|
|
Алексей Симонов. Письма главному, 29.03.2005
Назад
|
Алексей Симонов. Письма главному, 29.03.2005
|
Уважаемый господин редактор!
Помните, К 50-летию победы был сформирован полк ветеранов, который должен был пройти по Красной площади, салютуя руководству страны. Мне это казалось кощунственным. Я считал, что по прошествии 50 лет ветераны могли бы разместиться на трибунах, а молодое, по сравнению с ними, руководство могло бы пройти перед ними церемониальным маршем. Ну, выбрали бы таких, которые в состоянии пронести свои животы. Руководители могли бы с воинскими почестями и другими знаками внимания отнестись к тем, кто одержал эту победу. Для меня тема юбилея Победы на этом заканчивалась, но пару лет назад я столкнулся с ней снова. Упоминаю об этом, потому что это имеет значение для дальнейших рассуждений.
"Свободу слова" Савика Шустера впервые решили сделать в записи. Сочли, что так будет удобнее. Тогда еще были остатки "Свободы слова", и передача выходила в прямом эфире. Записывалось это 28 апреля, и меня пригласили. Состав был занятный: Сергей Михалков, Клара Лучко, два фронтовых оператора и я - единственный представитель другого поколения. Все вспоминали про День победы - 9 мая 1945 года. Я действительно был на Красной площади 9 мая 1945 года. Помню мало что, потому что видел только ноги не выше бедра, но, тем не менее, мы тогда ухитрились потеряться, и я считал, что к теме этой я имею отношение.
Первое, что я увидел, когда пришел на запись: зал блистал золотом. Места были заполнены ветеранами Великой Отечественной войны, и все - в парадной форме, и все как один были абсолютно убеждены в том, что сегодня 9 мая. То, что дело происходило 28 апреля, для них не имело совершенно никакого значения. Они уже настолько привыкли к ритуальности события, что готовы были войти в этот ритуал и испытать положенные чувства.
Один из фронтовых операторов рассказал совершенно фантастическую историю, о которой я никогда до этого не слышал: что в этот день счастья и радости затоптали довольно большое количество людей. Его камера, присланная с Центральной студии документальных фильмов, стояла на полуторке, и поэтому сам он был в безопасности, но людей, поддавленных или совсем задавленных, складывали прямо в этот грузовик. По окончанию праздничного ликования, когда они смогли, наконец, выехать, первым делом поехали в Склифосовского - отвозить этих людей.
После этого было сложно эту тему не подхватить. Я сказал, что хорошо бы вспомнить, что День победы достаточно долго не праздновался. Его начали праздновать только 10 лет спустя, после смерти Сталина. Я хотел попытаться напомнить, почему это произошло.
Версия у меня на самом деле была достаточно простая: Иосиф Виссарионович хорошо читал исторические книги и помнил, что после вхождения российских войск в Париж в 1814 году прошло всего 11 лет до декабристского восстания. Допустить повторение этого исторического казуса - а в его власти тоже был народ, который победил в этой войне и пришел победителями в Берлин - он никоим образом не хотел. И поэтому, извинившись перед присутствующими, я прочел стихи Бориса Слуцкого о тосте Сталина на банкете победителей:
Сталин взял бокал вина Трус хвалил героев не за честь,
(может быть, стаканчик коньяка), а за то, что в них терпенье есть.
и сказал, и мысль его должна
сохраниться на века: -Вытерпели вы меня, - сказал
за терпенье! вождь народу. И благодарил.
Это молча слушал пьяных зал.
Это был не просто тост Ничего не говорил.
(здравицам уже давно пришел конец). Только прокричал: "Ура!"
Выпрямившись во весь рост, Вот каковская была пора.
великанам воздавал малец
за терпенье. Страстотерпцы выпили за страсть,
выпили и закусили всласть.
После этого меня совершенно недвусмысленно собрались бить: ветераны заявили ведущему, что этого подонка, который вообще непонятно как примазался к известной военной фамилии "Симонов", надо быстро отсюда удалить. "Мы его там дождемся", - и так далее, и тому подобное. Вот тогда я понял, что нельзя больше говорить о войне, в тех жанрах, в которых она воспроизводилась 50 лет. Нельзя, потому, что она способствует новому авторитаризму, новому тоталитаризму, если хотите. Такое возвращение истории войны, в ее блистательных мифах -- очень большая опасность для сегодняшнего и будущих поколений. Я считаю, что чем больше мы будем воспроизводить мифы советского времени, тем опаснее будет эта память, потому что на ней будут учить новому патриотизму. А любой новый патриотизм, опирающийся на ложь, будет ложным патриотизмом, каким бы искренним он ни был.
Говорят, что мифы - это часть истории. И да, и нет. Я бы сказал, что мифы - это замена истории. Михаил Сергеевич (Горбачев. -- Ред.) пришел, открыл шкафчик, выпустил оттуда гласность, и гласность захватила всю страну, все стали учить друг друга демократии, главным образом, на отрицательных примерах советской истории. Судя по результату, мы с задачей не справились. Мифы оказались сильнее десятилетия гласности, когда мы пытались так или иначе их ниспровергнуть. Потому что у мифов была куда более прочная и более серьезная база. Мифы возникали на почве стабильно нищенского существования страны и стабильной "гордости паче благополучия". Вот на этой гордости и держались все эти мифы о бедных, победивших всех богатых. Преодолеть это, к сожалению, никому не удалось. Потому что бедных не стало меньше.
Мы были радикальны и несправедливы по отношению к этому времени. Однако для того, чтобы избавиться от радикализма, надо, чтобы климат менялся. Без этой перемены отдельные всполохи новой температуры не могут создать другого контекста. Контекст все время оставался старый, мы не смогли его сменить.
Мне кажется, это принципиально важное соображение, потому что все, что будут делать по отношению к 60-летию, все равно вписывается в старый контекст и не создает нового.
Ведь что произошло с немцами? Денацификация, через которую прошло немецкое общество, была связана и с запретом на профессии, и с серьезной проблемой национального покаяния. Я не знаю, смогли бы сами немцы пройти этот путь, если бы не оккупанты-американцы, которые их на этот путь призвали и контролировали движение по нему.
У победившей нации не могло быть оккупантов, победившей нации некому было идеологически помочь, она должна была с этим справиться сама. И справлялась, первые восемь лет вообще забыв о празднике победы и занимаясь ленинградским делом, делом Еврейского антифашистского комитета, космополитами и так далее - много замечательных достижений было у этой власти еще при жизни великого вождя и учителя. Через восемь лет к власти пришли, с одной стороны, люди, по локоть измазанные кровью, а с другой - люди, для которых эта война действительно была единственной сколько-нибудь серьезной идеологической опорой, даже при всем романтизме и вере в торжества социализма. Проблему заморозили, и размораживать ее еще придется. Я боюсь только, что делать это будут уже мои дети.
29.03.2005
http://www.sovetpamfilova.ru/text/941/?parent=67
Док. 293763
Перв. публик.: 29.03.05
Последн. ред.: 13.04.07
Число обращений: 332
Симонов Алексей Кириллович
|
|
|
|
|
