Жизнь и смерть В.Похлебкина в кривом зеркале некрологовНазад
Жизнь и смерть В.Похлебкина в кривом зеркале некрологов
Сейчас, когда понемногу успокоилась и отступила волна некрологов, в большинстве своем очень эмоциональных, но односторонних, пришла пора на основе "не сердца горестных замет", а "ума холодных наблюдений" оценить: кем же был Вильям Похлебкин, человек столь неординарный и в жизни, и в смерти. И ушел он не с свинцом в груди, а с отверткой в виске.
Кто отважился на столь жестокое и изощренное убийство? Каковы побудительные мотивы? Грабеж? Но вскоре выяснилось, что ничего не похищено.
Его и хоронить было бы не на что, если бы не помощь ректората МГИМО и издательств, располагающих последними его работами с еще невыплаченным гонораром.
В.Похлебкин готовил статью и для журнала "Обозреватель - Observer", завершена она или нет - не знаю. Если она обнаружится, это будет последнее "прости" читателю, последняя точка в его огромном литературном наследии.
Он трижды извинялся за то, что не уложился в срок, просил не сердиться.А я и не сердился - знал, что все его материалы пользуются большим спросом.
Да и грех сердиться на святого, а он производил впечатление анахорета, периодически уходившего от мира, чтобы ничто не мешало осуществлению творческих замыслов, буквально распиравших его.
Отвлекал город-мегаполис - переселился в Подольск. В его "келье" не было ни телевизора, ни стиральной машины. Только книги - их тематика дает представление об уникальном спектре научных интересов.
"Человек-энциклопедия", - назвал его известный ученый и однокашник Похлебкина профессор В.Загладин. - Ему не везло в жизни. Но вопреки всем невзгодам, он бесконечно расширял и круг своих знаний, и круг своих интересов".
На этом фоне вызывает недоумение подавляющее большинство некрологов - однобоких и не адекватных его творчеству.
Внешне кощунственная идея полемизировать с их авторами объясняется просто: некролог - публикация особого рода, подводящая итог жизни; это приговор, не имеющий апелляционной инстанции.
Не хотелось бы, чтобы В.Похлебкин остался в нашей памяти только как мастер кулинарного искусства.Да, конечно, он сказал и в этой области веское слово.
Более того, он вошел в каждый дом через лучшую половину человечества, как Чуковский - через молодое поколение. Но досадно, что доктор филологических наук сегодня памятен "Айболитом" и "Мойдодыром" куда больше, чем исследованиями о творчестве Некрасова, Чехова, Уитмена и уникальной книгой "Высокое искусство" (о переводе и переводчиках).
Работы Похлебкина - с нами навечно, так как многим из них аналогов нет. Но нельзя ими ограничивать круг его интересов. И нельзя писать о них так, словно это "Малаховец" или "Денщик за повара": большинство его работ по кулинарии, обобщенных в 6-ти томах, имеют научно-исследовательский характер.
Скажем, "Репертуар кушаний и напитков в русской классической драматургии с конца XVIII до начала XX столетий".
Или "История важнейших пищевых продуктов", "История водки", "Водка в истории России".Кстати, почему этой темой занялся Похлебкин?
Вот как он сам объясняет в сборнике воспоминаний выпускников МГИМО 1949 г., вышедшем в конце прошлого года и ставшем волею судеб его завещанием:
"Наблюдая на ряде конкретных примеров, как спирт разрушает интеллект, неизменно выходя победителем в затяжной или скоротечной дуэли, я, разумеется, проникся уважением к силе спирта и презрением к слабости интеллекта.
Как историк, я обратил внимание на то, что никто, ни у нас, ни за рубежом, не пытался серьезно изучить историю возникновения спиртных напитков, а все и всегда интересовались лишь последствиями их воздействия на человеческое общество и человека. Все эти вопросы, а также медицинские следствия пьянства, - то есть весь тот комплекс проблем, которым посвящена огромная литература во всем мире, - меня нисколько не интересовали.
Суть же вопроса - то есть когда, почему, в связи с какими историческими событиями, вследствие какого исторического поворота, возникли крепкие спиртные напитки, например, водка, и было ли это исторически неизбежно и бесповоротно, - оставалась вне поля зрения исследователей.
Исходя из этих соображений, я и принял, после долгих отказов и объяснений, что не мое дело, историка-международника, специалиста по внешней политике, заниматься историей водки, предложение министерства внешней торговли СССР - написать книгу об истории этого русского национального напитка".
И правы те, кто воздает должное его работам в области кулинарии.Но не в ущерб другим!
Не ставя его в один ряд с великими (он не страдал манией величия - скорее наоборот), зададимся вопросом: понятен ли Карамзин "Бедной Лизы", - а это был этап в развитии русской литературы - без "Истории Государства Российского"?
Или Ломоносов - только как автор од и других поэтических посланий?Вот что сказано о В.Похлебкине в сборнике воспоминаний:
"Один из самых блестящих выпускников нашего курса.
С 1999 г. действительный член Нью-Йоркской Академии наук.
Автор книг, брошюр, статей, опубликованных на 14 языках мира.
Историк-скандинавист.
Основатель "Скандинавского сборника" (1956 г.), - органа скандинавистов СССР и стран Балтийского региона, член Редакционного Совета международного органа скандинавистов - "Scandinavica" (Англия) с 1962 г.; в 60-70-х годах редактор-консультант по странам Северной Европы в "Советской Исторической энциклопедии", автор более 120 статей в БСЭ и СИЭ, а также брошюр по географии Дании, Норвегии, Финляндии и исторических монографий - "СССР - Финляндия: 260 лет отношений 1713-1973 гг.", "Ю.К.Паасикиви и Советский Союз", политической биографии У.К.Кекконена.
С 60-х годов - эксперт по советской геральдике, автор "Словаря международной символики и эмблематики", выдержавшего три издания (1989, 1994, 1995).
В течение более 40 лет после окончания института систематически изучал в архивах и собирал материалы по истории внешней политики нашей Родины, результатом чего явился справочник "Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах и фактах":
Выпуск I.
Внешнеполитические ведомства и их руководители.
Выпуск II.
Войны и мирные договоры.
Книга 1.
Европа и Америка в IX-XIX вв.
Книга 2.
Страны Азии в XIII-XX вв.
Книга 3.
Европа в первой половине XX в.
Лауреат международной премии Ланге Черетто (Италия, 1993 г.) и международной премии Гуго Гроция (Россия, Нидерланды, ООН) в номинации "Заслуженный российский ветеран международного права" (премия присуждена в 1999 г. за работы 1998 г.).
В 1986 г. удостоен медали Кекконена (Финляндия). Мы не знаем в нашей стране другого человека, награжденного этой медалью. Ее в посольстве Финляндии в Москве ему вручил сын президента У.К.Кекконена".
К этому многое можно добавить. Будучи еще студентом, он написал три исследовательские работы по истории Хорватии, Боснии и Герцеговины и Словении.
Немногие знают, что он автор книги "Великий псевдоним" - о превращении Джугашвили в Сталина.
И уж совсем мало - в основном узкие специалисты - о том, что он составитель хронологического перечня ханов Золотой Орды.
Русские, немецкие и французские ориенталисты не справились с этой задачей: трудились с конца XVIII в., но дело осложнялось тем, что за 120 лет (в общей сложности) данные отсутствовали из-за смут и неурядиц в Золотой Орде.
Благодаря подвижническому характеру и пытливому уму В.Похлебкина теперь ориенталисты располагают полным списком ханов с хронологией их правления.
В его феноменальной добросовестности мне и самому довелось убедиться.
Илья Эренбург однажды дал мне рекомендательное письмо в Стокгольм к своему другу Яльмару Меру, которого я назвал мэром.
"Сними это имя, - посоветовал мне В.Похлебкин. - Я просмотрел все стокгольмские справочники и такого мэра не нашел". Имя Яльмара Мера все же удалось найти. Но не в Стокгольмском справочнике, а в изданном в г. Упсала.
Похлебкин и тут был прав: Яльмар Мер оказался не мэром, а губернатором Стокгольмского лена (области).
...Если бы служители российской Фемиды работали так, как В.Похлебкин, мы бы уже узнали подоплеку этого варварского убийства: ведь хоронили его еще в апреле 2000 г.
Или оно пополнит траурный список: Влад Листьев, Дима Холодов, Лариса Юдина, Артем Боровик и другие?
Общественность очень интересует ответ на этот вопрос. "Но это уже другая история", - как говорила Шахразада царю Шахриару.
Обозреватель - Observer Эксклюзив
Док. 286115 Опублик.: 20.03.07 Число обращений: 480
