Михаил Мунтян: `Глобализация, международные отношения и мировая политика`Назад
Михаил Мунтян: `Глобализация, международные отношения и мировая политика`
Глобализация как она есть. Среди преобладающих современных тенденций мирового развития большинство политологов называют, прежде всего, глобализацию. Она стала одним из самых обсуждаемых и наименее изученных объектов многих научных дисциплин, сама стала наиболее значимой мировой проблемой на рубеже второго и третьего тысячелетий. Теория международных отношений является той научной сферой, где исследованию проблем глобализации уделяется наиболее серьезное внимание. "Наука о международных отношениях, - пишет В.И. Кузнецов, - обращает главное внимание на завершение периода холодной войны, когда мир воспринимался как биполярная структура Восток - Запад или Север - Юг, на ускорение транснационализации и усиление взаимозависимости стран, на становление международного порядка с помощью ООН и других организаций" .
В целом соглашаясь с такой оценкой, П.А. Цыганков отмечает в этой связи еще три важных обстоятельства:
- во-первых, в отличие от других наук, где глобализация трактуется как "явление абсолютно не новое", то с позиций теории международных отношениях этот вывод выглядит не столь однозначным;
- во-вторых, международно-политическая наука стремится вобрать в себя и обобщить достижения всех других дисциплин;
- в-третьих, вследствие глубоко внутренней неоднородности теории международных отношений, и присущей ей соперничества различных традиций, парадигм и направлений является отсутствие единства в трактовке глобализации .
Анализируя научную литературу о глобализации 90-х годов ХХ века, А.Д. Богатуров отмечает, под термином "глобализация" отражались в различных сочетаниях по меньшей мере восемь основных тенденций и явлений:
- объективное усиление проницаемости межгосударственных перегородок (феномены "экономического гражданства" и "преодоления границ");
- резкое возрастание объемов и интенсивности трансгосударственных, транснациональных перетоков капиталов. Информации, услуг и человеческих ресурсов;
- массированное распространение западных стандартов потребления, быта, мировосприятия на все другие части планеты;
- усиление роли вне-, над-, транс- и просто негосударственных регуляторов мировой экономики и международных отношений;
- формированный экспорт и вживление в политическую ткань разных стран мира тех или других вариаций модели демократического государственного устройства;
- формирование виртуального пространства электронно-коммуникационного общения, резко усиливающего возможность для социализации личности, то есть для непосредственного приобщения индивида , где бы он ни находился, к общемировым информационным процессам;
- возникновение и культивирование в сфере глобальных информационных сетей образа ответственности всех и каждого индивида за чужие судьбы, проблемы, конфликты, состояние окружающей среды, политические и иные события в любых, возможно, даже неизвестных человеку уголках мира;
- возникновение "идеологии глобализации" как совокупности взаимосвязанных постулатов, призванных обосновать одновременно благо и неизбежность тенденций, "работающих" на объединение мира под руководством его цивилизованного центра, под которым так или иначе подразумевались США и их союзники .
В международно-политической науке принято выделять три измерения - или понимания - глобализации, о которых первым написал французский исследователь Б. Бади:
1) как постоянно идущего исторического процесса. Относительно этого измерения глобализации можно заметить, что в истории развития человечества действительно наблюдается тенденция ко все большему расширению пространства, на котором происходит интенсивное взаимодействие и структурирование международных отношений - от отдельных поселений, городов, княжеств к государствам, регионам и, наконец, после эпохи великих географических открытий, к миру в целом. Древнегреческие полисы исчезли с возникновением империи Александра Македонского (356-323 до н.э.), а кооперация в Европе после второй мировой войны привела к созданию наднациональных политических институтов, таких, как Европейский союз и Европейский парламент;
2) как универсализации и гомогенизации мира. Понимание глобализации как универсализации (усиления черт всеобщности) и гомогенизации (движения к однородному строению) мира можно датировать недавним прошлым, когда строились прогнозы о появлении глобальной деревни и всемирного правительства. Глобальная деревня - метафора, используемая в журналистике и популярной литературе, дабы выразить представление о том, что все люди на Земле объединены единой судьбой. Считается, что глобальная деревня становится возможной благодаря распространению универсальных культурных образцов, развитию технологий (в первую очередь транспортных, информационных и коммуникационных), мировых торговой и финансовой систем и т.п., соединяющих всех людей во взаимосвязанное и взаимозависимое сообщество. Всемирное правительство как термин означает гипотетическое, предполагаемое учеными возникновение всемирного центра власти.
Сегодня многие авторы, особенно занимающиеся анализом влияния культурных факторов на политику либо собственно политической практикой, все чаще обращают внимание на то, что глобализация не обязательно предполагает принятие единых, универсальных норм и правил поведения, как нередко утверждали раньше. Т. де Монтбриаль отмечает в этой связи: "Когда мы говорим о глобализации, то вовсе не подразумеваем унификацию и стандартизацию. Ведь и конструкторы автомобиля не стремятся создать универсальную "мировую" машину, способную удовлетворять все вкусы. Это нереально. К примеру, продукция французской фирмы Данон в Париже рассчитана на вкусы парижан, в Санкт-Петербурге - на петербуржцев, а в Шанхае - на китайцев. Различия во вкусах, в менталитете никогда никуда не исчезнут" . Необходимо также иметь в виду, что отнюдь не всегда распространяются именно западные культурно - цивилизационные образцы. Налицо и обратный процесс. Симптоматичен интерес индустриально развитых обществ к восточным религиям, африканской культуре и т.п. В этом смысле вряд ли правильно говорить о глобализации как только о вестернизации мира;
3) как открытости, "транспарентности" национальных границ. Понимание глобализации как открытости (прозрачности) границ лучше всего отражает суть нынешней стадии этого феномена. Вначале границы суверенных государств-наций оказались прозрачными в сфере экономических взаимодействий. Транснациональные корпорации, флагманы экономической глобализации, всерьез заинтересовались формированием благоприятных для их активности внешних и внутристрановых политических условий. Л. Туроу, "переосмысливая грядущее" (так называется его книга - М.А.), пишет в этой связи: "Товары могут создаваться в любом месте мира в зависимости от того, где их производство обойдется дешевле и сбываться там, где их удастся продать по наивысшей цене. Производственные цепочки могут приобретать глобальный масштаб. Например, акселерометр (миниатюрный полупроводниковый чип, используемый в качестве сенсора в автомобильных подушках безопасности) может быть разработан в Бостоне, собран и испытан на Филиппинах, упакован на Тайване и вмонтирован в автомобиль фирмы "БМВ" в Германии для того, чтобы эта машина была успешно продана в Бразилии" .
Глобализация и ее воздействие на мир. В настоящее время стало очевидным, что глобализация - гораздо более многосторонний процесс, не сводимый к чисто экономическим или каким-либо другим конкретным составляющим. Так, информационный обмен в планетарной сети Интернет в целом ряде случаев сам по себе ценен и значим, ибо, в итоге деятельности это "всемирной паутины" стали возникать своеобразные "глобальные клубы по интересам", нередко весьма влиятельные и в политической сфере. Процесс глобализации начала ХХI века неверно понимать как преимущественно только экономическое взаимодействие национальных сообществ, ибо в нем отчетливо проявляются, а в некоторых отношениях доминируют политические и иные аспекты. Важнейшим фактором глобализации являются новые технологии, которые усиливают процесс все большей открытости межгосударственных границ. Использование новых технологий фактически определяет международный статус любой страны, в первую очередь интегрирована ли она в мировое сообщество либо, напротив, находится в изоляции. Глобализация меняет смысл самого понятия территории, поскольку образуются даже виртуальные государства, например, "Свободная Бирманская Коалиция", которая зафиксирована только в киберпространстве, но предлагает свою солидарную поддержку реально существующим политическим объединениям и институтам. Подобные явления позволяют считать развитие новых технологий пусковым механизмом современных глобализационных процессов, а сам феномен глобализации - как объективный показатель универсализации постиндустриально-информационного общества. Речь идет о глобализации как процессе формирования глобального человеческого сообщества, о возникновении нового качества всеобщности человеческого бытия .
В новых higt-tec обычно выделяют информационные и коммуникационные технологии, развитие которых для динамизации всех направлений современной глобализации важно и очевидно. Развитие Интернета, свободное проникновение информации через границы способствует демократизации мира и международных отношений, сокращению ареала стран с авторитарными режимами управления и склонностью к изоляционизму, ускорению темпов экономических преобразований в наименее развитой части мира. Обозреватель "Нью-Йорк Таймс" Т. Фридман писал о том, что "символом конца ХХ столетия стал Интернет, при помощи которого все участники мирового сообщества "управляют" миром и вместе с тем никто не имеет всеобщего контроля над ним. Поэтому если в эпоху "холодной войны" традиционный вопрос о могуществе сводился к тому, сколько и каких боеголок имеете вы и ваш противник, то сегодня этот же вопрос звучит иначе: насколько быстро работает ваш модем?" .
В эпоху глобализации попытки проведения политики ограничения доступа к Интернету или любой другой формы самоизоляции становятся все более дорогим и фактически бессмысленным мероприятием. И все же, несмотря на изложенные и многие другие положительные качества и радужные перспективы глобализации, в ней нужно видеть и определенные сложности и противоречия, так как она в известном смысле сфокусировала в себе все противоречия и конфликты современности. Это отнюдь не линейный, развивающийся равномерно и позитивно, процесс. Политологи-международники обнаруживают в нем множество неоднозначных, в том числе негативных, моментов. В одних странах и регионах глобализация в большей мере влияет, к примеру, на экономическую сферу, в других быстрее идет внедрение новых технологий. Многие страны по разным причинам (политическая изоляция или самоизоляция, отсутствие технологических возможностей и т.п.) вообще оказались на периферии глобальных тенденций. Более того, в результате очень высоких темпов современной глобализации, прежде всего в технологическом плане, разрыв в социально-экономической развитости между странами, отдельными регионами, вовлеченными в данный процесс, с каждым годом становится все ощутимее. В.Б. Кувалдин отмечает, что поляризующий эффект современной глобализации "во многом обусловлен неолиберальной политикой западного мира. Сделав ставку на беспрепятственную экспансию капитала, неолиберализм акцентировал стратегическое преимущество Запада в борьбе различных глобализационных проектов. Для других регионов это часто означает прозябание на вторых ролях". В другой своей работе этот автор пишет: "Сегодняшняя глобализация во многом детище Запада, прежде всего Соединенных Штатов Америки. Вольно или невольно она направлена на закрепление исторически сложившегося неравенства между Западом и Востоком, особой роли США в мире после холодной войны. Поскольку западная цивилизация представляет собой небольшую часть населения Земли, многое в развитии глобализационных процессов вызывает справедливые протесты и нарекания остального мира" .
Такая дисгармония развития, в свою очередь, порождает новые вызовы и угрозы миру: относительно бедные страны скатываются на еще более низкий уровень; из них идет поток массовой миграции (переселения) в благополучные регионы; в обделенных странах возникают плохо управляемые конфликты и т.п. В итоге появляются "новые недовольные", "новые изгои" по размежеванию "Север -- Юг", с одной стороны, а с другой - по линии расслоения населения в развитых странах, где формируется, преимущественно из иммигрантов, фактически не включенный в социально-политическую систему современный "низший класс". Это явление уже зафиксировано в теориях "расколотых цивилизаций", "столкновения цивилизаций" С. Хантингтона, противоречий центр-периферия И. Валлерстайна и т.п. Есть и другое очень важное обстоятельство. Вследствие прозрачности границ легитимные государственные институты утрачивают все большую часть своих властных полномочий. Государству сложнее регулировать национальную экономику, особенно мобильные финансовые потоки (яркий пример тому - финансовые кризисы 1997-1998 гг. в Юго-Восточной Азии и России). В условиях глобализации государство-нация перестает выступать в качестве единственного субъекта, монопольно интегрирующего интересы крупных общностей и представляющего их на международной сцене. Однако списывать его как основного актора международных отношений пока что преждевременно, так как государства остаются ключевыми игроками на этом поле, а межгосударственные отношения создают кристаллическую решетку всей усложнившейся системы всемирных связей. Именно государства, точнее - наиболее сильные из них, формируют глобальное человеческое сообщество, исходя из своих целей и интересов и добиваясь реализации той или иной модели мироустройства.. Застолбив таким образом себе позиции на будущее, они создают критическую массу обделенных, которые ставят под вопрос нынешний вариант глобализации .
Доступность информации, сильная зависимость современного мира от коммуникационных технологий создали еще одну проблему- кибертерроризма. Кроме того, появившиеся технологии higt-hume открывают возможности контроля над поведением человека со стороны государства либо экстремистских организаций . В силу этих и иных негативных явлений глобализация способна затормозить или даже в ряде отношений обратить мировое развитие вспять: позволить распространение антидемократических тенденций, поощрить стремления отгородиться от влияний извне с помощью национализма, ксенофобии (навязчивого страха перед чужаками), самоизоляции, режима закрытости границ. Таким образом, глобализация, будучи общим вектором развития мира, уникальной равнодействующей разнообразных сил и тенденций, не предполагает прямолинейного движения "вперед и вверх". Напротив, она может создать высокую вероятность (для конкретных регионов либо в отдельные исторические периоды) эволюционных зигзагов и регрессов, порождая тем самым новые вызовы мировому сообществу.
Глобализация и международные отношения. Оценивая анализ глобализации современной международно-политической наукой, можно констатировать, что ее основные проявления сводятся к нескольким группам факторов, совокупное взаимодействие и взаимовлияние составляет содержание самого этого явления :
- тенденция к становлению глобальной экономической системы, функционирующей по единым правилам в масштабе всей планеты;
- нарастание финансовых и информационных трансграничных потоков, не подвластных государственному регулированию и контролю;
- эрозия национально-государственного суверенитета в результате возрастающей проницаемости межгосударственных границ и ослабление традиционных функций государства (особенно в сфере безопасности);
- размывание границ между внутренними и внешними политическими, экономическими, информационными и другими процессами;
- распространение на весь мир западных (прежде всего, американских) стандартов поведения, образа жизни, потребления, досуга;
- формирование идеологии глобализма, призванной обосновать неизбежность вестернизирующих мир изменений, их позитивный характер, а также обеспечить согласие общественного мнения и активное участие самых широких социальных и политических сил в формировании нового мирового порядка под руководством Запада и при лидирующей роли США. А.Д. Богатуров пишет в этой связи: "Очевидно, что глобализация - это не только то, что существует на самом деле, но и то, что людям предлагают думать и что они думают о происходящем и его перспективах" .
В международно-политической науке существуют много различающихся трактовок глобализации:
- последователи реалполитической парадигмы понимают ее в духе "столкновения цивилизаций" (С. Хантингтон), как результат победы Запада в "холодной войне" против СССР и закономерный процесс распространения гегемонии США на весь мир (Г. Киссинджер), как геополитическое переустройство мира, включая пересмотр политики союзов (Ф. Сашвальд) т.д.;
- неолибералы рассматривают глобализацию как "конец истории" (Ф. Фукуяма) - окончательную победу в распространении на весь мир западных ценностей (рыночной экономики, плюралистической демократии, индивидуальных прав и свобод человека); как все более широкое распространение во взаимодействия государств норм международного права (М. Закер); как процесс постепенного преодоления государствами своих узкоэгоистических национальных интересов и становления "сообщества цивилизованных стран", являющегося результатом взаимопроникновения национальных экономик, интернационализации финансов, усиления роли ТНК и ТНБ в мировой экономике, роста непосредственной конкуренции предприятий и фирм, независимо от их национальной принадлежности (Р. Липшуц) ;
- неомарксисты считают, что термин "глобализация" означает не что иное, как целенаправленную стратегию монополистического капитала и американского империализма, имеющую целью окончательное закрепление экономического неравенства в мире и эксплуатации периферийных и полупериферийных регионов крупнейшими монополиями центра (Р. Кокс). С. Амин рассматривает глобализацию как понятие, заменяющее термин "империализм", содержанием которого является политика мирового капитализма, направленная на подчинение мира потребностям своего собственного развития .
В современных условиях принципы, на которых основаны международные отношения, получили новое развитие, они значительно обновились и обогатились. Так, С. Хантингтон рассматривает в качестве источников современных конфликтов столкновение цивилизаций. Концепция "золотого миллиарда", согласно которой блага цивилизации могут достаться только ограниченному числу победителей в гонке, обусловленной прогрессом в силу ограниченности мировых ресурсов, прогнозирует обострение межгосударственных конфликтов из-за ресурсов и территорий. Она при этом делает акцент на необходимости создания благополучными и процветающими государствами искусственных препятствий в отношениях с менее удачливыми субъектами международной жизни. Наряду с подобными конфронтационными прогнозами ряд политиков и теоретиков предлагают "бесполярную" трактовку мира, основанного на всеобщей гармонии и сотрудничестве государств, выдвигают модели типа "общеевропейского дома", подразумевающие создание системы коллективной безопасности государств и народов, существующих во взаимосвязанном, безъядерном и взаимозависимом мире. Существенные подвижки происходят и в трактовке самих политических принципов, которые стали применяться не только при изучении международные отношений, но и для анализа внутриполитических процессов.
И. Валлерстайн на основе собственной мир-системной теории сформулировал три основных сценария развития глобализационных процессов в мире:
- наступление неофеодализма, то есть формирование автаркичных регионов с местными иерархиями, поддержание достаточно высокого уровня технологий для элиты;
- появление "демократической диктатуры" вследствие разделения мира на две "касты": 20% богатых с более или менее справедливым распределением благ держат под жестким контролем остальную часть человечества (Валлерстайн считает этот вариант развития глобализации менее вероятным, чем первый, так как сомневается, что среди демократов могут найтись диктаторы);
- формирование "децентрализованного и справедливого мира", появление которого связывается с децентрализованными механизмами перераспределения накопленных богатств, что потребует реального сокращения потребления (автор характеризует этот вариант как наиболее утопичный, потому что он, по существу, требует перехода от капиталистической мир-системы к социалистической) .
Р. Робертс представляет потенциальные последствия глобализации в виде четырех возможных сценариев:
- первый сценарий предполагает формирование "всемирной деревни", где каждый житель с помощью новейших средств массовой коммуникации может стать очевидцем событий мировой важности или происшествий в дальних странах и где существует общепланетарный консенсус в вопросах, касающихся основополагающих ценностей и идей;
- второй сценарий - мондиалистский, предполагающий унификацию национальных государств под эгидой некоего "мирового правительства";
- согласно третьему сценарию, в недалеком будущем мир станет представлять собой мозаику взаимно открытых суверенных национальных государств, включенных в процесс интенсивного экономического, политического и культурного обмена;
- по четвертому сценарию мир может превратиться в мозаику закрытых ограниченных сообществ, равноправных и уникальных в своей институциональной и культурной упорядоченности или иерархических с обним ведущим сообществом .
Дж. Розенау проводит различие между содержанием понятия "глобализация" и близких ему терминов "глобализм", "универсализм" и "сложная взаимозависимость". По сравнению с последними понятие "глобализация" имеет менее широкое значение и более специфическое содержание. Оно обращено не к ценностям и структурам, а к процессам и соединениям, которые рождаются в умах и поведении людей, к взаимодействиям, которые возникают тогда, когда индивиды и организации заняты своими обыденными делами и стремятся достичь поставленных перед собой целей. Процессы глобализации отличаются тем, что они не знают никаких территориальных или юридических барьеров. С точки зрения Дж. Розенау, любая совокупность взаимодействий, которая имеет потенциал неограниченного распространения и способна легко преодолевать национальные юрисдикции, должна рассматриваться как процесс глобализации. Стремясь подчеркнуть неразрывность разнонаправленных процессов глобализации, Розенау использует термин "фрагмеграция" (фрагментация + интеграция). Он также предлагает характеризовать экономические и социальные аспекты фрагмеграции как колеблющиеся между глобализацией и локализацией, а политические - между централизацией и децентрализацией .
Дж. Розенау выдвинул концепцию, согласно которой глобальный мир складывается из двух взаимопересекающихся миров:
- во-первых, из полицентричного мира "акторов вне суверенитета", в котором, наряду с государствами, стали действовать разнообразные корпоративные субъекты и даже отдельные лица и который стал способствовать созданию новых связей и отношений в мировой политике;
- во-вторых, из традиционной структуры мирового сообщества, где главное положение занимают национальные государства. Пересечение этих двух миров демонстрирует рассредоточение властных ресурсов, а также возникновение противоборствующих тенденций. Например, нарастание способностей индивида к анализу политического мира сочетается с крайним усложнением политических взаимосвязей. Эрозия традиционных авторитетов соседствует с усилением роли цивилизационных начал в обосновании политики государств. Поиск идентичности идет наряду с постоянной переориентацией политических лояльностей и т.д. В то же время признанными, по мнению Дж. Розенау, факторами в этом мире стали децентрализация международных связей и отношений, а главное - размывание понятия "сила" и, как следствие, изменение содержания и смысла понятия "угроза безопасности" .
Во франкоязычной литературе понятию "глобализация" близок термин "мондиализация". Есть среди исследователей этого направления такие, кто считает эти термины аутентичными, то есть отражающими одни те же сущности. Известный политолог Ф. Моро-Дефарж, в частности, писал о глобализации как о "действиях всех актеров международного театра (государств, но также предприятий, индивидуумов, организаций), которые принуждены рассуждать на глобальном уровне" . Однако большинство французских ученых - международников придерживаются мнения, что термин "глобализация" все же более полно и адекватно отражает смысл сегодняшних мировых перемен. Даниель Коляр в этой связи выделил пять фундаментальных концептов, характеризующих масштабы перемен в международных отношениях:
- независимость Д. Коляр рассматривает в тесной связи с суверенитетом, который трактуется как свобода политических решений и выражение независимости. Фактом является, однако, то, что в связи с глобализацией ни одно государство в мире не обладает реальным суверенитетом или независимостью;
- взаимозависимость в понимании Коляра представляет собой сочетание зависимостей государств друг от друга. Она понуждает государства сотрудничать в целях управления возникающими взаимозависимостями, которые могут выражаться в форме либо регионализации, либо мондиализации;
- транснационализм отражает в себе, по мнению этого исследователя, развитие солидарностей в международном пространстве, но если при "взаимозависимости" государство контролирует эти связи, то транснациональные феномены пересекают границы многих государств и ускользают от их контроля или не согласуются с суверенитетом;
- мондиализм в интерпретации Коляра предстает состоянием, когда международные отношения уже не могут отождествляться с межгосударственной системой или только с межгосударственными отношениями, а мир предстает без границ в виде концепций "большой планетарной деревни", "Земли-Родины", "универсального полиса";
- глобализация выступает у Д. Коляра как "высшая и последняя стадия мондиализации" .
На основе существующих разработок и прогнозов ряд зарубежных авторов выделяют базовые сценарии глобализации, которые на стадии глобальной неопределенности могут реализовываться одновременно в различных зонах планеты. Первый из таких сценариев может быть обозначен как глобализация=вестернизация, предусматривающий ассимиляцию евроатлантической цивилизацией остающихся не модернизированными территорий. Становление глобальной цивилизации с унифицированной культурой и доминированием либеральных ценностей; с глобальными финансово-экономическими институтами типа МВФ, ВТО, ВБ и т.д., призванными регулировать отношения между корпоративными игроками, среди которых находятся и национальные государства, и межгосударственные образования, и иные региональные союзы, - конечная цель такого сценария. Его фундаментом выступает концепция "конца истории" как показателя всемирной победы либеральных идей. Концептуальное оформление этот сценарий получил в виде доктрины, известной под названием Вашингтонского консенсуса 1992 года. В середине 90-х годов ХХ века этот документ был скорректирована и получил название Поствашингтонского консенсуса, представляя собой определенную модификацию неолиберальной социально-экономической и политической платформы.
Еще одним сценарием возможного развития глобализации может стать фрагмеграция, под которой Дж. Розенау подразумевал сочетание процессов интеграции и фрагментации. Фрагмеграция предполагала формирование и укрепление блоков и союзов национальных государств в виде сложных иерархических систем, которые должны были повести борьбу за скудеющие ресурсы. При этом фрагмеграция политической карты мира как процесс образования новых национальных государств станет перманентной. Глобальные рынки будут разделены между этими группировками в ходе локальных конфликтов, которые ООН не сможет предотвратить, разделив тем самым судьбу Лиги наций. "Интеграция и раздробленность, глобализация и локализация - это взаимодополняющие процессы. Точнее, это две стороны одного процесса: процесса перераспределения суверенитета, власти и свободы действий в мировом масштабе, катализатором (но ни в коей мере не причиной) которого стал радикальный скачок в развитии технологий, связанных со скоростью. Совпадение и переплетение синтеза и раздробленности, интеграции и распада отнюдь не случайно, и изменить эту ситуацию уже невозможно" - считает известный британский исследователь З. Бауман . Этот сценарий наиболее полно и последовательно обоснован в концепции "столкновения цивилизаций" С. Хантингтона. Согласно ей, тенденция к глобализации мира сменяется контртенденцией разлома глобальной цивилизации в результате конфронтации цивилизационных "очагов" и борьбе за выживание этносов. Американский исследователь считает предопределенным и неизбежным столкновение западно-христианского мира с исламским и, возможно, буддистско-конфуцианским цивилизационными блоками .
Сценарий "локализации" предполагает консолидацию этнических и цивилизационных образований на основе фундаменталистских идеологий, проводящих политику культурной изоляции как суррогатной формы культурной и социаьной нетерпимости. Это сделает невозможным формирование глобальной цивилизации, так как в экономике будут доминировать тенденции восстановления традиционных (автаркических) способов ведения хозяйства, в том числе и под флагом защиты окружающей среды и необходимости экономии природных ресурсов. Сосуществование широкого спектра коллективистских идентичностей (трайбализм, фундаментализм, национализм, экологизм) отличающихся друг от друга степенью радикализма, заведомо порождает ситуацию культурного плюрализма, постоянно нарушаемую притязаниями на исключительность отдельных форм социальной идентификации, то есть войнами. В сфере культуры реализуютсяметатенденция изоляции, обусловленная стремлением к самосохранению различных культурныз ареалов с их партикуляристскими системами ценностей. Однако, как отмечал З. Бауман, "локальность в глобализируемом мире - это знак социальной обездоленности и деградации. Неудобность локализованного существования усиливается тем, что в условиях, когда общественные пространстваотодвинулись далеко за рамки"локальной" жизни. Понятие локальность теряет свой смыслообразующий потенциал, все больше попадая в зависимость от направляющих и объясняющих действий, которые нк локальном уровне не поддаются контролю" .
В связи со сценариями фрагмеграции и локализации встает вопрос о возможности формирования и природе потенциальных мировых суперрегионов. Некоторые оптимистически настроенные аналитики полагают, что таким образом закладываются основы нового политического устройства мира. По их мнению, суперрегионы движутся в направлении интегрий - наднациональных политических объединений со своей валютой, моделями экономического регулирования, правовыми институтами, структурами управления, системами безопасности. Поэтому в данном случае в перспективе можно говорить если не о государствах, то о каких-то формах квазигосударственных образований.
Сценарий "глокализации" (термин предложен руководителем японской корпорации "Сони" Акио Морита, который уверен, что век доминирования национальных государств в международных отношениях подходит к концу) предполагает сочетание процессов модернизации местных культур с достижениями формирующейся глобальной мультикультурной цивилизации. Это происходит в результате "культурной гибридизации", то есть конструктивного сотрудничества и взаимообогащения культур в рамках культурных регионов, что возможно при условии институализации сетевых форм самоорганизации и межкультурной коммуникации, что, в свою очередь, ведет к изменению социальной стратификации мира и формированию новых культурных регионов. Регулировать развитие глобальной цивилизации должны институты глобального гражданского общества. Глокализации, по Валлерстайну, соответствует сценарий "децентрализованного и справедливого мира". Однако критически настроенные исследователи отмечают поверхостный характер гибридизации культуры - "культуры на глобализированной вершине социальной пирамиды" - и выражают серьезную обеспокоенность в связи с усилившимся нарушением связи "между вс более глобализированными, экстерриториальными элитами и остальным населением, "локализация" которого постоянно усиливается" . В ситуации глобальной неопределенности, характерной для современности, в реальной действительности так или иначе нашли свое отражение все четыре вышеозначенные мегатенденции, так что пока не стоит исключать возможность осуществления любого из них.
Российский ученый А.Д. Богатуров считает глобализацию "фактом на две трети виртуальным", поскольку "большая часть наиболее впечатляющих проявлений этой тенденции по сути локальна и проявляется преимущественно в зоне постиндустриальных стран и тончайшем слое интернет-электронных связей, протянувшихся от них в другие части мира". Глобализации, по его мнению, противостоит анклавно-конгломеративная модель мира. С позиций такой модели одновременно со странами Запада (представляющих собой "гетто избранничества" и стремящимися распространить свое влияние на остальной мир) и вместе с тем в относительном отдалении от них существует иной тип обществ. Их особенность состоит в том, что они представляют собой конгломеративные образования, в рамках которых архаичное и модернизированное начала образуют отдельные анклавы, сосуществующие друг с другом без опасности взаимного уничтожения. К такому типу обществ Богатуров относит Россию, Китай, Индию, Японию и ряд других не западных государств. Эта часть мира, по мнению этого автора, способна ограничить воздействие глобализационных импульсов, исходящих от Запада .
Позиции исследователей, которые спорят о характере последствий усиливающейся глобализации мира можно разделить на три группы - в целом оптимистические, преимущественно пессимистические и промежуточные, во многом скептические:
- оптимисты настаивают на тех преимуществах, которые несет с собой глобализация. Главный редактор международной редакции газеты "Finanсial Times" П. Мартин полагает, что распространение в результате глобализации принципов либеральной экономики и рыночных отношений соответствуют самой природе человека. Кроме того, глобализация способствует сужению прерогатив государства и расширению демократических прав и индивидуальных свобод человека. Ю. Федоров видит положительные черты глобализации в том, что она ведет к растворению наций и государств в новых, более сложных международных структурах, что способствует преодолению авторитарности в политических отношениях и изживанию "тоталитарного сознания". Главную заслугу глобализации ученый видит в том, что она способствует расширению "сообщества демократии" и демократизации общественного развития в целом, ориентации на право как единственный способ разрешения конфликтов . Оптимисты создают концепцию одной "лодки", в которой оказывается человечество в результате процессов глобализации, высказываясь за глобальное управление различными сторонами жизни людей. Однако они не учитывают не только неравное положение "пассажиров" этой "лодки", но и игнорируют реальные трудности на пути урегулирования глобальных проблем;
- пессимисты полагают, что глобализация не только не способствует формированию в масштабах всей планеты свободного рынка и честной конкуренции, но, напротив, ведет к росту концентрации капитала в наиболее развитых странах, доминирующих в мировой экономике - США, Японии, ФРГ, Великобритании и т.д. Разрыв между ними и слаборазвитыми странами не только не сокращается, но и быстро нарастает. Многие аспекты реализуемой на современном этапе модели глобализации лишают человечество надежды на демократизацию мировых общественных отношений, на возникновение "мирового гражданского общества" и на самоуправление в рамках "мирового сообщества";
- cкептики отвергают крайние позиции в оценке последствий глобализации, с сомнением относясь как к выводам о ее благотворной миссии, так и к оценкам о ее гибельном воздействии на человеческую цивилизацию. Основная идея скептиков состоит в том, что процессы, обозначенные термином "глобализация", являются объективными и неизбежными. Они действительно открывают перед странами и народами новые возможности, но и ставят их перед новыми вызовами, что неизбежно требует наличия сильного и эффективного государства, способного противостоять идеологии "глобализма" богатых государств и вырабатывать стратегию осознанной адаптации к требованиям новой эпохи. Скептики высказывают сомнение и относительно глобальной сети Интернет, которая в ее нынешнем состоянии не может гарантировать нейтрального и положительного воздействия на то или иное общество .
Глобализация и мировая политика. Вместе с тем большинство исследователей, принадлежащих к разным группам в оценке глобализации, согласны с тем, что взаимодействие, взаимопроникновение, взаимозависимость национальных организмов и акторов "вне суверенитета" ставят перед человечеством новую задачу - обеспечить управляемость глобализационными процессами вширь - на всем пространстве планеты, вглубь - на всех уровнях организации этого пространства - от локального до всемирного. Решение этой задачи должен обеспечить новый общественный феномен, получивший название "мировая политика". Его научное осмысление стало складываться примерно к концу 1970-х годов в рамках теории международных отношений, но спустя десятилетие новая научная дисциплина выделилась из международных отношений. Сейчас принято считать, что в исследовании международных отношений преимущественное внимание обращается на межгосударственные проблемы, в то время как в мировой политике изучается деятельность более широкого круга акторов. Мировая политика в процессе развертывания современной глобализации и в качестве научной дисциплины возникает на стыке исследований в следующих областях:
1) международной политической экономии. Начало работам по этой проблематике положил журнал "Международная организация" (США), который в годы "холодной войны" обратился к исследованию взаимосвязей экономических и политических процессов, взаимодействия внутренней политики государств с международной экономической средой. В 70-е годы ХХ в. исследователи обратили внимание на возрастание роли экономического фактора в мире, в связи с чем возникла отдельная научная область, получившая название международной политической экономии;
2) теории международных отношений. С началом глобализационных процессов теоретическая интерпретация политических реалий менявшегося мира не успевала за ходом новейших процессов. Политологии и представители других научных дисциплин стали упрекать исследователей международных отношений, что они не смогли предсказать распада государственно-центристской модели мира, биполярной структуры мира и СССР. Дж. Гэддис писал по этому поводу: "Мы никогда не перестаем удивляться. Резкое окончание холодной войны, неожиданная война в Персидском заливе, внезапный распад СССР поразили буквально всех - правительственные круги, научное сообщество, средства массовой информации, политических аналитиков. Вместе тем во всех этих событиях не было чего-то особенно невероятного: холодная война когда-нибудь должна была закончиться, на Ближнем Востоке всегда были войны, а грядущее поражение коммунизма отчетливо просматривалось уже в течение ряда лет. Однако сам факт, что все это случилось как бы вдруг, показывает: средства, с помощью которых современные политики и их пророки пытаются определить политическое будущее мира, неадекватны";
3) анализа роли в мировых делах международных организаций, в том числе и "акторов вне суверенитета", то есть негосударственных структур.
Создаваемые государствами межправительственные организации (МПО), согласно опыту их деятельности, могут выполнять следующие функции:
- через МПО государство осуществляет политическое влияние на международные процессы;
- МПО служат местом согласования интересов различных государств путем переговоров;
- одни межгосударственные организации используются для ослабления других или взаимодействия с ними;
- МПО используются государствами для информирования других о своих намерениях и целях;
- документы, принимаемые МПО, служат некими ориентирами для государств, которые входят в них, для выработки собственной политики.
Международные неправительственные организации (МНПО), которые иногда называются транснациональными (они действуют в рамках многих государств), могут быть профессиональными (как, например, Международная ассоциация политических наук), спортивными (как Международный олимпийский комитет), религиозными (как Всемирный совет церквей), экологические (как Гринпис), гуманитарные (как Международный Красный Крест). Современные МНПО являются значимой политической силой, выступая против ядерных испытаний, захоронения радиоактивных отходов (Гринпис), за сохранение мира и прекращение гонки вооружений (Пагуошское движение), защиту прав женщин (различные феминистские организации и движения) и т.п. Их деятельность способствует разработке новых проектов для решения глобальных проблем, демократизации мира, создания новых международных режимов ;
4) политологии, прежде всего, сравнительных политологических исследований. Поскольку границы между внутренней и внешней политиков в современном мире становятся все более прозрачными, то мировая политика, с одной стороны, все более пронизывается политологическими знаниями, с другой стороны, она выводит политологию за рамки национальных границ, расширив масштаб исследовательских объектов до глобального уровня. Сравнительная политология изучает то, как глобальные, мировые процессы, общие тенденции мирового развития все в большей мере начинают определять внутриполитическое развитие отдельных стран, регионов, в какой степени и как в них проявляются общие законы и закономерности. Английский исследователь К. Бус полагает в этой связи, что политическая наука как ветвь научного осмысления политики может развиваться только на глобальном уровне, так как именно мировая политика - дом политологии, а не наоборот .
Занявшись исследованием тенденций мирового развития и анализа политической структуры современного мира, их общего политического контекста, взаимосвязей внутригосударственных и международных политических проблем, мировая политика как научная дисциплина дала мощный толчок развитию международно-политической теории. Во всяком случае, сейчас уже мало кто сомневается в том, что мировой порядок, построенный на взаимодействии исключительно только суверенных государств-наций и на балансе их сил, серьезно подвергнут сомнению со стороны других субъектов международных отношений, настойчиво заявляющих о своих правах и серьезно меняющих сферу общения между народами и их государствами
В современных российских исследованиях также стал проводиться водораздел между изучением международных отношений в узком их понимании и изучением мировой политики. П.А. Цыганков полагает, что международные отношения в значительной степени связаны с анализом межгосударственных взаимодействий, мировая же политика акцентирует роль, которую играют в международной среде нетрадиционные акторы, которые не лишают государство статуса главного участника международного общения . Сходную позицию обосновывали и А.Е. Бовин с В.П. Лукин в 1989 году: "Мировая политика - это деятельность, взаимодействие государств на международной арене; международные отношения - это система реальных связей между государствами, выступающих и как результат их действий, и как своего рода среда, пространство, в котором существует мировая политика. Кроме государств, субъектами, участниками мирового общения выступают различные движения, организации, партии и т.п. Мировая политика - активный фактор, формирующий международные отношения. Международные отношения, постоянно изменяясь под воздействием мировой политики, в свою очередь, влияют на ее содержание и характер" .
Правда, и в западной, и в отечественной научно-публицистической литературе до сих пор оба понятия нередко используются в качестве синонимов. И понятно, почему: ученые, работающие в области мировой политики, признают, что государства с их национальными интересами по-прежнему остаются основными, хотя уже и не единственными участниками мирового политического процесса; в свою очередь, исследователи международных отношений, занимаясь главным образом изучением межгосударственного взаимодействия, все более обращаются к анализу действий иных, негосударственных акторов. П.А. Цыганков в своих работах утверждает, что понятие "мировая политика" принадлежит к числу наименее ясных в политической науке. Одна из главных проблем, связанных с мировой политикой, является проблема ее идентификации как объективно существующего феномена. По мнению отечественного ученого, вопрос различения мировой политики и международных отношений запутывается еще и тем, что и содержание термина международные отношения до сих пор не имеет однозначного толкования . Нередко специалисты применяют и третий, скорее нейтральный, термин - международные исследования, имея в виду, что под этим названием объединяются оба вышеуказанные понятия.
Глобализация и идеи нового международного порядка. Среди ученых и профессиональных политиков все настойчивее пробивает себе дорогу идеи нового международного порядка. Однако ее практической реализации препятствуют политические и социальные реалии современности, которые отличаются глубокой противоречивостью и не могут потому иметь одинаковых и даже однотипных решений. Идея нового международного порядка принимает самые различные концептуальные формы, в многообразии которых можно выделить два основных подхода - политологический (с акцентом на правовые аспекты) и социологический. Такое различение носит, конечно же, условный характер и его эвристические возможности не должны преувеличиваться. Сторонники политологического подхода исходят из объективной потребности в повышении управляемости мира и из использования в этих целях существующих интеграционных процессов. Настаивая на необходимости создания международной системы, базирующейся на законности, они указывают на все ускоряющееся возрастание роли международного права и на расширение сферы его применения, а также на увеличение значения международных институтов. При этом одни считают, что ведущую роль в формировании международного порядка призваны сыграть многочисленные международные организации во главе с Организацией Объединенных Наций, которая может рассматриваться как зачаток будущего мирового правительства. Другие же, считая процесс создания мировых институтов, управляющих международными экономическими и политическими отношениями, способом формирования в отдаленном будущем планетарного правительства, рассматривают региональные процессы в качестве катализаторов, ускоряющих создание вышеозначенных институтов.
Различаются между собой и взгляды сторонников социологического подхода к проблеме мирового порядка. Некоторые из них считают, что становление мирового порядка будет идти через конвергенцию социальных структур, размывание политических различий и антагонизмов между разного рода типами обществ. Они настаивают на том, что именно такой путь может привести, в конечном счете, к формированию единой человеческой цивилизации. Некоторые сторонники социологического подхода в то же время скептически относятся к возможности создания единого глобального управляющего центра или мирового правительства. По мнению А.Е. Бовина, отсутствие устойчивого постоянного баланса интересов не позволяет говорить - по крайней мере, в среднесрочной перспективе - о возможности делегирования членами мирового сообщества части своих прав, своего суверенитета какому-либо мировому центру . В.Б. Кувалдин пишет в этой связи: "Не впадая в утопии вроде мирового правительства, можно смело сказать: даже первые шаги по пути глобализации требуют качественно более высокого уровня управляемости общественными процессами. Нельзя строить будущее с политическими инструментами прошлого. Те средства контроля, координации, управления, которые веками складывались на национальном уровне, явно утрачивают эффективность в глобализующемся мире. Для того, чтобы совладать со стихией общественных процессов, их надо дополнить какими-то наднациональными системами регулирования. В то же время в соответствии с новыми условиями существующие политии должны претерпеть глубокую трансформацию" .
Эти условия в самом общем виде могут быть сведены к следующему:
- во-первых, происходят преобразования в структуре национальных интересов государственных акторов международных отношений: на передний план выдвигаются интересы, связанные с обеспечением экономического процветания и материального благополучия. При этом экономический компонент национального интереса становится не просто фактором, служащим увеличению государственной мощи. Он превращается в самостоятельный фактор, что можно считать ответом государства на возросшие требования населения к уровню и качеству жизни, с одной стороны, а с другой стороны - ответом на новые внешние вызовы, связанные с авторитетом и престижем государства на мировой арене, его местом в международной иерархии, складывающейся сегодня на иных принципах;
- во-вторых, укрепление роли негосударственных акторов сопровождается снижением контроля со стороны правительств над мировой экономической жизнью и распределением ресурсов, большая часть которого осуществляется транснациональными корпорациями. Интересы же ТНК и ТНБ зачастую не связаны с интересами государств или преобладают над ними. К соперничеству национальных интересов добавляется соперничество несовпадающих полностью с ними интересов транснациональных предприятий, банков, ассоциаций и других негосударственных акторов;
- в-третьих, распространение в мире демократических ценностей и идеалов не должно создавать иллюзий относительно их общечеловеческого характера. В действительности, как уже отмечалось, речь идет о ценностях западной либерально-демократической идеологии. Присущее ей, как и всякой идеологии, стремление исключить иные системы взглядов на общество и мир, на правила и нормы международного взаимодействия, а также попытки представить идеалы рыночной экономики, парламентской демократии, индивидуальных свобод и прав человека в качестве рациональных потребностей, вытекающих из самой человеческой природы, сталкивается с серьезными проблемами. Запад выступает перед остальным человечеством в качестве референтной группы. И это выражается, прежде всего, в развитых технологиях, более эффективно функционирующей экономике, более высоком уровне и качестве жизни людей.
Именно в этом пункте потерпела поражение коммунистическая идеология и основанный на ней реальный социализм, не сумевший обеспечить сравнимых с западными условий материального существования людей. Однако человечество не сможет повторить путь Запада к материальному процветанию, ибо он связан с обострением и глобализацией экологических и иных проблем, исчерпанием источников энергии и природных ресурсов планеты. Уже сегодня 6% населения планеты, живущего в самых развитых странах, потребляет 35% мирового валового продукта, что делает маловероятным присоединение к этим странам всего остального человечества. Экономическое неравенство, дистанция, разделяющая уровень жизни в богатых и бедных странах, отнюдь не уменьшается. Но если на протяжении прежних веков оно воспринималось как нормальное явление, то сегодня все в большей мере ощущается как несправедливость, порождая протесты и конфликты. С другой стороны, не сглаживается и культурно-цивилизационное многообразие мира. Поэтому каждое общество, осуществляющее модернизацию, сталкивается с дилеммой: как реализовать необходимые для повышения эффективности экономики и подъема уровня жизни населения технико-экономические преобразования и одновременно сохранить собственную социокультурную идентичность. Указанная дилемма, по мнению ряда исследователей, может стать источником новых идеологий, которые, скорее всего, будут связаны либо с модернистским авторитаризмом, либо с традиционализмом и ностальгическим постмодернизмом;
- в-четвертых, в мире возрастает роль обменов и коммуникаций между субъектами международных отношений, то есть той широкой сети каналов общения акторов, которая постоянно развивается и приобретает все более сложный характер. В настоящее время она представлена:
- а) общениями по традиционным официальным, институциональным и неинституциональным каналам: дипломатические отношения, МПО, двусторонние и многосторонние встречи, визиты официальных лиц и т.п.;
- б) взаимодействием между официальными инстанциями и общественным мнением, которое оказывает возрастающее влияние на правящие режимы, дипломатические ведомства;
- в) самостоятельной и непосредственной ролью средств массовой информации как каналов международного общения, оказывающих усиливающееся воздействие на существующий мировой порядок. При этом каждый из указанных каналов, призванных способствовать сохранению стабильности и совершенствованию международного порядка, может вызывать обратный эффект: провоцировать кризисы, усиливать неудовлетворенность тех или иных влиятельных акторов международных отношений.
Как свидетельствует история, крушение одного типа международного порядка и замена его другим происходит в результате масштабных войн или революций. Своеобразие современного периода состоит в том, что крах международного порядка, сложившегося после 1945 г., произошел в условиях мирного времени. Вместе с тем мирный характер уходящего международного порядка был относительным:
- во-первых, этот переход сопровождался многочисленными региональными вооруженными конфликтами и войнами;
- во-вторых, результаты окончания "холодной войны" во многом сходны с последствиями прошлых мировых войн, приводивших к образованию сперва Версальско-Вашингтонского, а затем Ялтинско-Потсдамского международных порядков. Речь идет о следующих феноменах: а) крупномасштабных геополитических сдвигах; б) временной дезориентации как победителей, так и побежденных в результате потери главного противника; в) перегруппировке сил, коалиций и союзов; г) отказе международных акторов от ряда прежних идеологических стереотипов; д) смене политических режимов во многих государствах мира; е) перекройке политической карты в связи с возникновением многочисленных новых государств и т.п.
В современном мире происходит конвульсивная трансформация всей системы международных отношений, сопровождающаяся высвобождением энергии сил политического экстремизма и агрессивного национализма, ростом религиозной нетерпимости, умножением конфликтов на национально-этнической и конфессиональной основе, усилением миграционных потоков. Нестабильность международной системы свидетельствуют о том, что человечество находится на переломном этапе своего развития. Объективные императивы выживания, безопасности и развития влекут за собой потребность в более надежном международном порядке, отвечающем новым тенденциям мирового развития. Время покажет, будет ли новый порядок регулироваться планетарными наднациональными органами, располагающим для этого достаточными ресурсами и действенными правовыми механизмами, или его основой станут несколько взаимодействующих между собой интегрированных региональных центров, охватывающих в совокупности весь мир, или же это будет какой-то иной вариант управления миром. Но в любом случае создание и функционирование надежного мирового порядка может быть достигнуто лишь на основе сотрудничества удовлетворения интересов не только государств и межправительственных организаций, но и самых разнообразных "акторов вне суверенитета", в том числе и отдельных индивидов.
Сегодняшний мир еще далек от такого состояния. Прежний международный порядок, построенный на силе и устрашении, хотя и подорван в глобальном масштабе, но его правила и нормы еще продолжают определять внешнюю политику некоторых государств, в число которых, к сожалению, входит и самая мощная держава современности - США. Данное обстоятельство не позволяет делать вывод о необратимости тех или иных тенденций в международных делах. Переход от теряющего свои позиции послевоенного международного порядка к новому оказался также наполненным опасностями и угрозами для социальных и политических устоев общественной жизни многих стран и народов. Однако нет сомнения, что человечество способно рационально разрешить и эту важнейшую для его будущего проблему.
Зарубежные и отечественные ученые о перспективах нового мирового порядка. Окончание "холодной войны" породило радужные надежды на то, что после прекращения биполярного противостояния и поражения коммунистической идеологии международные отношения утратят один из основных признаков - конфликтность, и в них воцарятся, наконец, согласие и сотрудничество. Эта мысль нашла свое отражение в статье "Конец истории?", опубликованной Ф. Фукуямой в США в 1989 г. С его точки зрения, "рыночная демократия" представляет собой конечный идеал, "абсолютную идею" международных отношений. Этот тезис породил полемику и вызвал массу опровержений и вопросов, в частности, о том, может ли история иметь окончание. Оптимистический заряд идеи "конца истории" - о возможности установления нового международного порядка, характеризующегося отсутствием войн, вооруженных столкновений, противоречивых интересов и торжеством общепризнанных идеалов и универсальных ценностей, - сохранялся весьма непродолжительное, время .
Уже в 1993 г. профессор Гарвардского университета С. Хантингтон выступил с противоположной идеей - "столкновения цивилизаций". В соответствии с ней, на смену классическим конфликтам эпохи "холодной войны" приходят конфликты между цивилизациями. Настаивая на том, что Запад испытывает все более серьезную угрозу со стороны враждебных ему цивилизаций, Хантингтон обнаруживает свою близость к реалистской школе. Однако он уже не верит в то, что государства-нации могут нести ответственность за состояние международных отношений. По его мнению, грядущие столкновения будут происходить не между государствами, Севером и Югом, богатыми и бедными, капитализмом и коммунизмом, и не во имя экономических интересов или территориальных приобретений, а между цивилизациями. Неизбежность такого столкновения объясняется им следующими причинами:
- во-первых, реальность и непримиримость различий между цивилизациями;
- во-вторых, взаимозависимость мира, которая превращает его в "мировую деревню", влечет за собой рост межцивилизационных взаимодействий и увеличение миграционных потоков;
- в-третьих, происходящие в мире процессы экономической модернизации и социального развития отрывают людей от их корней и идентичностей, ведут к ослаблению государства и росту влияния религий;
- в-четвертых, всплеск межцивилизационных противоречий объясняется и двойственной позицией Запада: доминируя на международной арене в экономическом и научном отношении, он в то же время поощряет "возврат к истокам" в не западных цивилизациях, следствием чего является "девестернизация" элит развивающихся стран;
- в-пятых, культурные особенности являются более устойчивыми, чем политические и экономические. Поэтому компромиссы в этой деликатной сфере найти гораздо труднее;
- в-шестых, мировая экономика регионализируется, возникают крупные экономические объединения (ЕС, НАФТА, МЕРКОСУР и т.п.), что также усиливает "цивилизационное сознание", ибо экономические организации базируются на общих культурных основаниях .
Согласно Хантингтону, "цивилизационный шок" проявляется на двух уровнях - нижнем, между группами смежных культур, соприкасающихся друг с другом по линиям цивилизационных разломов, и верхнем, между государствами, принадлежащими к разным цивилизациям. По его мнению, в краткосрочной перспективе нет и не может быть и речи о становлении единой человеческой цивилизации. Мир XXI века, как полагает этот автор, будет состоять из различных цивилизаций, которые должны будут научиться сосуществовать друг с другом . Таким образом, концепция Хантингтона выглядит полной противоположностью взглядам Фукуямы. Первый представляет будущее международных отношений в оптимистическом свете, второй - в пессимистическом. Однако события внесли свои коррективы во взгляды Фукуямы. Спустя 10 лет после опубликования своей нашумевшей статьи этот автор заявляет: "История не умерла. Продолжение следует". Вместо "конца истории", как он пишет, может прийти конец человечества, по крайней мере, в том виде, каким мы его знаем . В 1996 г. Хантингтон также внес несколько уточнений в свою концепцию, что сделало ее еще более алармистской. Он заявил, что культуры не могут смешиваться даже под влиянием рынка, а западная цивилизация - не единственная из претендентов на влияние в современном мире. Западу, как он считает, надо будет защищаться от других, не западных по своей истории, религии и культуре цивилизаций и, возможно, освобождаться от нынешних, чуждых ему в цивилизационном отношении, союзников .
Мировой порядок в эру глобализации, считает отечественный ученый В.Б. Кувалдин, отличается рядом сущностных черт:
- расширением и усложнением понятия национальной мощи. Наряду с традиционными показателями силы глобализация выдвигает на первый план информационно-коммуникационный потенциал, положение на мировых финансовых рынках, скорость освоения новых технологий, позиции в международных организациях, образованность населения, интеллектуальный потенциал нации и т.д. Британский журнал "Экономист" констатирует в этой связи, что и в XXI веке мир станет свидетелем довольно резких изменений в сфере мощи и политического влияния различных государств и их групп;
- раздвоение правовых основ. После "холодной войны" в процессе становления нового миропорядка стал углубляться раскол его правовых норм. С одной стороны, никто не отменял принцип суверенитета государств, но во все большем числе случаев в качестве основополагающего принципа международных отношений признается соблюдение прав человека. Международное право исподволь трансформируется в мирогражданское, базирующееся на признании неотъемлемых прав свободного "гражданина мира". Между тем международное право может и должно стать фундаментом общественного бытия человечества, обретающего родовое единство;
- бесперспективность изоляционизма. Глобализация, разворачивающаяся в современном мире, предстает "кому - матерью, кому - мачехой". Но страны, которые пытаются отгородиться, изолируются от мира, оказываются в еще более плачевном состоянии. Приспособление, поиск приемлемых моделей организации взаимодействия с другими акторами даже для аутсайдеров перспективнее, чем исключение себя из общего глобализационного потока;
- постепенный отход от игр с нулевой суммой. Глобализация меняет правила игры на международной сцене. Выигрыши одних перестают быть проигрышами других, и наоборот. Можно сказать, что для стран и регионов степень развития глобализационных процессов обратно пропорциональна остроте межгосударственных и межнациональных конфликтов и противоречий;
- более жесткое выстраивание государств и их групп по ранжиру и в определенных системах отношений. Становление глобального сообщества интенсифицирует взаимодействия государств, выстраивает самые разнообразные системы их отношений, создает замысловатые комбинации связей. Глобализация усиливает межстрановую конкуренцию, придавая всей системе международных отношений жестко структурированный характер, формирует то, что иногда называют "однополюсной многополярностью";
- стимулирование интеграционных процессов разных типов и и степени интенсивности. Глобализация стимулирует создание больших, относительно однородных социальных пространств, открывающих широкий простор для человеческой деятельности. Стихийно формирующийся новый мировой порядок вырастает снизу, постепенно кристаллизуясь вокруг наиболее сильных игроков. Возникающие регионы и суперрегионы в зависимости от степени интеграции принимают различные формы - от зон свободной торговли до конфедеративных объединений;
- ликвидация "китайской стены" между внутренней и внешней политикой. Глобализация разрушает традиционные барьеры между внутриполитической жизнью и международной деятельностью государств, формируя феномен мировой политики. Весь глобальный политический процесс становится более сложным, целостным и органичным .
Глобализация и сценарии нового миропорядка. Анализ работ отечественных и зарубежных авторов позволяют сформулировать оценку нынешнего состояния международных отношений с точки зрения возможностей перехода к новому мировому порядку. Варианты представлений о возможном мировом порядке и их вариации довольно многообразны. Крайние из них выглядят следующим образом:
- в рамках оптимистического сценария переход от эпохи, последовавшей за "холодной войной", к новому миропорядку пройдет удачно и, несмотря на неизбежные конвульсии, приведет к примирению "двух Европ", то есть к "партнерству", "общему дому", "паневропейскому союзу" и евро-атлантическому сотрудничеству. Скорее оптимистическими (при всех его оговорках) могут быть названы взгляды директора Французского института международных отношений (IFRI) Т. де Монбриаля. Становление нового миропорядка он рассматривает через призму "триады", в которую включает глобализацию, расширение гражданского общества (как в национальных рамках, так и в общемировых), а также поиски модели справедливого управления ;
- пессимистический сценарий предполагает, что переход будет неудачным. Он приведет либо к всеобщему хаосу и анархии, либо к новой конфронтации, но теперь уже не между Востоком и Западом, а главным образом между богатыми и бедными нациями, а также к другим конфликтам нового поколения.
- отечественные ученые при обсуждении данной проблемы указывают на "фобии Запада в отношении России", необоснованность расширения НАТО "на восток" и выбор Запада в пользу создания односторонней системы безопасности, необходимость пресечь линию на подрыв ООН и т.д. Эксперты СВОП отмечают в этой связи в целом соблазн Запада использовать слабость РФ, приведя в действие традиционные механизмы экспансии, дестабилизирующие последствия новой стратегии НАТО, сохранение западными политическими элитами прежних стереотипов геостратегического мышления, преувеличивающего роль военной силы в современных международных отношениях. Перспективы глобальной демократии и расширения гражданского общества многим российским ученым представляются труднодостижимыми и отнюдь не столь неизбежными. Вместе с тем ими подчеркивается двойственная природа западной цивилизации, совмещающей в себе культурную самодостаточность со все более явным стремлением к несвойственной другим цивилизациям культурной экспансии. Акцентируется то, что методы имперского господства, заметные в политике сегодняшнего мирового лидера США, несовместимы с принципами глобального миропорядка. При этом многие из этих авторов достаточно осторожно относятся к концепции многополярности, которая, по их разумению, требует наличия ресурсов, хотя бы в минимальной степени сопоставимых с ресурсами ведущих держав современного мира. Большинство исследователей и экспертов подчеркивают необходимость вовлечения Российской Федерации в процессы глобальной экономической интеграции и сотрудничества с Западом при одновременном отстаивании собственных национальных интересов .
Видимо, именно поэтому критика российских ученых в адрес Запада, касающаяся его позиции в отношении глобального миропорядка, выглядит гораздо более сдержанной по сравнению с той, которую можно обнаружить в среде самих западных ученых. Так, известный французский политолог Пьер Аснер пишет: "...То, что рассматривается на Западе как прогресс универсалий и в, частности, прав человека, в глазах большей части остального человечества выглядит как освящение произвола и западной, в особенности американской, мощи, которая разит там, где она считает нужным. И, не соблюдая больше традиционных границ суверенитета, погружает сама себя в состояние варварства" . И. Рамоне считает, что операция НАТО в Косово стала кануном нового глобального порядка. По его мнению, экономическая глобализация - господствующая черта постконфронтационного периода - теперь была дополнена первой попыткой воплощения глобального стратегического проекта в области безопасности. "Во имя гуманитарного вмешательства, ставящегося отныне превыше всего, НАТО без колебаний нарушает два важнейших запрета международной политики: государственный суверенитет и устав Организации Объединенных Наций". Согласно Рамоне, черты глобального миропорядка, на создание которого направлена новая стратегия Запада, проявились в приоритете принципа "нулевых потерь", ставшего для западного мира абсолютным императивом при проведении гуманитарных операций .
Полное отсутствие человеческих жертв и незначительность материальных потерь со стороны НАТО и одновременно тысячи погибших сербов, массовые разрушения военной, промышленной и гражданской инфраструктуры, отбросившие страну на несколько десятилетий назад в ее развитии, заставляют говорить о том, что данная операция уже не может быть названа войной в традиционном смысле этого термина. Несоизмеримость соотношения сил, характеризующегося абсолютным превосходством нападавшей стороны, показывает, что в действительности это была, скорее, карательная операция. Другой важной чертой западной стратегии глобального миропорядка, проявившейся в косовской операции НАТО, стала манипуляция СМИ. Главные задачи НАТО в этой сфере состояли в том, чтобы, по словам Рамоне, "сделать войну невидимой и остаться для журналистов главным источником информации", что, однако, не исключало и "новой формы демократической цензуры и приветливой пропаганды". В результате освещение событий западными СМИ было сведено к рассказу свидетелей о зверствах вооруженных сил Белграда в отношении гражданского населения Косово (при отсутствии их документальных подтверждений самими репортерами), попытки же иного подхода решительно пресекались путем оказания политического давления на журналистов.
Группировавшиеся вокруг французского журнала "Монд дипломатик" аналитики посчитали, что подобная стратегия глобального миропорядка не объединяет, а, скорее, разъединяет Западную Европу и США. Европейцы хотели видеть новый миропорядок как результат совместных усилий Запада по построению сообщества государств на основе либеральных ценностей и прав человека, но США концентрировались только на том, чтобы обеспечить свое единоличное лидерство в мире. Союз с европейцами был им нужен лишь для решения конкретных прагматических задач, после чего до очередного появления такой необходимости они переставали интересоваться позициями своих союзников по любым вопросам. А. Жокс писал о том, что Америка, в противоположность Европе, действительно стремится управлять планетой и не хотят быть учредителями государств, а желают основывать рынки. Этот автор считал, что стратегия США для Европы, как и для развивающихся стран, состоит в том, чтобы, разрушая государства и их госаппараты, создавать транснациональные региональные объединения. "Это неоимперский негосударственный проект, - писал А. Жокс. - В противоположность ему европейские страны рассматривают себя в качестве основателей государств и разрушителей империй. Французская революция, распад Оттоманской империи, экспансия колониальных империй, Версальские договоры и деколонизация, вся новейшая история Европы - это непрерывное создание государств" .
Задаваясь вопросами о том, каким будет XXI в. и как распределятся роли между двумя сотнями государств, существующими на планете, Э. Шиллер полагает, что некоторые из них будут, конечно, иметь больше влияния, чем другие. "Но одна из стран - Соединенные Штаты - обладая экономической, военной и культурной мощью, использует все, чтобы сохранить свое бесспорное превосходство. В частности, она стремится в одностороннем порядке установить выгодные только ей правила игры "электронной эры" с тем, чтобы обеспечить свое господство над планетарными сетями взаимозависимости грядущего века. С этой целью Интернет рассматривается, прежде всего, как средство американской торговой экспансии. Но вечной гегемонии не существует. И уже сегодня Европа и некоторые государства Юга начинают, хотя еще робко, проявлять неповиновение" . Большинство ученых как на Западе, так и у нас, в Российской Федерации, полагают, что, независимо от позиций отдельных политических деятелей США и при всей бесспорности экономической, технологической, военной, информационной, культурной мощи этой страны, единоличное американское лидерство на мировой арене невозможно по причине недостаточности для этого даже тех огромных ресурсов, которыми она располагает в настоящее время.
Некоторые из них, правда, считают, что уже сегодня фактически сформировался "глобальный управляющий центр в виде "восьмерки", который с известной долей условности можно... рассматривать как прообраз будущего "мирового правительства". М.А. Хрусталев оговаривается, что данную идею не следует понимать упрощенно, подчеркивая, что речь идет об объективном и сложном международном процессе . И все же главный вывод о "глобальном управляющем центре" вызывает серьезные сомнения. Так же как и многие другие аспекты подобной постановки вопроса, эта идея порывает с историей международных отношений, которая свидетельствует, что появление какого-нибудь центра силы и влияния обязательно сопровождалось возникновением одного или нескольких силовых контрбалансов. Разногласия между США и другими членами "восьмерки" не следует, конечно, абсолютизировать, но не стоит и преуменьшать. Кроме того, не стоит забывать о наиболее динамично развивающейся "четверке" БРИК, которая уже в недалеком будущем превзойдет США по совокупному ВВП. Поэтому согласованное "единоличное" управление мировой политикой со стороны "восьмерки", а тем более превращение ее в "мировое правительство" не выглядит правдоподобным. Кроме того, мировая политика не сводится только к "управлению" взаимозависимыми экономиками. Другой вывод, согласно которому "формирование единого правового пространства вступает в заключительную фазу", был опрокинут бомбардировками Белграда, агрессией против Ирака и другими известными международными событиями, в которых США демонстрировали приверженность силе, а не международному праву.
Концепция управления развивается в работах таких известных авторов, как Дж. Розенау, О. Янг, Т. Де Монтбриаль, М.К. Смутс и многие другие, и связана с их убеждением, что глобализация ведет к тому, что в контексте международных отношений формируется разнородная совокупность институциональных структур и практических действий, способствующих созданию нового международного порядка. Дж. Розенау, в частности, полагает, что после "холодной войны" в международных отношениях был заметен рост уровня и количества институтов и резкое увеличение числа регулятивных механизмов. В отсутствие какой-либо наднациональной по своему характеру верховной власти это означало, по его мнению, формирование "правления без правительства", другими словами, создание совместными действиями новых элементов системы управления на основе общих ценностей. Такое управление (фрагменты которого, кстати, уже существовали в виде эмпирически складывавшегося глобального порядка), как правило, не нуждается в средствах принуждения, поскольку в основе его лежит согласие акторов по поводу его основных целей. Тем самым происходил, как подчеркивал Дж. Розенау, переход от централизованной и иерархизированной системы властных отношений к новой, не имеющей каких-либо определенных контуров, системе - неформальных связей и институтов, выполняющих взаимодополняющие функции для достижения сближающихся целей сотрудничества .
О. Янг утверждает по этому поводу, что, несмотря на отсутствие легитимной принудительной власти, действия новых акторов, соблюдающих формальные и неформальные правила и опирающихся на межправительственные и неправительственные механизмы, являются предсказуемыми. Совокупность институтов, норм и процедур, которые дают людям возможность выражать свои стремления и бороться за свои интересы в относительно предсказуемом контексте, создают основы справедливого управления. Развитие этих систем регулирования международной политики подчинено утилитарным и прагматическим тенденциям и отражает не только соотношение сил, но и растущее сближение интересов . Понимаемое таким образом управление международной жизни представляет собой постоянно продолжающийся процесс. Он преодолевает международную анархию, но, в отличие от режимов, никогда не представляет собой строго фиксированное состояние. Регулирование исходит не из некоего свода предустановленных правил, а представляет собой совокупность совместных действий, формирующуюся через обмены, переговоры, взаимные уступки и конфликты. Поэтому тесная связь между понятиями governance и гражданское общество - это возникновение "транснационального гражданского общества и, следовательно, зародыша мирового общественного мнения, которое государства все больше и больше вынуждены принимать во внимание". В целом понятие глобального управления выглядит довольно размытым. Оно не имеет четкого содержания и отражает, скорее, общий подход сторонников описываемой с его помощью концепции миропорядка. В соответствии с этим подходом, мировой порядок представляет собой процесс, вокруг которого сходятся интересы самых разных акторов, и поэтому последние всячески содействуют ему, участвуя тем самым в создании единой в своем многообразии системы регулирования международной политики. Такая система призвана отражать предпочтения гражданского общества, которые выражают ценности универсального характера.
Скептики, в числе которых могут быть названы такие ученые, как П. де Сенаркленс, Д. Золо, А.-М. Слоутер и др., указывают на ряд присущих данной концепции недостатков. По их мнению, она преувеличивает роль негосударственных акторов, в частности ТНК, принимая их вмешательство в политическую жизнь за позитивную эволюцию, которая позволяет смягчить недостатки государств. При этом наблюдается тенденция к смешению в неопределенном ансамбле всех акторов международных отношений, безотносительно к существующей между ними иерархии и той степени, в которой тот или иной из них способенc оказывать влияние на их регулирование. На деле же, как считает, например, П. де Сенаркленс, основные черты международных акторов, их стратегия и их политическое влияние обусловлены конфигурацией международных политических сил и вытекающей из нее институциональной структурой. Вторжение же в сферу международных отношений различного рода экспертов, транснациональных бюрократий, локальных и региональных сетей вовсе не решает вопрос о процедурах политического участия и контроля властных пространств, поскольку природа этих акторов, как и инстанций, к которым они имеют доступ, очень разнородна. Так, НПО не имеют никакого доступа к ВТО или МВФ, в то время как число их представителей в международных организациях, имеющих ограниченное политическое влияние, не перестает расти. Имеющая в ряде случаев место делегитимация государства-нации, приватизация его функций деятельностью негосударственных политических и социальных сил носят ограниченный характер и не могут всерьез изменить место государства-нации в международной политике. Тенденции же к становлению глобального гражданского общества не являются необратимыми и не всегда представляют собой проявления процесса демократизации и транснациональной интеграции универсального характера и значения .
Таким образом, существующие сегодня как в отечественной, так и в зарубежной литературе взгляды на существо и перспективы нового миропорядка отличаются разноречивостью и разнообразием позиций. Эти позиции не составляют единого видения проблемы. Ни одна из рассмотренных концепций не предлагает исчерпывающего решения проблемы рационального порядка в международных отношениях. Их несовместимость объясняется и приверженностью авторов к той или иной теоретической парадигме и, соответственно, их идеологическими предпочтениями. Все это говорит о том, что переходный период в становлении нового международного порядка не закончился, а находится лишь в новой фазе. Состояние "переходности" затрагивает как мировую систему в целом, так и все категории стран и, скорее всего, будет сохраняться еще длительное время. Однако вопрос не в том, быть ли глобальному миропорядку, а в том, каким ему быть. Проблема представляет не только академический интерес. Оценка известными исследователями, авторитетными экспертами степени и "качества" эмпирического международного порядка и, в особенности, представления о будущем мироустройстве, оказывают влияние на политическое поведение ведущих международных акторов.
Если же говорить о существующем эмпирическом международном порядке, то после окончания "холодной войны" США как единственная сверхдержава мира строила его на принципе "навязанного консенсуса", то есть старалась обеспечить поддержку союзниками своих наиболее важных международно-политических акций. По мнению А.Д. Богатурова, острота текущего момента международной жизни заключается в том, что с 2003 года Cоединенные Штаты Америки отходят от консенсусной логики своих внешнеполитических действий, все более концентрируясь на реализации собственных национальных интересов. "Это может означать, - пишет отечественный исследователь, - смену либерально-авторитарного режима "навязанного консенсуса", сохранявшегося в 1991 - 2002 гг., и становление более жесткого режима "авторитарного патернализма", в рамках которого США будут регулярно и откровенно демонстрировать свое силовое превосходство, игнорируя мнения международных организаций и любых государств-членов международного сообщества". Международный порядок в его нынешнем виде многим конкретным интересам России соответствует мало или недостаточно. Вот почему, считает А.Д. Богатуров, "в текущей ситуации круг реализуемых российской дипломатией задач связан с поиском путей и ресурсов , в том числе и за счет кооперации с другими странами, для демократизации международного порядка и повышения роли России в его формировании".
