Какой-то мудрец уверял своих слушателей, будто они ошибаются, полагая, что человеку дана только одна жизнь. На деле, утверждал он, каждый, если повезет, проживает за свою жизнь целых семь жизней, не имеющих ничего общего между собой, кроме их носителя. Первая - дети (примерно до 15 лет). Вторая - взрослые (до 30-ти). Третья - пожилые (до 45-ти). Четвертая - преклонный возраст (до 60-ти). Пятая - престарелые (до 75-ти). Шестая - старики (до 90-та). Седьмая - долгожители, судьбе которых может позавидовать только ребенок.
Но и мудрец недопустимо упростил настоящее положение вещей. На самом деле привычное словосочетание "дети до 16 лет" является оскорбительной ложью в адрес подрастающего поколения. На самом деле младенец до 3-х лет, ребенок до 10-ти лет и подросток до 15 лет (точнее, до достижения физиологической зрелости, которая сегодня наступает нередко и раньше) - это три существа, которые отличаются друг от друга намного больше, чем пионер от пенсионера. Да и сами дети вовсе не на одно лицо, как мужики у пивного киоска. Различаются дети дошкольного возраста 3-6 лет, дети младшего школьного возраста 7-10 лет, подростки 11-15 лет, которых облыжно именуют детьми среднего школьного возраста, и, наконец, совершенно взрослые молодые люди с паспортом гражданина страны в кармане, которых тем не менее обзывают детьми старшего школьного возраста 16-17 лет.
Эта вакханалия лженаименований заканчивается только к 18 годам, когда псевдодитя вдруг получает сразу право жениться и обязанность служить в армии.
О дошкольниках мы говорили в предыдущей статье. О подростках и взрослых молодых людях нам еще предстоит поговорить особо. Остановимся на "детях младшего школьного возраста", составляющих контингент начальной школы.
Прежде всего, надо подчеркнуть, что это - дети , т.е. уже не младенцы, но еще не подростки, в принципе такие же дети, как и дошкольники, только постарше. Совершенно как офицеры с разным числом просветов на погонах. Мало ли, что один - еще капитан, а другой - уже майор. Все равно уже не сержант, но еще не генерал. И тот, и другой требуют к себе одинакового, общеофицерского подхода. Но не забывая о числе просветов.
Мы уже говорили в предыдущей статье о том, что главное отличие ребенка от взрослого и даже от подростка - это то, что он слишком буквально воспринимает арию Германна из оперы "Пиковая дама" о том, что наша жизнь будто бы всего лишь игра. Поэтому он играет все время, пока не ест и не спит. Играет даже тогда, когда его принуждают ко "взрослым", отнюдь не игровым занятиям. И очень мучается, когда его заставляют наступать на горло собственной натуре, заниматься чем-либо не играючи, а "всерьез".
Вот почему только сумасшедший (или современная педагогика) может заставлять ребенка 45 минут слушать неинтересную для него, далеко не игровую информацию. Ставить его вовсе не играючи на мучительную публичную казнь к стенке, то бишь, к доске. Заставлять часами сидеть над скучнейшей для него ахинеей, называемой "домашним заданием". Только редкий садист (или современная педагогика) может публично вкатить ему позорящую "двойку" и под обидный смех всего класса вызвать в школу родителей. Словом, только бездушный чиновник может обращаться с ребенком, как со взрослым дядей, который приноровился защищаться от занудного пустословия похрапыванием на собраниях, от выговора - инфарктом и инсультом, от явно невыполнимого и ненужного - нахальной имитацией бурной трудовой деятельности, скрывающей полнейшее ничегонеделание. Этим искусством ныне все шире овладевают подростки. А ребенок еще не успел приспособиться ...
И это при том, что у тысяч талантливых педагогов, вопреки идиотским казенным предписаниям, ребенок все равно остается ребенком, бесконечная тягомотина урока искусно разбивается на квазиигровые сеансы под лозунгом "лучше один раз показать, чем сто раз рассказать", элементы игры искусно вводятся и в задания, и в оценку исполнения - во всю технологию школьного урока и домашнего задания. И нет у них для детей иных оценок, кроме "хорошо" и "очень хорошо, ну прямо отлично". Но ведь не все же учителя, как говорится, "от Бога". Многие - просто потому, что "так уж сложилось". А некоторые, по той же классификации, прямо-таки "от Диавола".
Заметим также, что в свое время в начальной школе строжайше запрещалось утомлять ребенка более чем четырьмя уроками, из которых четвертый всегда был релаксационный (пение, рисование, физкультура). Категорически запрещалось давать домашние задания в совокупности более чем на 45 минут в день, за чем строго следил цербер-завуч, тут же разрывавший учителя в клочья, буде тот хоть на секунду превысит норму. Как могли, стрались обучать детей в первую смену, памятуя, что во второй половине дня ребенок - все равно что взрослый в третьем часу ночи.
А сегодня ужасы каторги меркнут по сравнению с беспределом в числе уроков и часах домашних заданий. Жуткие компрачикосы из романов Виктора Гюго, калечившие детей на продажу в цирки, выглядят сущими гуманистами по сравнению с самым заурядным совре-менным педагогом, который, по указанию начальства, дает ребенку нагрузку, непосильную не то что для подростка - для взрослого. И каков результат? Массовая конечная "продукция" сегодняшней начальной школы - фактический инвалид по уху-горлу-носу-зрению-позвоночнику ко второму десятку лет жизни. При этом, как у чеховской госпожи Мерчуткиной, безо всякой пользы и безо всякого удовольствия для личности и для общества.
Еще один важный момент - проблема сосуществования детей с подростками. Никто не оспаривает пользы общения в разновозрастных компаниях. Мало того, весьма желательно видеть подростка в роли помощника учителя, воспитателя детей. Но как только те и другие оказываются в одном и том же школьном здании (это же так экономно!) - немедленно является миру советская, она же российская армия в миниатюре. Со всеми прелестями беспредела "дедов" и жалобных стенаний терзаемых ими несчастных "салаг". В школе к этому добавляется существенное ускорение процесса превращения еще не порочных агнцев в отъявленных козлищ, уже погрязших в разнообразных пороках и подающих младшим растлевающие их примеры. Вот почему правильно поступают те директора школ, которые при первой возможности размещают классы для подростков на расстоянии пушечного выстрела от оных же для детей. В частности, именно так поступили в московской школе-лаборатории No 199, c коллективом которой довелось работать многие годы.
Из сказанного вырисовываются контуры желаемых изменений в начальной школе.
Начальное, как и дошкольное, образование безусловно должно быть всеобщим, бесплатным, находящимся в пределах пешеходной доступности от дома родителей. Если из ребенка не собираются делать скрипача-циркача или балерину- легкоатлетку, для чего, конечно же, требуются специальные учебные заведения - все,необходимое для полноценного начального образования, должно быть, как говорится, под боком у родителей. И не только минимально необходимое, но и возможно более широкий набор занятий по выбору ребенка и его родителей. Есть у них деньги - платные. Нет денег, зато есть выдающияся способности самого ребенка - муниципальные или спонсорские стипендии.
На дверях каждого класса начальной школы должны быть начертаны мудрые лозунги: показ, игра, увлечение - как основной педагогический инструментарий образования детей. И если можно гадать насчет того, лежит ли путь к сердцу мужчины через желудок или какой-то другой орган, то по поводу того, через что именно проходит путь к разуму ребенка, нечего гадать: и так все яснее ясного. При этом рабочий день ребенка - ибо учеба для него тяжкий и сложный труд, хотя и игра - должен быть четко разделен несколькими релаксациями. Не обязательно "мертвым часом", как в малышовой группе детсада, но обязательно полностью восстанавливающими его работоспособность, для чего изобретены десятки эффективнейших способов психологической разгрузки. А вся вторая половина дня для всех поголовно детей обязательно должна быть занята "продленкой" - но не той, к которой мы привыкли в школе как к печальной необходимости присмотра за детьми, пока родители не вернулись с работы, а в виде развертывания возможно более широкого набора школьных клубов по интересам по линии дополнительного образования.
Наконец, ребенку, в отличие от подростка, рано думать о профессиональной ориентации. Тут важен принцип: всем обо всем понемногу, чтобы лучше выяснить потом, кому что сподручнее в учебе и в жизни. Но это вовсе не значит, что начинать думать о способностях и склонностях школьника надо только в подростковом возрасте. Нет, буквально с первого класса учитель должен внимательно присматриваться к каждому из своих учеников и давать рекомендации родителям: что именно делать для развития тех или иных склонностей и способностей,памятуя, что в будущем они вполне могут претерпеть существенные изменения.
Конечная цель: ребенок должен выходить из начальной школы не только освоив необходимый минимум пресловутых знаний-умений-навыков, но и начиная осознавать свои склонности-способности, которые помогут ему скорее превратиться из ребенка в подростка.
