Об ответственности тех, от кого в экстремальных ситуациях зависят жизнь и безопасность людей, о том, как общество и власть учатся жить в условиях террористической опасности, размышляет в интервью "Интерфаксу" председатель комитета Госдумы по безопасности, бывший зам. главы МВД РФ Владимир Васильев.
Владимир Абдуалиевич, скоро шесть лет, как прогремели взрывы в жилых домах на Каширском шоссе в Москве - столица узнала, что такое терроризм уже не по сводкам из Чечни. Потом были Норд-Ост, метро, самолеты. Ужас Беслана. Какие, на Ваш взгляд, выводы сделала власть, в том числе законодательная, чтобы обезопасить людей от терактов?
К сожалению, никто сегодня не может быть уверен, что подобные трагедии не повторятся, никто не даст таких гарантий. У власти, конечно, должна быть своя мера ответственности. Но и общество в целом тоже ответственно за то, чтобы жизнь была безопаснее - слишком высока цена за расхлябанность.
И мне кажется, те потрясения, которые принесли с собой теракты, сделали наше общество другим. Обратите внимание - такая общественная структура, как комитет "Матери Беслана", превратилась сегодня в реальную политическую силу, с представителями которой встречается президент, то есть мнение, позицию которой учитывает высшая власть. И власть идет на такое взаимодействие - это очень важно. Власть понимает, что только в гражданском обществе можно консолидировать силы для борьбы с терроризмом, и потому решает задачу формирования все новых общественных структур - это и создаваемая сейчас Общественная палата, и предложенный президентом специальный совет для реализации последних социальных инициатив.
На это можно посмотреть и с другой стороны: президент - может быть, где-то между строк - признает, что существующая система власти, ее разделения, организации, несовершенна. И потому включение в нее - в качестве доминирующей - общественной составляющей мне представляется очень важным шагом.
Если все же говорить о конкретных шагах власти в борьбы с терроризмом?
На мой взгляд, сдвиги есть. Если объективно, пусть даже критически оценивать положение, это, безусловно, следует признавать.
Известно, какие регионы у нас подвержены наибольшей террористической опасности. Это - Чечня, Дагестан, Москва. Несмотря на сложность ситуации, особенно на Северном Кавказе, нельзя не видеть: местные власти активно работают на стабилизацию ситуации. Особенно сегодня это относится к Чечне.
Для меня нынешняя ситуация в Дагестане является своего рода подтверждением того, что власти Чеченской республики стали более эффективно бороться с терроризмом и потому он уходит туда, где менее жесткое противодействие.
Что делаем мы? Прежде всего пошли навстречу правоохранительным органам, спецслужбам, предоставив им посредством закона дополнительные полномочия - те, о которых эти структуры просили. Речь идет именно о мерах антитеррористической направленности. Депутаты согласились с тем, что ответственность за терроризм и соучастие в террористической деятельности должна быть более жесткой, равно как и с тем, что у соответствующих органов должно достаточно времени для сбора доказательств, позволяющих предать суду того, кто действительно причастен к террору.
Хочу обратить внимание на то, что ужесточение закона в целях борьбы с терроризмом - это не российское изобретение. Весь цивилизованный мир идет по этому пути, понимая, что столкнулся с главной угрозой, чумой 21 века.
И, согласитесь, люди понимают: это - не наступление на их гражданские права, это - защита их жизни и здоровья, детей и близких. И потому подавляющее большинство граждан готовы идти на определенные ограничения, только бы была обеспечена безопасность.
Хочу также напомнить, что после прошлогодних терактов в самолетах Госдума внесла изменения в Воздушный Кодекс, утвердив более жесткие требования к проведению досмотра пассажиров и багажа, изменив систему охраны аэропортов.
Трагические события в московском метро стали предметом обсуждения в нашем комитете, после чего было увеличено финансирование метрополитена - федеральное правительство выделило средства именно на обеспечение безопасности пассажиров, были приобретены и установлены специальные технические средства. И все признали: недавний энергокризис в Москве, когда произошло масштабное отключение электроэнергии, обошелся без жертв в столичном метро именно потому, что уже четко действовала система, позволяющая держать ситуацию под контролем, вовремя информировать пассажиров о происходящем, о том, что нужно в сложившейся ситуации делать. Представьте, какие последствия могла вызвать паника.
Все это как бы точечные удары. А что с системой? Вы попытались ее выстроить, инициировав законопроект "О противодействии терроризму". Скоро год, как он принят в первом чтении. Та критика, которой подвергся этот проект, остановила его законодательный ход?
В ходе начавшейся осенней сессии Госдумы закон обязательно будет принят в целом. Хочу подчеркнуть: его концепция поддержана всеми - президентской и правительственной сторонами, Госдумой. Но есть некие сложности - с этим надо разобраться. Да, звучала и критика - мы ее учитываем. По крайней мере, ни одно критическое замечание не остается без внимания. Хорошо, когда эта критика еще и конструктивная.
Однако дело не только в том, что звучит критика, да и жизнь вносит свои коррективы. Впервые поставлена задача - закон должен иметь в качестве основы превентивную составляющую. В нем следует четко прописать ответственность власти за принимаемые решения, за ее действия в условиях террористической опасности, в режиме контртеррористической операции.
То есть - и, согласитесь, это действительно непросто - предстоит выработать систему управления в чрезвычайной ситуации. Причем следует соотнести нормы будущего закона с финансовыми возможностями нашего государства. Мы, к сожалению, не в состоянии направить на антитеррористическую деятельность те средства, какие могут себе позволить США или, допустим, Великобритания.
Значит, когда закон все-таки заработает, жить станет безопаснее и спокойнее?
В одночасье это не произойдет. Но мы все-таки рассчитываем, что ответственность тех, кто по долгу службы заботится о безопасности граждан, повысится на порядок. Мы создадим условия, при которых чиновник, садясь в кресло, будет видеть лезвие гильотины над своей головой.
Кто же под гильотину сядет?
Да, какая-то часть людей не пойдет на эту Голгофу. И надо понимать - откажутся не только слабые, не пойдет значительная часть действительно ответственных людей. Но это не должно пугать. Потребуется время на подготовку - и кадры пойдут. Ну а бронежилетом в виде соответствующей правовой защиты мы их, конечно, обеспечим. Если человек, взяв на себя серьезнейшую ответственность, действует в правовом поле, он должен быть уверен в поддержке и иметь определенные гарантии, подтверждающие его статус и правомочность действий. Тогда он эффективен и силен.
Некоторые говорят, что правоохранительные органы и спецслужбы сегодня нуждаются в реформировании - мол, только через реформу реален качественный скачек в их деятельности. Ваше мнение?
Скажу откровенно: я не большой любитель структурных реформ. Был свидетелем того, как затевались такие реформы, на первом этапе шла смена кадров - а потом никаких перемен.
Глубоко убежден, что и в рамках нынешних структур возможны серьезные качественные изменения. Но только структуре надо ставить задачу не функционирования, а именно решения проблемы. И тогда - насколько мне подсказывает опыт, наблюдения - структура сама начинает реформироваться под выдвинутую задачу. А когда ее реформируют непонятно для чего, иногда, кстати, люди, которые не совсем четко представляют предмет, толку нет.
"Интерфакс",
7 сентября 2005 г.
Док. 285167
Опублик.: 19.03.07
Число обращений: 382
Васильев Владимир Абдуалиевич
|
