"Отцам нашим и матерям -- слава! Так как они учили нас чтить богов наших и водили за руку стезей правой. Так мы шли, и... были русскими славянами, которые богам славу поют и потому -- суть славяне". "Велесова книга".
Уж не знаю, откуда это пошло, а только восклицания "Боже мой!" или "Господи!" при всякой на то оказии давно сменились у меня на "О, боги-боги! Боги земли и неба, и огня, и вод!". Может, сама придумала. А, может, формулировка пришла с тем эфемерным, но, бесспорно, существующим, что называют памятью поколений...
Дохристианское язычество. И, как в том тесте на нестандартность мышления, когда у подавляющего большинства, если поэт, то Пушкин, а если фрукт, то непременно яблоко, на ум приходят олимпийцы, эллинская рать Зевса. И не надо даже быть большим (да хоть и малым) знатоком "Легенд и мифов Древней Греции" под редакцией Н.А. Куна. Достаточно просто полистать томик поэта: "Эхо, бессонная нимфа, скиталась по брегу Пенея, / Феб, увидев ее, страстию к ней воспылал..." Или надкусить фрукт и вспомнить раздор Геры, Афины и Афродиты, прекраснейшей. Да и русская девушка, героиня русского писателя Федора Сологуба -- Людмила из "Мелкого беса" -- говорит: "Люблю красоту. Язычница я, грешница. Мне бы в древних Афинах родиться. Люблю цветы, духи, яркие одежды, голое тело". Говорит, словно не ведая, что и цветы, и духи (равно как и дУхи), и яркие одежды, и голые тела были не только в Афинах, но и в древней, языческой Руси.
"Из нашего окошка видно улицы немножко", а вовсе не древнегреческий Олимп. И память поколений подсказывает имена совсем других богов. Родных. Славянских. Сварожичей и внуков Перуновых. О, боги-боги...
По образу и подобию человечьему
"Верно не было у славянина с самого начала столько богов, сколько наконец у него явилось. История человечества показывает нам, что до того еще, как человек не знал искусства делать себе изображения богов, чтил он некоторые предметы, предлагаемые ему природою. С удивлением взирал он на огненный шар, катящийся над его головою, стоял у порывистого ручья, шумно ниспадающего с горы в долину, чувствовал приятное дуновение воздуха, изумлялся, был вне себя от восторга; он не примечал, чтобы существо, подобное ему, всем этим управляло. Тут стал он в первый раз умствовать о чудном мироздании: солнце, вода, ветер казались ему существами особенной и притом высшей, нежели он сам, природы. Изумление его перешло в почтение и боготворение... Так думал славянин, и боготворил огонь и воду. Сам того не зная, познакомился он с чувствами зла и блага: иногда был он целый день несчастлив на охоте, а на другой день чувствовал он физическую боль. Он не усматривал тому причины, и думал, что есть какое-то злое существо, которое находит в том удовольствие, чтобы ему вредить. В другой раз поймал или убил он необыкновенно много дичи -- душа его была отверста для радости; он столь же мало примечал тому причины и создал себе доброе божество... Впоследствии ему не было довольно сего малого числа богов своих: он творил себе беспрестанно новых; каждая новая потребность приносила с собою новое божество, и таким образом произошло то множество, которое мы скоро увидим",-- так писал Андрей Кайсаров, автор книги "Славянская и российская мифология" (1804). Ему вторили Брокгауз и Эфрон в своем "Энциклопедическом словаре": "...даже случайная потеря какой-нибудь вещи, случайное спотыкание, усышка масла в сосуде, порча провизии в амбаре и т. п. мелочи -- все это дело духов, которые кишмя кишат вокруг человека".
И верно, язЫки -- народы, племена (отсюда и "язычество" -- народная, корневая, а не "спущенная по разнарядке" государственная религия) -- славянские верили в многажды многих богов и духов и в самих именах их пели то, что видели вокруг себя. Плодич, Овсенич, Птичич, Корович, Пчелич, Грибич, Дождич, Озернич, Ветрич, Беседич, Мыслич, Ратич, Горич, Спасич и прочие -- прочичи -- были богами наших предков. Славянский языческий пантеон напоминал тесную коммунальную квартиру. Но это, по выражению Кайсарова, "наконец". А сначала миром праславян правили лишь две хозяйки, две прародительницы -- рожаницы.
Во времена энеолита, за четыре тысячи лет до нашей эры они изображались в виде двух лосих. Их же отождествляли с двумя самыми заметными созвездиями: Медведицами Большой, которую древние русы так и называли -- Лосем, и Малой. Говорили, будто рожаницы рождают на небе "оленьцов малых" (под "оленьцами" понималась вся живность) и посылают их на Землю, охотникам. И, само собой, охотники медного века приносили в жертву рожаницам добрую часть своей добычи... до тех пор, пока не уразумели, что "оленьцов малых" может рождать любая корова, стоит ее только приручить. Иными словами, культ лосих-рожаниц сходил на нет по мере того, как общество из охотничьего превращалось в скотоводческо-земледельческое да плюс к тому патриархальное.
Рожаницы персонифицировались в виде двух женщин с огромными, солнцеподобными очами и полными грудями и из самостоятельных богинь превратились в подручных божества мужского пола -- Рода. Род отождествлялся иногда с фаллосом, иногда с зерном, его главной функцией было оплодотворение Матери-Сырой Земли. Последняя представлялась нашим предкам как воплощение всей природы: деревья были ее волосами, скалы -- костями (слова "скала" и "скелет" одного корня), вода -- кровью. Так что не Бог сотворил человека по образу и подобию своему, а ровно наоборот! Любопытно, что несмотря на свою материнскую сущность персонифицированная Мать-Сыра Земля мыслилась девственницей, а тут уж рукой подать до Богородицы девы Марии и непорочного зачатия.
Так начал выстраиваться славянский языческий пантеон. Те еще иерархия и разделение обязанностей!
Направо пойдешь...
Боги земли и неба, и огня, и вод. А они ведь, сердечные, и вправду жили где придется: и на небе, и на земле, и в воде, и в подземном царстве. И были у этих божественных обиталищ особые названия. Явь -- видимый, реальный мир, который можно пощупать и даже попробовать на зуб. Навь -- невидимый потусторонний мир умерших ("навьи" -- древнее прозвание мертвецов, "в нави зрети" означает кончаться, ожидать смерти). Правь -- небеса, она же истина, мудрые законы жизни.
Не все славянские боги были небожителями или, иначе говоря, правыми -- жившими в прави. Там, куда можно заглянуть, задрав голову высоко-высоко, с чадами и домочадцами обитал Сварог (возможно, он -- поздняя трансформация Рода). Бог небес (его имя происходит от ведического "svargas" -- "небо"), Сварог почитался верховным божеством, отцом всего сущего. Именно он, по верованиям древних, дал людям огонь, подарил им первый плуг и кузнечные клещи, научил выплавлять медь и железо. Он был "источником хлеба" -- в аграрном обществе недаром существовала поговорка "не земля родит, а небо", мол, какой бы плодородной ни была почва, ничего на ней не вырастет без, выражаясь языком современных синоптиков, благоприятных атмосферных условий. Сварог же установил законы, по которым должно было жить людям, он сбросил с неба алтын-камень с начертанными на нем правилами, и камень этот до сих пор лежит на мифическом острове Буяне. А, кроме того, этот бог родил всех других правых богов, называемых уважительно, "по отчеству" Сварожичами.
Любимым сыном Сварога был Дажьбог (Дающий бог) -- олицетворение Солнца, податель материальных благ, покровитель свадеб и -- родоначальник и охранитель русских людей. В "Слове о полку Игореве" русские названы "Дажьбожьими внуками". А в "Велесовой книге" -- дохристианской летописи Руси, составленной новгородскими волхвами IX века, самому Сварогу приписываются слова: "Сотворены вы (русские) из пальцев моих. И будут про вас говорить, что вы -- сыны творца... и Дажьбог будет отцом вашим. И вы его должны слушаться, и он вам скажет, что вам иметь, и о том, что вам делать, и как говорить, и что творить. И вы будете народом великим, и победите вы весь свет, и растопчите роды иные..." И русы топтали "печенегов и половцев" с именами Дажьбога и Сварога на устах. "Сварог -- Бог наш, а не иные боги, а без Сварога мы не имеем ничего, кроме смерти", -- гласила "Велесова книга".
Еще жил на небесах Святовид -- бог времен года, атмосферных явлений, плодородия и вместе с тем военных побед. Этому божеству был посвящен едва ли не самый грандиозный языческий славянский храм в городе Арконе на балтийском острове Рюген (территория современной Германии). В храме стоял гигантский, много выше человеческого роста деревянный идол Святовида с четырьмя головами, обращенными на четыре стороны света, по выражению Кайсарова, "черты на всех лицах означали глубокомысленного человека". Посещение Аркона было для славян-язычников тем же, что для мусульман хадж в Мекку -- всякий считал великим счастьем побывать здесь хотя бы раз в жизни и принести жертву богу. Сам король датский Свен Отто преподнес однажды Святовиду золотую чашу. На пожертвования при храме содержались триста всадников со стольким же числом лошадей -- в случае войны всадники отправлялись в бой, и все их трофеи преподносились Святовиду. Кроме трехсот упомянутых лошадей, в Арконе был еще особый белый конь, принадлежавший самому божеству и почитавшийся столь священным, что никто под страхом казни (!) не дерзал трогать ни волоска из его гривы или хвоста. Если утром коня обнаруживали взмыленным, говорили, будто Святовид ездил на нем ночью против вражеских племен. Божьего скакуна держали за оракула -- когда хотели узнать исход битвы, втыкали в землю перед храмом три пары кольев крестообразно и выводили коня, если он перешагивал через колья правою ногою и не спотыкался, это сулило победу, если левою -- поражение (не отсюда ли пошло выражение "встать с левой ноги"?). Осенью в Арконском храме отмечался праздник урожая. Накануне храмовый жрец выметал святилище, причем не переводя дыхание, дабы божество не осквернилось духом смертного -- всякий раз, когда бедолаге требовалось вздохнуть, он был вынужден выбегать на улицу! В день празднества к ногам идола возлагали высоченный пирог из пряничного теста. Жрец становился за пирогом и, если тот полностью его скрывал, считалось, что бог принял угощение.
Все оттенки черного
Главой навьего божественного престола был Чернобог -- вечный соперник правого Белбога (последний воплощал добро, справедливость, он являлся людям в образе старика-побирушки и просил утереть себе нос, если добрый человек выполнял просьбу, Белбог одаривал его богатством и счастьем, в Белоруссии до сих пор существует поговорка "Мужик с Белуном подружился", означающая, что кому-то привалило счастье). Этнограф и литератор Григорий Глинка в своем исследовании "Древняя религия славян" (1804) писал о Чернобоге: "Ужасное божество, начало всех злоключений и пагубных случаев... изображался облаченным в броню. Имея лицо исполненное ярости, он держал в руке копье готовое к поражению или больше -- к нанесению всяких зол... сие страшное божество услаждалось кровопролитием и неистовством... Его просили только об отвращении зла, как оного источник; но благости в нем не уповали найти, и не искали ея".
Чернобог был одним из немногих праславянских богов, которым приносились человеческие жертвы. Обычно на заклание отправляли пленников, но в лихую годину прихожане Чернобоговых храмов по жребию выбирали жертву из собственного числа, дабы улестить кумира "правоверной" кровью. Большинству же своих богов русы жертвовали животных, злаки, овощи, цветы, напитки, а то и вовсе игры и песни. "Мы имеем истинную веру, которая не требует человеческих жертв", -- говорится в "Велесовой книге". А Глинка пишет: "...древних славян нельзя упрекать человеческими жертвами... Обагряемый человеческою кровию у германцев Ирмензулов храм, сирийский Молох... доказывают, что в первобытной грубости... почти всеми народами обладало кровавое суесвятство. Сверх сего славяне... приносили в жертву своим богам только врагов". Если же человеческие жертвы и приносились, то не кровожадности ради, а лишь потому, что язычники желали подарить кумирам самое ценное, что есть на свете -- человеческую душу, но при том верили, будто душа содержится в крови. Современные исследователи утверждают, что на Руси человеческие жертвоприношения практиковались не более десяти лет.
В нави же, помимо Чернобога, обитал бог Ний (Ниян, Ниам, Вий-поднимите-мне-веки) -- железный великан в свинцовой короне, сидящий внутри земли на черном гранитном троне и вершащий суд над умершими. А также проклятое и похищенное нечистой силой из материнской утробы дитя красной девицы и Змея Огненного -- Кикимора, которая вовсе не болотная (в смысле, не болотный дух), а божество страшных сновидений, эдакий Морфей, обожающий кошмары (богом приятных снов у древних русов был Баюн).
Всех черных богов славяне почитали не меньше Сварожичей. Тут брала свое житейская хитрость, как в том анекдоте, когда старая католичка ставит одинаковые свечки архангелу Михаилу и дьяволу и на вопрос: "Почему?" -- отвечает: "Ведь не знаешь, с кем из них по смерти познакомишься!"
Не на небе -- на земле
Служа авансом и прави, и нави, наши пра-пра-пра жили, меж тем, явью -- будничными заботами: отелом любимой Буренки, жатвой да плетением лаптей. И как уж тут обойтись без богов -- покровителей повседневных дел?! Это и Зевана (она же Дзеванна, Дева, Дивия) -- богиня лесов и охоты, и Радегаст -- охранитель городов, которому была принесена в жертву голова епископа Мекленбургского Иоанна, пожелавшего обратить славян-язычников в христианство, и Зимерзла, Зимстерла, Купало, Сьва -- зима, весна, лето и осень, соответственно, и Ярило-Яровит -- славянский Дионис (Вакх), бог плодородия, мужского оплодотворяющего семени, понимаемого как в аграрном, так и в эротическо-брачном смыслах.
Главенствовал же среди богов яви Велес-Волос, "скотий бог", почитаемый однако не просто как коровий божок (на то был Баган -- дух-покровитель домашней скотины), а как к бог богатства, поскольку слово "скот" означало не только домашних животных, но и имущество, деньги. Корыстолюбие называли скотолюбием, финансового чиновника -- скотником, а казну -- скотницей. Г. Глинка пишет: "...высокое почитание к нему (Велесу) славян видно... из договоров Святослава с греками, когда в соблюдении мира греки присягали целуя крест и Евангелие, а Святослав, вынув из ножней саблю, клялся над нею Перуном и Велесом". Изображался Велес часто в образе медведя, возможно, потому что до появления и распространения скотоводства был хозяином леса, покровителем охотничьей добычи, "богом мертвого зверя". Да и само имя божества происходит от древнеславянских прозваний медведя: "волосатый", "волохатый". Но в то же время Велес означает "великий есть", а Волос -- "володетель", "обладатель" (волотами или влахами древние русы именовали римлян -- обладателей "всей земли"). С развитием земледелия у бога появилась новая функция -- забота об убранном поле, сохранение плодной земли в течение долгих зимних месяцев. Чтобы привадить божество к своей ниве, крестьяне оставляли на ней несжатый пучок колосьев, завязанный в узел, -- "Велесу на бородку". Праздники Велеса -- комоедицы, "пробуждение медведя" -- справлялись в конце декабря -- начале января. Люди рядились в звериные шкуры, производили ритуальные действия над домашней живностью и пекли обрядовое печенье, изображающее скот: баранки, рожки, козульки.
Бабье царство
Женские божества находились в подчинении у мужских -- домострой, он и в Африке домострой, и на пантеоне. Со времен рожаниц-лосих не было у славян богини, которой принадлежала бы безраздельная власть над миром. Но все-таки в народе сохранилось уважение к Великой Матери Мира, породившей все живое на Земле, в том числе и бога-мужчину. То были Гея, давшая жизнь Урану, Мать Богов Адити, Кибела, Астарта и -- Макошь (Мокошь). Макошь (от индоевропейского "ма" -- мать и старославянского "кошь" -- жребий, судьба, то есть "мать судьбы") была единственным женским божеством, чей идол стоял в Киеве на капище, устроенном в 980 году князем Владимиром. Эдакая древнерусская Валентина Матвиенко, единственная дама в безнадежно мужском правительстве! Да и в отношении сферы влияния -- социальной -- аналогия уместна. Правда, со временем великая Макошь измельчала и превратилась всего-навсего в богиню урожая и покровительницу "бабьего царства". Ее стали представлять длиннорукой большеголовой женщиной, тайком стригущей овец и прядущей шерстяные нити (или все же нити судьбы?). По белорусскому поверью, нельзя оставлять кудель на ночь, а то "Макоша опряде". Богине-пряхе приносили жертву, бросая пряжу в колодец. Еще Макошь почиталась как божество гаданий, пророческих сновидений, гороскопов. Праздник в ее честь занимал неделю с 1 по 8 ноября.
А то была еще Лада, богиня небесная. Правда, некоторые исследователи утверждают, что богини с таким именем у русов не существовало, а "ой, Ладо, лель-люли" -- это просто бессмысленные песенные припевы, а не молитвенные обращение к божеству. Но эти "неладные" скептики в меньшинстве. Если резонно отождествлять славянский языческий пантеон с Олимпом, то стоит поставить знак равенства между Ладой и Афродитой. В "Повести временных лет" говорится: "...Ладо. Сего имяху бога веселия и всякого благополучия. Жертвы ему приношаху готовящиися ко браку, помощию Лада мнящи себе добро веселие и любезно житие стяжати". То есть Лада почиталась богиней красоты, любви и бракосочетаний. Корень "лад" не случайно имеют многие слова брачного значения: ладуванье -- гадание о женихе, ладковать -- сватать, ладило -- сват, ладники -- уговор о приданом, лады -- помолвка, ладканя -- свадебная песня, ладить -- любовно жить в браке. Лада являлась редким божеством славянского пантеона, чья личная жизнь была, что называется, общественным достоянием. Ведь если про брачные и внебрачные связи греческих богов известно все до мельчайших подробностей, то, с кем в паре рожал Дажьбога тот же Сварог, не расскажет ни одно этнографическое исследование -- "тайна сия велика есть". Но Лада -- исключение из правил. Каждый, даже самый маленький и несмышленый древний русич, знал, что у богини, вероятнее всего, от Ярилы было три сына: Леля, Полеля, Дид -- и дочь Дидилия. Леля -- славянский Эрос, крылатый бог-младенец, мечущий из своей руки искры, воспламеняющие любовь (Ладу изображали не иначе как держащей Леля на руках). Полеля, то есть "следующий по Леле" -- бог брака, ибо, по идеалистическим представлениям предков, брак всегда следовал за любовью. Он изображался в простой белой рубахе с терновым венком на голове, что символизировало будничную брачную жизнь, не лишенную терний. Дид -- бог супружеской жизни, хранитель домашнего очага и рода, в первую очередь, детей. Правда, его же почитали Антиэротом, мол, в семейной жизни не так важна страсть, как взаимное уважение и размеренная любовь-привычка, символом которой были две горлинки в руках Дида. Наконец, Дидилия (Детилия, Детодательница) была покровительницей беременности и родов, одна ладонь Дидилии была сжата в кулак -- трудности родов, другая разжата -- благополучное разрешение от бремени. Григорий Глинка писал о Ладе и ее детях: "Вот картина, показывающая что славянское баснобожие было рассудительное, боги же из отвлеченных понятий были лицеобразованы, и притом часто остроумно и всегда верно. Если отнимем мы баснословные названия, то ныне и мы не иначе мыслим... Красота, любовь, брак, замужество, деторождение суть у всех человеков понятия и действия сцепляющиеся... суть идеи древних, на которых они создали храм своего многобожия". Святилище Лады находилось в Киеве. В этот храм часто захаживал сам Владимир Великий, ибо, по Глинке, "Владимир до крещения своего будучи влюбчив и повсюду собирая красавиц, весьма чтил сию Царицу любви".
Стихотворец XVIII века Михаил Херасков в поэме "Владимириада" так описывал святилище и кумир Лады:
Храм Ладин пестрыми гордящийся столпами,
Сплетенными из роз обвешан вкруг цепами.
Богиня, отрока державшая в руке,
Явилась в бисерах и в миртовом венке;
У ней распущены власы, подобно злату;
За щедрости ея цветы приносят в плату.
"Боги велики, но страшен Перун"
"И нача къняжити Володимер в Кыеве един. И постави кумиры на хълме въне двора теремьнаго: Перуна древяна, а главу его съребряну, а ус злат, и Хърса, и Дажьбога, и Стрибога, Съмарьгла, и Макошь", -- так описывается в русской летописи киевский "пантеон Владимира". Для славянских богов настали новые времена -- бряцающую оружием Владимирову дружину мало интересовали божества плодородия и скотоводства, она желала петь славу воинственным и агрессивным богам. Сварог, Ярило, Велес со своей аграрной сущностью превратились отныне народные божества. У воинов же, князей и просто оторванных от природы городских жителей появились новые кумиры и главный среди них -- Перун-громовержец, славянская ипостась Зевса. В период становления Киевской державы (IX-X века) язычество стало государственной религией Руси, а Перун -- первобогом.
Подобно Зевсу, Перун повелевал громами и молниями, движением облаков и небесных светил (имя бога происходит от славянского "перун" -- гром). Он же был богом войны, оружия и власти (символом власти считалась палица божества, которую отождествляли с царским скипетром, жреческим и судейским жезлами). Перуна называли "княжьим богом" и представляли вооруженным воином, мчащимся в поднебесье на золотой колеснице, запряженной крылатыми жеребцами. "Там Перун идет, тряся золотой головой, молнии посылая в синее небо, и оно от этого твердеет", -- стращала язычников "Велесова книга" (слова о твердеющем небе связаны с представлением древних о том, что небо -- это твердь). Херасков же во "Владимириаде" писал о грозном божестве:
Пространный шар земной лица его трепещет.
Разит перунами, он молниями блещет,
Убийство на челе, смерть носит на очах.
Его венец змеи, его одежда страх.
Вот такого-то страхолюдину и почитал превыше всех богов Владимир Красно Солнышко! В "Велесовой книге" говорится, что "в Греции ведь не богов почитают, а людей, высеченных из камня, подобных мужам. А наши боги -- суть образы". Тем не менее и на Руси богов пытались олицетворить. Кумиров чаще всего вырезали из дерева и ставили в храмах или на капищах -- особых святых местах под открытым небом, где божествам воздавались молитвы и приносились жертвы. Самое великое из всех русских капищ устроил в 980 году в Киеве, прямо посреди княжеского двора, Владимир Великий. Там был установлен Перунов истукан, чей стан был деревянным, голова серебряной, уши и усы золотыми, ноги железными, а символическая молния в руке рубиновой. Перед идолом горел "вечный огонь" из дубовых поленьев, если по вине кого-то из жрецов огонь угасал, служителя предавали смерти, объявив врагом громовержца. В жертву киевскому Перуну приносили быков, а раз в год, в Перунов день (20 июля), -- людей. В летописи говорится на этот счет: "Мечем жребий на отрока и девицю: на него же падеть -- того зарежем богом..." В 983 году жребий пал на варяга-христианина Федора -- христианская церковь празднует его память 12 июля. Перуну посвящались целые леса (никто не смел взять там ни веточки), а также реки: Буг, Волхв.
Но "недолго музыка играла". Князь Владимир в соответствии с принципом "я тебя породил, я тебя и убью", приняв в 988 году христианство, повелел разрушить киевское капише. Истуканы Дажьбога, Макоши, Стрибога (покровитель ветров, русский Эол), Хорса (божество солнечного света) и Симаргла (священный крылатый пес, охранитель посевов) были изрублены в щепу и сожжены. Перун же как верховный бог получил большее "наказание". Его кумир привязали к лошадям, протащили по городу, меж тем двенадцать дружинников били его палками, а после сбросили в Днепр. Жрецы же Перуновы бежали вдоль реки и кричали: "Выдыбай (то есть "выплывай"), боже! Выдыбай!"
Смерть богов
Во времена поругания языческих богов на Руси появилась пословица "Взял боженьку за ноженьку, да и об пол". Христианство порицало людей за то, что для тех языческие празднества куда важнее и интереснее молебнов в православных храмах. Некий проповедник XI века укоризненно качал головой и грозил пальцем: "...не слушая божественных словес, но аще плясци или гудци или ин хто игрецъ позоветь на игрище или на какое зборище идольское, то вси тамо текут радуяся... и весь день тот предстоят позорьствующе тамо". Над вчерашними кумирами немало иронизировали, к примеру, была в ходу пословица "Бог не Макешь -- чем-нибудь да потешит". Богов-язычников подменяли христианскими святыми. Так, Велес по созвучию имен заменился на святого Власия Севастийского, покровителя скота, в Новгороде на древней Волосовой улице, там, где раньше стоял истукан языческого бога, в XIV веке была сооружена церковь св. Власия. На смену Перуну пришел пророк Илья. Место Макоши заняла Параскева Пятница -- тоже пряха и покровительница женских домашних работ.
Языческих богов стирали ластиком из народной памяти, принижали. Символом их, "униженных и оскорбленных" может служить... Баба Яга. Она ведь изначально была положительным божеством славянского пантеона, женской ипостасью Дида -- берегиней, хранительницей (если надо, воинственной) рода и традиций. Ее имя происходило от "Яша" -- так славяне называли ящура -- некогда жившего на Земле прародителя всего сущего (отсюда же и слово "пращур"). Но в период насаждения христианства богине придали демонические черты, внешнюю уродливость, злонамеренность, и она превратилась в "Бабу-Ягу, костяную ногу". Об этом хорошо написано у Тэффи: "В детских книжках изображалась Баба-Яга худой, дикой старухой, с зелеными злыми глазами, изо рта клык торчит, волосы седые, космами. Страшная, костлявая -- у-у-у, и детей ест. Слово "богиня" вызывало представление о красоте -- Венера, Диана. Мы видели их статуи, образцы совершенства. Мы слышали выражение "хороша, как богиня". И вдруг эта лютая ведьма, злющая, уродливая старуха -- наша богиня. Было это нелепо и смешно".
Но осмеянное славянское язычество так и не дало о себе окончательно забыть. Оно и по сей день вокруг, въяве -- живое. Оно в топонимах типа Перунова гора или Ярилова плешь, в фольклорных песнях, где порой имена языческих кумиров соседствуют с именем христианского бога ("Благослови, Троица Богородица, / Нам в лес пойти, / Нам венки завивать! / Ай, Дидо, ай, Ладо!"), оно в приметах, обрядах и праздниках. Слово "культура" происходит от слова "культ", и отсчет русской истории и русской культуры нельзя вести только лишь от 988 года, пусть даже на этом настаивает сам Дмитрий Сергеевич Лихачев ("...если говорить об условной дате начала русской культуры, то я... считал бы самой обосновательной 988 год. Надо ли оттягивать юбилейные даты вглубь времен? Нужна ли нам дата двухтысячелетия или полуторатысячелетия? ...вряд ли такая дата чем-либо возвысит русскую культуру. Основное, что сделано мировым славянством для мировой культуры, сделано за последнее тысячелетие. Остальное лишь предполагаемые ценности").
...В древней языческой Руси существовало поверье: душа умершего может вернуться из нави в явь, но только по тому пути, по которому она ушла. Поэтому тело покойного выносили из дома не через двери, а через специально сделанный пролом в стене и сразу же после похорон этот пролом замуровывали, чтобы мертвая душа не возвращалась и не беспокоила живых. Владимир Великий сверг языческих богов и крестил Русь, но его хоронили как язычника -- вынеся тело через пролом в стене княжеского терема.
Наталья СОЙНОВА
"Комок"
1 за 9 января 2001 г.
Док. 291899
Опублик.: 09.04.07
Число обращений: 1315
Сойнова Наталья Геннадьевна
|
