам. Он издал роскошный настенный календарь, поместив там фотографии с датами рождения этих журналистов. Хороший прикол, качественный, но интересно, дал бы, например, уважаемый мной журналист и писатель N. разрешение на публикацию своей фотографии в этом календаре маленького тщеславия. Наверное, все-таки бы дал. Все мы падки на внимание власти, а когда она говорит, "я буду вашим личным цензором", бегаем по редакциям, распространяя эту весть. "Вы что, не знаете, меня упомянули за зубцами....".
К чему вся эта ипохондрия. Да к тому, что когда погибла Анна Политковская, написал комментарий, дав совершенно осознанно заголовок "Расстрелянная совесть нации". Не только ее противники на сайтах разбили мне все лицо в кровь, но еще и мои собственные коллеги повышибали последние зубы. Какая "совесть нации", когда она "общественно - незначимая".
Интересно, а что бы сказала сама Анна Политковская, если бы ей при жизни сказали, Аня, ты наша совесть. Думаете, сейчас напишу, что она бы рассердилась, резко потребовала бы прекратить чушь нести. А вот нет, есть у меня глубокое убеждение, что она прекрасно понимала свою роль в той журналистике, в которой оказалась волею судеб. Я читаю ее тексты, так пишут редко сегодня, более того, так никто сегодня не пишет. И отдавая ей дань профессионального уважения, еще при жизни Анны, несмотря на запрет, дал секунд пять ее лицо в телевизионном комментарии в день памяти журналистов. Просто лицо сидящей в зале Домжура Анны Политковской. Уже тогда операторы фиксировали именно это лицо, которое нельзя было давать в эфир даже молчащей. Надо отдать должное моим телевизионным начальникам. Мне никто ничего не сказал, но за спиной орали матом.
Это поразительно, но мы сегодня имеем почему-то блистательные женские имена в журналистике. И Светлана Сорокина одна из той яркой плеяды. На телевидении трудно быть честным, но еще труднее быть умным. Она смогла. И это не просто ее имидж, это качество личности, которое Светлана Сорокина оберегала и оберегает всегда. Когда она была вынуждена уходить с РТР, рыдала в ньюсруме белугой. Но когда причина ее проблем Николай Сванидзе попытался ради протокола вручить цветы, Сорокина просто с физическим отвращением не позволила это сделать. Это видели все, и это был не театр, это была защита личности.
Я был ее незаметным коллегой, один из десятков, кто бросает в топку ведущей новостей репортажи, комментарии, подводки, синхронны и прочие телевизионные дрова. Светлана Сорокина заслужила в свой юбилей признательность и коллег, и зрителей, и власти. И в общем-то я здесь не собираюсь подвергать сомнению ее "общественную значимость", я просто хочу понять, что это такое, также, как и то, что такое "совесть нации".
Вот умер Андрей Черкизов. К нему невозможно "прилепить" ни тот, ни другой эпитет. Черкизов, он сам по себе, он журналист, он ужасен в своих "поливах" власти, коллег, да что там коллег, всего жизненного уклада нашего народонаселения. Это лицо запоминалось с первого раза, на нем запечатлены все пороки, свойственные мужчине. Он и не скрывал, что жизнь - дерьмо, а он вынужден жить в этом дерьме, поэтому никогда не надевал "белый костюм". Но почему ты едешь в машине и слушаешь его на "Эхе"? Почему ты позволяешь ему каждый вечер вновь выходить на арену цирка, объявлять, я в дерьме, а потом дергать за веревку, привязанную к висящей над тобой бочке. Черкизов был невыносим, но он не выносил и нас, идиотов. У него уже давно не было иллюзий, наверное, поэтому он и умер. Не стало умного, талантливого, злого журналиста, который был нужен в первую очередь публике, и, наверное, в десятую очередь, власти.
Мы все разные, значимые и незначимые, умные и не очень. Но все зарабатываем свой хлеб в профессии, которая публична в хорошем смысле слова. Поэтому мы все публичные люди. Всего лишь. Но когда Юра Гейко вытащил из тюрьмы невиновного Олега Щербинского, которого хотели сделать причиной гибели губернатора Евдокимова, то уже одним этим он совершил общественно-значимый профессиональный поступок. Без дураков.
17 января 2007 г.
Общая газета.ru
Док. 295529
Перв. публик.: 17.01.07
Последн. ред.: 18.04.07
Число обращений: 256
Каймаков Борис
|
