Гость программы - председатель Комитета Госдумы РФ по международным делам Константин Иосифович Косачёв.
- В прошлый раз разговор в студии шёл о том, что внешняя политика не является каким-то предметом большого интереса для общества в год выборов. Может быть, только тем политикам, которые узко занимаются внешней политикой, делают её делом своей жизни, она и интересна, а для людей не интересно, как Россия выглядит во внешнем мире. Но тут выясняется, что всё совсем обстоит даже не так. Что предприняли парламентарии, представители разных партий, чтобы заинтересовать внешней политикой не только политиков?
Косачёв: Догадываюсь, что поводом для приглашения меня в передачу послужило создание Межпартийного совещания по внешней политике. Но оговорюсь, что мы создавали этот новый формат сотрудничества не для того, чтобы заинтересовывать избирателей. Во всяком случае это не было главной целью.
В прошлый раз мы говорили о том, что внешняя политика, даже интересуя людей, не является определяющим фактором в предвыборный и выборный периоды, поскольку у людей есть огромное количество других вопросов, которые непосредственно затрагивают их жизнь и по которым они действительно готовы стоять насмерть за ту или иную партию, за то или иное своё политическое убеждение. А вот внешняя политика интересует всех примерно так, как футбол. Все за ней наблюдают, все примерно понимают, что происходит, все имеют свою точку зрения, но не это фактор дебатов перед выборами, не это является тем вопросом, на котором концентрируются политические партии. А если и концентрируются, то как-то по остаточному принципу, в последний момент, для того чтобы ещё чуть-чуть оттенить значение и политические позиции своей партии.
Это не правильно по многим обстоятельствам. Но самое главное заключается в том, что до тех пор, пока у нас внешняя политика не становится фактором внутренней политики, мы неизбежно во внешней политике начинаем уступать. А, может быть, даже и проигрывать. Потому что каждая наша позиция, заявленная президентом, правительством, МИДом, часто игнорируется нашими партнёрами либо оппонентами просто по той причине, что мы даже у себя внутри не можем договориться, что тот или иной вопрос мало кого у нас занимает. И поэтому возникает вопрос: почему наши партнёры или оппоненты должны уделять этому такое внимание. Скажем, президент России в Мюнхене недавно говорил, что Россия обеспокоена планами развернуть систему противоракетной обороны в Европе, но с Россией по-прежнему, по сути, никто не разговаривает. Все обсуждают формат выступления Путина в Мюнхене, а вот правильно или неправильно то, что появятся ракеты в Европе, как-то в очередной раз отбрасывается в сторону. Не скажу, что в первую, но и не в последнюю очередь потому, что это не является предметом общенациональной дискуссии, в которой участвовали бы все без исключения влиятельные политические партии и которые бы в конечном итоге старались и внутри самих партий и в целом в своих действиях в российском обществе как-то консолидировать те или иные позиции.
- Что касается дискуссии в обществе... В тех странах, где США намереваются развернуть систему противоракетной обороны, в частности, в Чехии, там как раз общество очень горячо обсуждает эту тему, предлагая разные варианты.
Косачёв: Вы правы. Так вот, мы работаем с коллегами из других политических партий в рамках Госдумы, в частности, в рамках Комитета по международным делам, достаточно успешно и давно. Но по понятным причинам мы в стенах Госдумы между собой соперничаем. Таковы законы жанра. Каждая партия выискивает, к чему бы можно было придраться у оппонентов, где бы их ещё зацепить и вынести это на поверхность. Конечно, в таких условиях о чём-то договариваться очень трудно. А внешняя политика в отличие от внутренней - очень важная тема для России в целом. Если мы здесь будем действовать не на 100 процентов эффективно, то в конечном итоге будем проигрывать в наших внутренних делах. Отсюда родилась идея создания Межпартийного совещания по внешней политике. Может быть, чисто физически мы будем собираться по-прежнему в стенах Госдумы, но работать будем принципиально в другом ключе. Те позиции, по которым мы реально не можем договориться, где нам мешают принципиальные убеждения, мы просто-напросто оставим за скобками нашей дискуссии. Не согласились, не договорились - и ради бога. Каждая партия по-прежнему имеет право на свою точку зрения, в том числе и на её публичное отстаивание.
Но мы будем пытаться пойти навстречу друг другу, начать искать те вопросы, которые нас не разъединяют, а объединяют с тем, чтобы как минимум продемонстрировать окружающему миру консолидированную позицию российского общества в целом по тому или иному важному для страны вопросу, а как максимум, это наша амбиция, предложить государственному руководству страны, которое по Конституции отвечает за внешнюю политику, какие-то дополнительные идеи, предложения, на которые исполнительная власть, может быть, не решается, либо, может быть, просто не доходит до подобных решений, но которые мы могли бы принести в исполнительную власть, президенту или в МИД именно в формате уже отработанной, согласованной с российским обществом позиции.
5 марта мы впервые уже встречались в рабочем режиме как раз с целью определения повестки дня нашей будущей работы. Каждая из партий-участниц совещания, а всего в этот в формат пока вошли пять политических партий, хотя мы сделали соответствующие предложения и тем партиям, которые не представлены в парламенте, предложила несколько вопросов, которые с её точки зрения могли бы нас объединять, а не разъединять. Мы всё это сложили воедино. И действительно обнаружилось примерно 5-7 вопросов, по которым мы все считаем возможным договариваться.
Это те же самые вопросы защиты русскоязычного населения. Причем не только в государствах Балтии, а везде, где живут люди, говорящие на русском языке, и везде, где они сталкиваются с соответствующими проблемами. Нас часто упрекают в том, что мы по политическим соображениям критикуем государства Балтии, а другие государства - Туркменистан, ту же Украину - только в случае необходимости. Нужно поджать в переговорах по газу, вспоминаем, что и русских там обижают. Получились переговоры по газу, да вроде ничего живут там наши русские. Это не правильно, так не должно быть. У нас должны быть единые стандарты, которые не должны быть привязаны к нашим экономическим интересам. Это вопрос защиты прав человека, где бы эти люди ни проживали и как бы ни складывались межгосударственные отношения.
С этим, естественно, связана и тема отношения к истории и памятникам. Например, в Эстонии. Мы, наверное, будем на эту тему предметно говорить уже на ближайшем нашем заседании.
Или тема размещения тех же противоракетных систем в Европе, хотя, может быть, и не под тем углом зрения, который был бы тут очевиден. Мы не только будем выражать своё несогласие с нашими оппонентами в лице США и НАТО. Но мы будем задавать те вопросы, которые нам задают многие избиратели. Например, насколько будут адекватны наши возможные ответные действия? Ведь, скажем, заявленная идея выхода России из Договора о ракетах средней и меньшей дальности внешне звучит привлекательно, но не возникает ли здесь риска, что в дополнение к 10 противоракетам в Польше с достаточно загадочной эффективностью для России, скорее всего, стремящейся к нулю, мы получим ещё американские и натовские ракеты средней и меньшей дальности, которые будут гораздо более реально, чем противоракетные системы, угрожать российской национальной безопасности. Мы пока задаём эти вопросы. Возможно, они и не будут, и нашими военными стратегами всё продумано, но нам хотелось бы знать ответы на вопросы прежде, чем мы зайдём непоправимо далеко.
Есть вопросы, объединяющие наши партии. Это вопросы, связанные с озабоченностью тем, что происходит с образом, имиджем России за рубежом. Мы можем сколь угодно пенять нашим соперникам, что они его как-то порочат целенаправленно, но я думаю, что мы и сами очень часто проигрываем просто потому, что не уделяем этому достаточного внимания, иногда даём поводы, иногда эти поводы нам приписываются. Но в любом случае совершенно предсказуемо, что они будут нам приписываться и что мы должны предпринимать какие-то контрмеры, которые сейчас не предпринимаются.
Или возьмём тему ресурсного обеспечения российской внешней политики. Имеется в виду не финансирование МИДа, а экономические программы, помощь развивающимся странам, списание долгов, предоставление кредитов. Много есть тем, которые сейчас остаются в ведении исключительно министерства финансов как инструменты фискальной политики: побольше заработать, поменьше потратить. Но это ведь и мощнейшие политические инструменты. Мы видим, как ими успешно пользуются другие страны. И считаем, что политический момент в принятии соответствующих решений должен быть значительно более сильным, чем элемент финансовый, фискальный. Вот только несколько тем, которые я могу навскидку огласить...
Источник: Радио России 09.03.07 16:11
Док. 283765
Опублик.: 14.03.07
Число обращений: 388
Косачев Константин Иосифович
|
